– И вы пришли в этот мир через Врата Смерти, я полагаю?
Альфред заколебался.
– Наверно, правильнее будет сказать, что я попал сюда по воле случая, или по воле собаки, – добавил он со слабой улыбкой. Эти слова тоже вызвали картинки в сознании слушателей, и, судя по изумлению, отразившемуся на лицах, картинки были им непонятны.
Альфред понимал их недоумение. Он видел у них в сознании Арианус, различные расы меншей, которые воюют между собой, удивительную машину, которая ничего не делает, сартанов, которые ушли и позабыты. Он видел свое путешествие через Врата Смерти, видел корабль Эпло, видел самого Эпло.
Альфред собирался с силами, чтобы ответить на вопрос, который, по его мнению, сейчас должен был задать Самах, но, очевидно, эти образы обрушились на сартана столь бурно, что он был сейчас полностью поглощен собственными ощущениями.
– Вы говорите, что попали сюда случайно. Разве вас послали не для того, чтобы разбудить нас?
– Нет, – ответил Альфред и вздохнул – Честно говоря, меня никто не посылал.
– Разве наш народ на Арианусе не получил наше послание с просьбой о помощи?
– Не знаю, – покачал головой Альфред, не отрывая взгляда от пола – Если и получили, то это было давно. Очень давно.
Самах умолк Альфред знал, о чем он сейчас думает. Глава Совета думал, как лучше задать вопрос, который ему совсем не хотелось задавать. Наконец Самах взглянул на Олу
– У нас есть сын: Он сейчас находится в соседней комнате Ему двадцать пять лет по тому счету, что был до Разделения. Если бы он не выбрал сон, сколько лет ему сейчас было бы?
– Его бы не было в живых, – ответил Альфред.
У Самаха задрожали губы. С видимым усилием ему удалось взять себя в руки
– Вы уверены? Ведь сартаны живут долго. Возможно, он был бы глубоким стариком?
– В живых не было бы ни его, ни его детей, ни детей его детей.
Альфред не стал говорить, что скорее всего у молодого человека вообще не осталось бы детей. Альфред попытался скрыть это, но он видел, что Самах уже начинает догадываться Он ведь видел в сознании Альфреда гробницы Ариануса и мертвых сартанов Абарраха, сметенных лавовым потоком.
– Сколько же мы спали? Альфред потер лысину
– Я не могу сказать точно. В разных мирах разный отсчет времени.
– Столетия?
– Полагаю, что так.
Ола приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать и не могла. Остальные сартаны были потрясены. Альфред подумал, как это, должно быть, ужасно – проснуться и обнаружить, что проспал целую эпоху.
– Это все так… запутанно. Единственные, кто может помнить об этом, у кого наверняка сохранились записи, это… – слово застыло у Альфреда на губах. Он не хотел, чтобы оно прозвучало здесь, ну, по крайней мере, сейчас.
– Патрины, – закончил за него Самах. – Да, я видел в вашем сознании мужчину из числа наших древних врагов. Он освободился из Лабиринта. Вы путешествовали вместе.
Лицо Олы прояснилось. Она нетерпеливо подалась вперед.
– Можем ли мы искать утешения в этом? Я не одобряла этот план, – она быстро взглянула на мужа, – но я бы очень хотела ошибиться. Можем ли мы считать, что наши надежды на исправление оправдали себя? Что патрины, выйдя из заключения, усвоили этот суровый урок и отказались от своих дьявольских планов по захвату власти?
Альфред помедлил с ответом.
– Нет, Ола, ты не можешь найти утешения и в этом, – холодно сказал Самах. – Конечно, мы должны были знать. Посмотри на образ патрина в сознании нашего брата. Это те же самые патрины, которые принесли в мир страшные разрушения. – Он хлопнул по подлокотнику и снова поднял тучу пыли.
– Нет, Самах, вы ошибаетесь! – запротестовал Альфред и сам поразился собственной дерзости. – Большая часть патринов все еще находится в той тюрьме, в которую вы их заключили. Они жестоко страдают. Бесчисленное множество их стало жертвами чудовищ, которых мог измыслить лишь дьявольский, извращенный разум! Те, кому удалось вырваться, полны ненависти к нам, ненависти, которая передавалась из поколения в поколение. И мне кажется, эту ненависть можно понять. Видите ли, я… я побывал там… в другом теле.
Его новообретенное мужество быстро таяло под пылающим взглядом Самаха. Альфред сжался и ушел внутрь себя. Его руки теребили потрепанные кружева, выбивавшиеся из рукавов поношенной бархатной куртки.
– Как вы можете говорить такое, брат?! – вознегодовал Самах. – Это невозможно! Лабиринт создан для обучения. Это игра – тяжелая, сложная, но не более чем игра!
– Боюсь, эта игра стала смертельной, – произнес Альфред, не отрывая взгляда от пола. – Но, возможно, надежда еще существует. Видите ли, этот патрин, с которым я знаком, очень сложный человек. У него есть собака…
Самах сощурился.
– Вы, кажется, симпатизируете врагу, брат?
– Нет-нет, – залепетал Альфред, – Я действительно не знаю никаких врагов. Я знаю только Эпло. И он…
Но Самаха это уже не интересовало. Он отмахнулся от слов Альфреда, как от пыли.
– Этот патрин, которого я видел в вашем сознании, был свободен и путешествовал сквозь Врата Смерти. Каковы его цели?
– И-исследования, – от волнения Альфред начал заикаться.
– Нет, не исследования! – Самах вскочид на ноги и устремил взгляд на Альфреда. Под этим пронзительным взглядом Альфред попятился. – Не исследования! Разведка!
В глазах Самаха, когда он обратился к другим членам Совета, сверкало мрачное торжество,
– Кажется, братья, мы проснулись вовремя. Наши древние враги снова готовятся начать войну.
Глава 7. ГДЕ-ТО ПОСРЕДИ ДОБРОГО МОРЯ
Утро. Еще одно утро отчаяния и страха. Утро – самое тяжелое для меня время. Когда я прихожу в себя после кошмарного сна, то в первое мгновение мне кажется, что я у себя дома, в своей кровати, и это был всего лишь сон. А потом я вспоминаю, что эти кошмары могут в любую минуту стать реальностью. Мы пока не видели никаких признаков присутствия змеев, но кто-то неотступно следит за нами. Мы не мореходы и не умеем управлять кораблем, но кто-то управляет им. Кто-то ведет нас. И мы не знаем, кто.
От страха мы даже не отваживаемся подняться на верхнюю палубу. Мы стараемся скрыться в нижней части корабля, где этот кто-то не может достать нас.
Каждое утро Элэйк, Девон и я собираемся вместе и без всякого аппетита что-то едим. Мы смотрим друг на друга и спрашиваем себя, не станет ли сегодняшний день последним.
Самое страшное – это ожидание. Наш страх растет день ото дня. Нервы натянуты уже до предела. Девон – Девон? – поссорился с Элэйк из-за какого-то ее замечания об эльфах. Кажется, они до сих пор ругаются. Но причина этой ссоры – не гнев, а страх. Я начинаю думать, что страх сведет нас с ума.
