— Ты уходишь? А как же я? — он снова засмеялся.
Колени Марисы задрожали, и ни раздумывая ни секунды, она развернулась и кинулась бежать, но не пробежала и нескольких метров, как опять замерла на месте. Впереди нее оказался Пьер. Он протянул руки к девушке и позвал ее по имени:
— Мариса, стой!
Мариса ничего больше не видела и не понимала. Ужас застлал ей глаза. Она обернулась назад, но и там увидела Пьера. Освещаемые лунным светом клыки зловеще блестели. Голос внезапно вернулся к ней, и замок огласил жуткий крик, заставивший летучих мышей слететь со стен. Пережитых кошмаров хватило с лихвой, сердце готово было вырваться наружу, и Мариса потеряла сознание. Она погрузилась в спасительное беспамятство, спрятавшись во мраке.
Предместье Парижа, 1766 год
Снег, сверкающий кристальной белизной, переливался под ярким солнцем. Зима выдалась мягкая, только бесконечно длинными ночами усиливался мороз. Все дороги, тропинки, протоптанные людьми, скрылись под толстым слоем льда. Ветви деревьев нарядились в снежный мех, и когда дул легкий ветерок, хлопья, словно цветы весной, слетали с них в ритме вальса. Зима, как заботливая мать, нежно закутала землю в высокие сугробы и уложила спать до первых лучей весеннего солнца. Зима также позаботилась и о водоемах, крепко стянув их льдом, который похрустывал под копытами лошадей и под колесами телег.
Брюнетка, похожая на изящную статуэтку, вырезанную из слоновой кости, не отводила взгляд от своего отражения. Она разглядывала прекрасные черты лица, которые отдавали ненастоящей, а кукольной красотой. Откинутые назад волосы открывали высокий лоб и тонкие брови, под которыми изумрудами сверкали зеленые глаза, немного раскосые, что придавало лицу девушки пикантность, обрамленные длинными ресницами. Несколько высокие скулы светились румянцем, который заметно выделялся на бледной коже. Украшением девушки служил аккуратный носик, всегда гордо задранный вверх и алые губы, причем верхняя тонкая губа находилась в контрасте с нижней, более пухлой. Личико завершал узкий подбородок, делающий лицо хозяйки еще более похожим на кукольное.
Девушка сидела перед зеркальным столиком, а ее служанка осторожно расчесывала локоны цвета кофе, спадающие ниже поясницы огромными волнами. Один неловкий жест служанки, и обладательница роскошной шевелюры вскрикнула. Девушка вскочила со стула, и нежная ручка метнулась к лицу служанки. Послышался звон пощечины.
— Что ты делаешь, дрянь! Мне же больно! — огонь злобы в пару мгновений исказил все прекрасные черты.
— Простите меня, моя госпожа! — служанка прижала ладонь к лицу и всхлипнула, склонившись в поклоне перед хозяйкой.
— Убирайся, Жаннетта! — девушка показала рукой на дверь и топнула ногой. — И позови Генриетту. Может быть она окажется более ловкой, чем ты. — гнев прошел так же быстро как и нахлынул.
Испуганная Жаннетта положила гребень на столик, и бесконечно кланяясь, попятилась к двери, но хозяйка уже не обращала внимание на ее старания. Девушка подошла к окну. Ее задумчивый взгляд скользил по заснеженным просторам. Ей хотелось оказаться там и со всей быстротой пуститься бегом.
Двадцатисемилетнюю графиню Мари де Волант отличал крутой нрав и жестокость, поэтому слуги давно привыкли к ее злобным выходкам. Отец Мари — граф де Волант — погиб пять лет назад, оставив дочь одну. Мужчина не удержался в седле и свалился с лошади прямо на камень. Он сломал шею. Хоронили графа зимой в закрытом гробу, потому что его лицо было обезображено. Мари не плакала. Ее слезы сдерживала тайна, которую она знала про отца.
Теперь девушка жила в замке одна со множеством слуг. Она не спешила выходить замуж, хотя предложений руки и сердца было достаточно. Лишь один человек интересовал ее: тридцатилетний граф Леджер де Винсен владел обширными землями, граничащими с ее. Он привлекал Мари исключительно своим положением в обществе и богатством. Дела девушки после смерти отца заметно пошатнулись и ей требовались средства, чтобы выровнять свое положение и наладить привычную жизнь в замке. Мужественная красота Леджера не затрагивала ее обледеневшее жестокостью сердце. Орлиный профиль, темные волосы, доходящие до плеч, красиво очерченные губы, мужественный подбородок, широкие плечи и высокий рост — ничего из этого не вызывало эмоций у Мари.
Сегодня вечером де Винсен давал бал в своем замке, и графиня ждала, что он сделает ей предложение. Она ощущала волнение, но не из-за предстоящего предложения, а из-за того, что какая-нибудь гостья будет выглядеть лучше нее. Собственная красота волновала Мари больше, чем чувства графа.
— Моя госпожа! — в дверях появилась средних лет женщина, слегка полноватая. Ее волосы украшал сверкающий белизной чепец.
— Генриетта, тебя слишком долго приходится ждать, — Мари резко повернулась к женщине.
— К вам пришли. — ни один мускул не дрогнул на лице Генриетты. За много лет работы она выработала полную беспристрастностью ко всему происходящему, поэтому Мари больше всех любила, когда рядом с ней находилась Генриетта с каменным лицом. Именно над такими слугами чувствуешь всю полноту власти и ими легче всего командовать.
— Кто? — брови Мари удивленно взлетели вверх. — Я никого не жду.
— Виконт Лероа к вашим услугам, и очень просит встречи с вами, моя госпожа. Если хотите, я скажу, что вы никого не принимаете.
— Нет, подожди. — глаза девушки загорелись оживлением. — Пожалуй я спущусь к нему.
Мари накинула на белую ночную сорочку пеньюар, отделанный воздушными кружевами и, оттолкнув служанку от двери, стремительно выбежала из комнаты.
— Ни стыда, ни совести! — Генриетта набожно перекрестилась. — Выходить к мужчине в чем мать родила. Гореть ведьме в божественном огне!
Девушка легко сбежала по ступенькам витой лестницы вниз. Стефан Лероа стоял к лестнице спиной и не сразу увидел Мари. Молодой человек разглядывал старинную фреску, изображающую пир рыцарей. Все участники застолья держали в руках железные кубки.
Стефану исполнилось всего лишь девятнадцать, но он любил Мари, которая была старше его на восемь лет, без памяти. Вечно с растрепанными светлыми волосами, которые не поддавались расческе, высокого роста, нескладный, с нервными движениями, отличающимися крайней неуклюжестью, молодой человек повсюду следовал за предметом своего обожания, словно тень.
— Господин виконт, я рада вас видеть! — Мари неслышно подошла к Лероа, ступая по ковру, в котором тонули ноги.
— Миледи, простите, что потревожил ваш покой… — Стефан развернулся и в смущении прервал свою речь. По лицу виконта разлилась краска от того, что открылось его глазам.
