— Я же сказал, сопровождать принца! — заорал, приходя в ярость, Диган. — Вам было велено охранять его высочество Лизаэра.
Солдаты словно оглохли.
Диган резко обернулся назад и уперся взглядом прямо в спокойные синие глаза Лизаэра.
— Вперед! — сказал принц. — Я допустил ошибку. Но это прежде всего моя война. Так дайте мне спасти то, что смогу. Боюсь, худшее еще впереди.
Разозленный и вовсе не желающий покидать командный пост, Диган дернул поводья, чтобы развернуть лошадь. Поводья натянулись и вдруг повисли; кто-то из солдат успел обрезать ремни. Заботливые подчиненные хотели, чтобы лошадь унесла всадника подальше от реки и войск.
— Провалитесь вы в Ситэр с вашими высокородными амбициями! — заорал Диган.
В ответ Лизаэр равнодушно махнул ему рукой и стал быстро отдавать распоряжения, которые чудесным образом подействовали на войска и восстановили порядок. Пока лошадь Дигана вели по лесистому склону вверх, главнокомандующего сверлила злобная мысль о впечатляющем превосходстве Лизаэра с его обаянием, стойкостью и врожденным талантом повелевать. Запоздало и неохотно Диган признал: не зря Содружество Семи так настаивало на возрождении королевского правления.
Усилиями Лизаэра удалось отвести три четверти состава второго отряда. Но цепь холмов не была сплошной, и через одну из таких брешей поток ворвался в их долину. Казалось, река тяготилась грузом трупов и искала место, куда его сбросить.
Лизаэр слышал гул и плеск воды. Через гнедого ему передались глухие удары, сотрясавшие землю. Но принц даже не обернулся. Всеми фибрами души предчувствуя скорую беду, он продолжал спокойным, звонким голосом отдавать распоряжения, ибо еще не все отряды были выведены в безопасные места.
Солдатам, которые вели под уздцы лошадь Дигана, оставалось лишь беспомощно наблюдать со склона, как неистовый поток заполняет долину. Они видели страх на лицах товарищей, запертых в ловушке стихии. Видели и ничего не могли сделать. Вода и здесь ломала строй войск, который, как ни странно, сохранялся до последней минуты. Солдаты не могли сдержать слез, когда глядели на отчаянные усилия принца удержаться на великолепно вышколенном гнедом коне.
Убереженный от гибели главнокомандующий больше не сопротивлялся провожатым. Он сознавал, что помочь принцу невозможно. Как ни чудовищно, но сейчас вряд ли кто-нибудь смог бы помочь Лизаэру. Чувствовалось, гнедой побывал в руках лучших лошадников и его учили не теряться в любых передрягах. Однако он не ощущал узды, и под натиском бешено наступающего потока природный инстинкт взял верх над выучкой. Конь встал на дыбы, а затем стрелой понесся прямо на скопление солдат. Безумие гнедого передалось людям: они бросились врассыпную. Никто не считал, сколько пехотинцев стали жертвами его копыт. Не разбирая, бегут они по земле или по головам своих же товарищей, солдаты торопились вскарабкаться на холм... Шум накрывшей их воды заглушил все крики, стоны и бессмысленные проклятия.
Поскольку конь и всадник двигались вместе с потоком, водная стена накрыла их не сразу. Оба отчаянно боролись за жизнь. Гнедой, задрав морду, сверкал белками выпученных глаз. Принц успел промокнуть, и на золотистых волосах блестели радужные капельки. Лизаэр сбросил шлем, но не мог сделать то же самое с кольчугой, которая тянула вниз.
Трудно сказать, сколько могла бы продолжаться эта скачка; неизвестно также, что именно ее оборвало. Возможно, коня ударило бревном, а может, он споткнулся о мертвое тело какого-нибудь солдата. Гнедой опрокинулся, и в ту же секунду его накрыло потоком. Куда делся всадник, не видел никто.
Главнокомандующий Диган внезапно очнулся.
— Вы двое! — проговорил он сквозь стиснутые зубы, обращаясь к солдатам, все еще державшим под уздцы его лошадь. — Немедленно закрепите поводья!
Он остервенело взмахнул поводьями, и если бы солдаты не попятились, кто-то из них мог бы остаться без глаза. Едва дождавшись возможности снова управлять лошадью, Диган понесся вниз и вернулся на свой пост. Теперь его крик был настолько громким, что заглушал шум воды.
— Итарранцы, ко мне! Перестроить ряды!
Где-то вверх по течению притаились варвары из кланов Стейвена, устроившие эту водную бойню. Пусть не рассчитывают, что итарранскую армию можно запугать и заставить повернуть назад. Грязными трюками они погубили немало доблестных солдат, но их собственная гибель будет не легче. Диган поклялся в этом, оценивая потери и убеждаясь, что они намного больше, чем он предполагал. В обеих дивизиях уцелело не более четверти солдат. Они медленно двигались к берегу, таща с собой раненых и умирающих товарищей. И все же их участь была чуть лучше участи кавалеристов авангарда. Потоп оказался лишь началом в цепи ужасов Страккского леса. Подчиняясь логичным доводам Лизаэра, кавалеристы, высланные вперед ранее других и не столкнувшиеся с разгулом водной стихии, оказались в местах, где каждый шаг мог оказаться последним. Берег был усеян тщательно замаскированными ловчими ямами. Ступая вроде бы на твердую почву, лошади проваливались и, обреченно взмахнув передними ногами, летели вместе с всадниками вниз, на острые колья.
— Оставайтесь в низинах! — кричал Диган.
Нужно было собирать и сплачивать остатки второго отряда, и главнокомандующий ценой немалых усилий заставил свою лошадь погрузиться по брюхо в водный поток, все еще шумевший в долине. Вода задирала края попоны и мешала двигаться, рискуя утащить лошадь за собой. Тогда Диган оборвал кромки. Но поскольку на них был вышит его фамильный герб и знаки отличия, кто-то из усердных лейтенантов, не обращая внимания на свою рану и льющуюся кровь, поспешил выловить эти тряпки и кое-как нацепил на древко копья. Под этим заляпанным грязью и пахнущим болотом знаменем, с которого не переставала капать вода, второй отряд собирал таких же мокрых и грязных уцелевших бойцов. Сюда же снесли стонущих раненых. Всех лошадей, не способных двигаться дальше, быстро добивали скрепя сердце.
Поток схлынул, оставив после себя множество мутных вспененных ручейков и мокрую, всю в рытвинах и канавах землю. Эти канавы и рытвины не были следами пронесшихся вместе с потоком камней и бревен. Их проделали тела тысячи восьмисот доблестных солдат итарранской армии, которые еще утром маршировали к Страккскому лесу стройными рядами, сверкая новым оружием и доспехами, купленными на деньги городской казны. А как горделиво реяли над их головами шелковые знамена!
В образовавшихся мелких заводях осели человеческие тела и конские трупы. Но никому из солдат Дигана не встретился труп несравненного гнедого коня, умевшего без узды повиноваться всаднику. Следов его высокородного всадника также никто не видел.
