— Кто знает? — возразил Мерри. — Я твой оруженосец, и мое место рядом с тобой. И мне вовсе не хочется, чтобы потом, в песнях и преданиях, меня поминали как никчемного бездельника, от которого никому не было никакого прока.
— А мне не хочется, чтобы ты попусту сложил голову, — отрезал король. — Поклялся повиноваться мне, вот и повинуйся. Случись нам сразиться у ворот Эдораса, твои подвиги наверняка воспели бы менестрели, но до Мундбурга, где правит Дэнетор, больше сотни лиг, а мои всадники не станут брать лишнюю ношу — им нельзя перегружать коней. Все, Мериадок, больше говорить не о чем!
Пристыженный и опечаленный, Мерри бродил среди собиравшихся в дорогу воинов. Они проверяли сбрую и снаряжение, осматривали коней, а некоторые с беспокойством поглядывали на низкое небо. Неожиданно кто-то тронул хоббита за плечо. Тот обернулся и узнал юного конника, замеченного им еще в Дунхаре.
— Кто не сдается, тот своего добьется, так у нас говорят, — шепнул молодой воин. — Я так уже добился… почти. А вот тебе, как мне кажется, очень хочется последовать за государем. По лицу вижу.
— Хочется-то хочется, — пробормотал Мерри. — Да только как?
— Очень просто, — ответил юноша. — Усажу тебя перед собой, укрою плащом, в таком сумраке никто ничего не заметит. Кто рвется в бой, тому отказывать нельзя. Только смотри, никому ни слова. Ну что, согласен?
— Само собой! — воскликнул Мерри. — Слов нет, как я тебе благодарен, хоть мы даже и не знакомы. Я и имени твоего не знаю.
— Разве? — улыбнулся всадник. — Зови меня Дернхельм.
Так и случилось, что когда поход продолжился, хоббит Мериадок сидел в седле впереди Дернхельма, могучий серый скакун которого вовсе не заметил этой ноши, ибо юноша, при всей своей силе и ловкости, был куда легче прочих своих товарищей.
Они двигались навстречу мраку. Первый привал сделали в двенадцати лигах от Эдораса, в ивовых зарослях, при впадении Снеговой в Энтаву. С утра путь продолжился — теперь он лежал через Фольд и Затопье, где по правую руку дубовые леса взбирались по склонам холмов, затененных угрюмым Халифириэном, высившимся у рубежей Гондора, а по левую клубились туманы над болотистой дельтой Энтавы. Даже в этих необжитых краях распространялись слухи о разразившейся на севере войне. Люди, укрывшиеся в глуши, рассказывали о врагах, нападавших на восточные границы, об орочьих стаях, рыщущих в Роханской низине.
— Вперед! Вперед! — подгонял всадников Эйомер. — Поворачивать уже поздно. Слева нас прикрывают топи. Надо спешить. Вперед!
Король Тейоден покинул свою страну. Миля за милей ложилась под копыта коней дорога. По сторонам один за другим вставали гондорские холмы с сигнальными вышками: Каленхад, Мин-Римон, Эрелас, Нардол…
Но огни на них не горели. Серая мглистая тишь царила вокруг. Свет все убывал, а вместе с ним таяла в сердцах надежда.
Разбудил Пиппина Гэндальф. В комнате по-прежнему горели свечи, ибо за окнами едва брезжил тусклый сероватый свет. Воздух казался спертым, словно перед грозой.
— Который час? — позевывая, спросил Пиппин.
— Начало третьего, — отозвался маг. — Поднимайся да приведи себя в надлежащий вид, тебя призывает правитель. Не забывай, что ты теперь у него на службе.
— А завтраком он угостит?
— Нет, об этом я позаботился, — Гэндальф указал на стол. — Ешь и учти, до полудня больше ничего не получишь. Провизия в городе на счету.
Пиппин покосился на ломоть хлеба, крохотный, на его взгляд, кусочек масла да на чашку молока и уныло пробормотал:
— Зачем ты только меня сюда привез?
— Сам знаешь, — буркнул в ответ маг, — чтобы не дать твоей глупости довести тебя до беды. Коли не нравится, так себя и вини — больше некого.
Хоббит надулся, но промолчал.
Вскоре он уже шел рядом с Гэндальфом по холодному коридору к дверям тронной залы. Дэнетор сидел на том же месте, в той же позе, что и в прошлый раз.
«Ну точно старый терпеливый паук, — подумалось Пиппину. — Вид такой, будто он со вчерашнего дня и не шевельнулся».
Правитель предложил Гэндальфу сесть, а стоявшего Пиппина вроде и не заметил, однако через некоторое время обратился к нему:
— Ну, добрый Перегрин, надеюсь, вчера ты провел день с пользой и удовольствием, хотя сомневаюсь, чтобы наша скудная еда пришлась тебе по вкусу. Тут уж ничего не поделаешь — время такое.
Хоббит смутился. Ему показалось, что правитель не только осведомлен о каждом его шаге и слове, но даже читает мысли.
— Что же ты собираешься делать у меня на службе? — спросил Дэнетор.
— Я думаю, мои обязанности укажет мне повелитель, — нашелся с ответом Пиппин.
— Укажу, — усмехнулся Дэнетор, — но после того, как выясню, на что ты способен. А чтобы узнать это поскорее, мне лучше держать тебя при себе. Один из моих оруженосцев просил отпустить его, вот пока его и заменишь. Будешь выполнять мои поручения и развлекать меня беседой, если война и дела правления оставят на это время. Петь умеешь?
— Умею, — радостно воскликнул хоббит. — Я неплохо пою… — тут он замялся и поправился — … неплохо по нашим меркам. Дома меня хвалили, да только наши песни не больно-то годятся для дворцовых залов и нелегких времен. У нас редко поют о чем-нибудь пострашнее ветра или дождя. В Хоббитании в ходу незамысловатые, веселые песенки, все больше застольные.
— Ты напрасно решил, будто подобные песни неуместны в моем дворце в наши суровые дни, — возразил Дэнетор. — Напротив, нам, истомленным долгой борьбой с Тенью, приятно будет услышать голос далекой земли, где не знают ни войны, ни страха. Это позволит почувствовать, что труды наши не пропадают втуне, пусть мы и не дождемся за них благодарности.
Однако Пиппина сказанное вовсе не вдохновило. По его разумению, исполнять простенькие, разухабистые деревенские песенки в великолепных покоях Минас-Тирита означало выставлять себя на посмешище. К счастью, в настоящий момент от него ничего подобного не требовалось. Дэнетор обратился к Гэндальфу, и они повели разговор о рохирримах, о короле Тейодене и его племяннике Эйомере. Хоббиту оставалось только дивиться тому, как много знал старый правитель о делах далекой страны, тем паче что из беседы явствовало — сам Дэнетор не покидал пределов Гондора уже много лет.
Хоббит молча стоял и слушал, пока правитель не вспомнил о нем снова.
— Ступай в оружейную цитадели, — повелел он. — Там тебе выдадут одеяние и доспехи, подобающие воину Башни. Я отдал приказ еще вчера, так что все должно быть готово. Облачишься как надлежит, тогда возвращайся.
