Молодой человек начал пробивать локтями дорогу к правителю. Присмотревшись к нему, Руди с удивлением узнал брата Венда, деревенского священника, которого они с Ингольдом встретили в Геттлсенде. Тогда он отказался признать себя магом, потому что, по его мнению, рисковал погубить свою душу.
В пляшущих тенях он казался тоньше, чем там, в маленькой освещенной пламенем комнатушке, на задворках Церкви. Венд прекратил брить голову и лицо, которые теперь были покрыты щетиной, поблескивавшей искорками льда. Он молча смотрел на Ингольда полными отчаяния глазами.
Ингольд сделал шаг вперед, его лицо выражало сострадание.
– Итак, ты пришел, – спокойно сказал он.
Священник прошептал:
– После того, как вы говорили со мной той ночью, я... я не мог остаться в стороне. Если... если магия нужна для того, чтобы победить Дарков, я согласен заплатить за это своей душой.
На мгновение Руди показалось, что эти двое волшебник и священник – остались совершенно одни. Молчание, повисшее между ними, было сильнее всякого шума, который окружал их со всех сторон.
Затем, как стальной хлыст, тишину яростно разрубил звонкий голос аббатисы Джованнин:
– Ты не посмеешь! – Она вышла вперед, пламя факелов раскрасило ее одежды всеми цветами радуги; змеиные глаза сверкали ненавистью.
– Отступник! – выкрикнула она.
Венд вздрогнул и побледнел.
– Пусть нечестивцы ищут пособников среди себе подобных! Ты принадлежишь Церкви!
Ее голос дрожал от ярости, Джованнин надвигалась на Венда, как Ангел Смерти. Ингольд встал между ними, встретив ее испепеляющий взгляд абсолютно спокойно.
– Я должна была догадаться, что все к этому и придет! – выпалила она ему в лицо. – И в своей самоуверенности вы замахнетесь на то, что принадлежит Церкви! На то, что принадлежит мне!
Аббатису трясло, под тонкой кожей костлявых тонких рук, сжатых в кулаки, побелели суставы.
– Ну что ж, он – твой, Ингольд Инглорион, – прошипела она сухим голосом, который колол как битое стекло. – И на твоей совести лежит проклятие его души.
Маленький священник отвел взгляд, его руки поднялись и прикрыли серые губы, но Ингольд не двигался. Гнев аббатисы разбивался о него, как волны о скалу.
– Мы сами губим свою душу, – спокойно возразил он, – и сами же ее спасаем.
– Еретик! – Ее прерывистый шепот был намного ужаснее, чем крик. – Придет время, и Бог осудит тебя за то, что ты сделал сегодня.
– Бог судит меня всю мою жизнь, – сказал волшебник. – Но это Его право, сударыня. Его – а не ваше.
Какое-то время она смотрела на него, поджав губы. Затем повернулась и исчезла в суете Ворот, оставив Руди, Минальду и Тиркенсона с таким ощущением, словно гнев аббатисы опалил их огнем.
* * *
Наступила ночь. Руди и Кара из Иппита наблюдали, как фехтовали Ингольд и Джил, стоя в дверном проеме большой прямоугольной комнаты, расположенной как раз по соседству с общей комнатой Совета Магов. Здесь молодые маги обычно предавались подвижным занятиям, таким, как невидимые силки или ослепляющие дротики.
Комната была залита ярким волшебным светом, который с безжалостной отчетливостью выявлял каждую трещинку или пятно на серых стенах. В этом ровном, не отбрасывающем теней освещении старик и девушка ходили вокруг друг друга, вооруженные длинными обструганными тренировочными мечами, выбирая момент для выпада. Белое одеяние Ингольда покрылось темными пятнами пота, его шелковистые волосы повисли сосульками, но движения оставались легкими и плавными, словно у танцора. Он без особых усилий отразил атаку Джил, заставив лезвие просвистеть сбоку, и неспешно проник через ее защиту.
– Полегче, Джил, – призвал он, уворачиваясь от очередного выпада. – Зачем изматывать себя? Ты слишком горячишься.
Джил сквозь зубы выругалась. Руди знал, что этим вечером она уже упражнялась в фехтовании вместе с королевской стражей, и эту дополнительную тренировку рассматривал как неоспоримое доказательство ее безумия. К тому же она выглядела совсем больной и усталой, взмокшие волосы липли к исхудавшему лицу. И тем не менее Джил двигалась со стремительной легкостью, и Руди вовсе не хотелось бы оказаться мишенью для ее клинка.
– Принимай свою смерть как данность, – наставлял ее между тем Ингольд. – Забудь о ней. Ты ведь ищешь смерти противника.
При этом он внезапно атаковал ее, заставил потерять равновесие и грубо прижал к стене. Руди заметил, что оструганная палка задела Джил, и его передернуло: тренировочные мечи оставляют заметные синяки. Лицо волшебника оставалось спокойным, но в его глазах было почти нечеловеческое напряжение, которое Руди видел всего лишь однажды, в размытых дождем руинах Кво.
Ингольд пробивал себе путь сквозь защиту Джил и, казалось, всегда на шаг опережал ее попытки уклониться от удара. Прижавшись спиной к стене, она противостояла Ингольду; пот капал с кончиков волос. Наконец, Джил сделала ложный выпад, парировала удар и, тяжело дыша, прорвалась сквозь его защиту в центр комнаты.
– Хорошо, – улыбнулся старик, как будто и не пытался загнать ее до смерти минутой раньше. – Но дыши легче, ровнее: делай выдох при ударе, а о вдохе не думай, он произойдет сам по себе. Иначе противник собьет тебя с дыхания.
Он нырнул вперед и нанес запутанный удар, к которому его соперница была практически не готова, лезвия мечей на мгновение переплелись, и кончик оружия Джил, пробив защиту мага, чиркнул ему по ребрам при отступлении.
– Ты женщина, – пожурил ее Ингольд. – У тебя нет такой силы, как у мужчин. Женская атака – выпад и отход, прежде чем враг успеет тебя коснуться... Вот так.
– В каком-то смысле я почти довольна, что... все это случилось, – тихо сказала Кара почти на ухо Руди. – А так я всю свою жизнь провела бы в Иппите. У меня бы никогда не появилась возможность изучать магию под его руководством, как я это могу делать здесь.
Теплые отблески пламени из общей комнаты у них за спиной оживили мозаику цветов на ее шали и вспыхнули светлячками на бахроме. Руди никогда раньше не видел у нее этой накидки. Странный примитивный орнамент говорил о том, что это геттлсандская работа.
– Нечто подобное он когда-то говорил мне, – заметил Руди. – «Случайностей не бывает»... Нет такого понятия, как нечаянное совпадение.
– Он прав, – согласилась Кара. Руди скорее почувствовал, чем увидел движение ее серого платья, когда она прислонилась спиной к стене рядом с ним. – Ингольд покинул Кво как раз в то время, когда я там училась. Однажды мне его показали издали, но в то время у меня не хватило бы мужества подойти и заговорить с ним. Но я всегда сожалела, что не могу учиться у него.
