Все встречные путники, и одинокие, и группами терпеливо дожидались на обочине, пока наша команда не пройдет мимо. Обозы замедляли и без того небыстрый шаг, взвод уплотнялся и аккуратно протискивался мимо вереницы повозок.
Вставали рано, быстрый туалет, по сухарю в зубы и в путь. К полудню выбирали место для привала, быстро выгружали нашу походную кухню и одно отделение по графику помогало Чикеру готовить обед: носили воду, дрова, чистили овощи. Второе отделение становилось на охрану стоянки, третье собирало большую палатку из тех самых плащ-палаток, которые я предусмотрительно заказал. И на случай возможного дождя, и просто так, для тренировки. Кстати, несколько раз палатка нас выручала. На следующий день отделения менялись, и так по кругу.
Как ни странно, молодой вор легко влился в коллектив взрослых мужиков-бывших служивых, команды не путал, не ныл, чужие вещи не трогал. Во время небольших перекуров — это я так по-нашему называл перерывы в занятиях, о табаке здесь ничего не знают — Чикер развлекал народ разными байками и простыми фокусами. Не обманул он и с готовкой, кашеварил вполне сносно, по крайней мере желание его прибить ни у кого еще не возникало.
Вечером старались дойти до очередного придорожного трактира, там и ночевать было проще, мы с парнями внутри, бойцы на заднем дворе, и еду заказывали на всех без исключения. Взятые с собой продукты надо беречь по возможности, они нам еще ой как пригодятся на Севере дальнем.
Если же трактир к вечеру не обнаруживался, то тогда по походному варианту: наши две повозки ставили вплотную друг к другу, рядом палатку и обязательно боевое охранение по сменам.
Когда удавалось остаться одному, я вынимал из кармана загадочную полоску пластика и подолгу разглядывал ее, не решаясь включить экран. Странное расположение кнопок — по центру — не давало покоя. У нас включение-выключение или сверху, или снизу, а здесь по центру. Зачем? Н-да, интересная вещь.
Через неделю пути устроил день отдыха. Людям надо помыться, постираться, передохнуть в конце концов. Себя побаловал походной баней. Раскочегарили наш железный ящик-кухню, натаскали камней, приготовили бадьи с холодной водой и когда котел закипел, накрыли все это небольшой палаткой. Великолепно, только темновато, большой риск обжечься о горячий металл.
Компанию мне рискнул составить только Илиниус, да и то, мне думается, из-за своей тяжелой доли летописца похода. Остальные вежливо отказались. Боюсь даже представить, что подумали члены отряда, слушая мои крики и вопли Яниса, когда я хлестал его веником. Когда Илиниус, красный как рак, выполз из бани-палатки, дон Олиер вздохнул с облегчением.
Через две недели мы добрались до места нашей битвы со вторым черным магом. О сгоревшем трактире напоминали лишь выжженное пятно да черные угли, все остальное мало-мальски пригодное для использования было растащено и местными, и проходящими.
Скомандовал привал, хотя еще было не совсем ко времени, передал активатор Илиниусу, а сам с Торагом поехал в деревню, где мы оставили Гогу. Дружок мой сидел на лавке возле дома, закрыв глаза и подставив бледное лицо уже не жаркому осеннему солнышку. Услышав звук копыт, Гога привстал и вглядывался в приближающихся всадников.
Наконец опознав нас с Торагом, Гога вскочил, тут же покачнулся, схватившись за грудь, да так и остался стоять со счастливой улыбкой на лице. В дверях показалась Вела, но, в отличие от Гоги, улыбаться ей совсем не хотелось. Она, закусив губу, с тревогой смотрела, как мы заходим во двор.
— Здравствуй, хозяюшка, здорово, Джигит!
Вела молча поклонилась, в глазах у нее читалась боль и тревога. Не нужно было быть жутко умным, чтобы понять, почему.
Осторожно обнял сияющего Гогу и усадил обратно на лавку. Парень был очень слаб, и немудрено, такая тяжелая рана, буквально с того света его вытащили.
— Хозяин, я так ждал, я верил…
— Молодец Гогон, просто красавчик! А ну-ка, пошли в дом, я тебя посмотрю.
Парень разделся до пояса и, сдерживая стон, улегся на кровать. Да уж, выглядит все ужасно, как он вообще выжил, черт его знает.
— Прикрой глаза, я подлечу тебя немного.
Гогон послушно закрыл глаза.
— Варечка, солнышко, посмотри, пожалуйста, что можно сделать?
Варвара легко соскользнула на грудь к раненому и замерла. Через несколько долгих минут, она вернулась на свое место и проворчала:
— Теперь точно все будет нормально, столько энергии потратила.
— Какая ты умница! Не жалей, энергию сейчас нам особо тратить некуда, еще накопим.
От себя подпитал Гогу энергией так, что тут чуть не заискрился.
— Готово, можешь вставать.
Гога открыл глаза, радостно вздохнул, приложив руку к груди, бодро вскочил и заголосил:
— Хозяин, я здоров! Это чудо! Я готов, я с вами!
Краем глаза видел, что вошла Вела и прислонилась к стене.
— А как быть с ней? Вот так и бросишь?
Гога растерянно посмотрел на женщину и смутился:
— Но, господин магистр, а как же вы, я же…
— Джигит, мы идем выполнять задание императора, идем далеко и надолго. Это тебе сейчас полегчало, к вечеру заряд бодрости поубавится, можешь мне поверить. Поэтому слушай задание: окончательно выздороветь, набраться сил, во всем помогать Веле, укрепить периметр. Здесь будет наша запасная база, на всякий случай. Понятно?
Гога кивнул головой и, мне показалось, облегченно вздохнул.
— Все, давай обнимемся, и мы поедем, пора.
На выходе из дома ко мне в ноги кинулась Вела, схватила руку и стала целовать ее.
— Ну, что ты делаешь! Вставай сейчас же! — мне было жутко неудобно.
Я обнял ее:
— Береги этого балбеса, и будьте счастливы. У вас все будет хорошо. Прощай!
Через пару дней у нас случилась большая неприятность. Во время ночевки на поляне недалеко от тракта какой-то мелкий зверь покусал в кровь ноги двум нашим лошадям из четырех, которые тащили повозки. И, хотя мы с Илиниусом подлечили как могли раны, все равно день-два придется переждать, иначе лошадей просто потеряем. Что ж, незапланированный отдых тоже иногда случается. Опять же можно баньку повторить, помыться лишним никогда не будет.
Охране я, конечно, выговор сделал, но без телесных повреждений. Стреноженные лошади паслись недалеко от повозок, но все же ночью темно, как ни странно, и часовые действительно могли не заметить, если зверь был небольшим. Просто теперь к лошадям будет приставлен персональный часовой.
На привалах мы с парнями держались своим кругом, бойцы располагались поблизости, но никогда не пересекали невидимой черты, отделявших нас друг от друга. Поэтому я сильно удивился, когда Чикер встал со своего места, какой-то разболтанной походкой подошел почти вплотную и с наглой ухмылкой громко спросил, оглянувшись назад:
— Ваше магичество, хотелось бы вопрос задать, можно?
Пришлось вставать.
— Чикер, с каких это пор простой боец без разрешения командира лезет к начальнику отряда? У тебя все в порядке с головой или здорово проспорил кому-то?
Парень сделал еще шаг вперед, лицо его изменилось, стало серьезным.
— Ваше магичество, — еле слышно прошептал он, — разговор есть, это важно.
— Так что, нельзя? — громко спросил Чикер, опять оглянувшись на остальных бойцов.
Интересно.
— А ну-ка, боец, зайди в палатку, я тебе лично объясню, как надо к начальнику обращаться.
Чикер бодро нырнул в палатку и остановился, привыкая к полумраку. Пришлось пихнуть его в спину, чтобы проход не загораживал.
— В чем дело? Надеюсь, что-то действительно важное. В противном случае…
— Ваше магичество, я же не деревенский идиот, чтобы за просто так на ваш гнев нарываться. Я про лошадок хотел сказать. Не зверь это.
Я насторожился.
— Продолжай.
— Это человек, раны ножом сделаны. Пытались под зверя сработать, но в двух местах поторопились, порезы слишком длинные. Я успел посмотреть, до того, как вы с другим магичеством лошадок подлечили.
— Ты и по лошадям мастер?
