— Как‑то многовато снежных королев для одного Лиена, — буркнула я, отыскав пустой гроб, — Сколько же их?
Обернувшись, я пересчитала их, начиная с того, что в центре.
— Тринадцать.
— Двенадцать, — поправил меня женский голос.
Я вздрогнула. Глаза лихорадочно забегали по пещере, ища обладательницу этого голоса.
— В центре, — подсказала она, и центральный постамент засветился, — Подойди.
Спустившись, я направилась к, поманившему меня, свечению. Крышка центрального гроба отличалась от остальных, на ней в области головы находились двенадцать выемок, в которые были вставлены медальоны с изображением снежинок — две из них пустовали. Я прикоснулась к крышке и от моей снежинки к выемке потек дым, образовав в ней медальон с тем же изображением.
— Нас всегда было двенадцать, — заговорил голос, — Шесть снежных дев для шести волшебных королевств и еще шесть им на смену. Для каждого королевства своя Снежная королева — своя зима. Мы сменяли друг друга, когда ледяная сила выходила из‑под контроля, и ей нужен был отдых. Но так случилось, что одно из королевств перестало существовать. Для нас — нет королевства — нет зимы. Но нас всегда было двенадцать, а королевств стало пять и нельзя было допустить, чтобы в одном королевстве правило две королевы, тогда я, как самая старшая, закрепила еще двух сестер к Лиену и распределила их появление по годам.
— Как я понимаю, кого‑то это не устроило.
— Да, — вздох, — Лаира всегда была самой надменной и себялюбивой из нас. Возвращение в замок стало для нее неприятным сюрпризом.
— Она случаем не из того королевства, которое перестало существовать?
— Ты догадлива, — грустно усмехнулся голос, — Лаира и Сейда были закреплены за Сумрачным королевством.
— Впервые о таком слышу.
— И не услышишь. Оно перестало существовать почти двести лет назад. Это было мрачное королевство, где жили только слуги и дети Темного.
— А что…?
— Тихо, — резко оборвал меня голос и едва слышно, — Он уже здесь.
— Кто? — завертела я головой, — Где?
— У тебя за спиной, — раздался ехидный голос Безликого и меня, схватив за плечи, развернули к себе лицом.
— Привет, Ли — ик, — протянула я, согнув левую руку в локте и помахав ладонью.
— Вопрос: стоит ли мне спрашивать, как ты здесь очутилась? — как‑то подозрительно миролюбиво поинтересовался Безликий.
— Знаешь, а я в гробу проснулась, — решила давить я на жалость и сделала несчастную моську, — Жутко, аж, мурашки до сих пор по коже бегают. Крышка тяжелая — еле сдвинула. Сидела тут, звала тебя.
— Зачем? — как мне показалось, нахмурился Лик.
— Ну, думала, ты придешь, и спасешь меня.
И посмотрела на его глазами кота из мультиков, ну, по крайней мере, жалобный взгляд голодного хомячка всегда давался мне с блеском.
— Делать мне больше нечего, — фыркнул Безликий, но вопреки словам, начал успокаивающе гладить по плечам.
— Вот, и я так подумала, — громко вздохнула, — и сама выбиралась. Неприятно же в гробу сидеть, даже если он хрустальный.
Ва — ай, меня на ручки взяли и понесли куда‑то. Раньше, меня, бывало, тоже на руках носили, но не часто, а тут хоть и во сне, все равно, приятно.
— Ли — ик, — подергала я его за одежду, на ощупь что‑то грубое, вроде куртки или пиджака.
— Опять ты со своим Ликом, — заворчал мужчина, — Придумала же.
— А как тебя зовут?
— Что ты делала в усыпальнице Снежных королев? — снова не стал отвечать Безликий.
— Я уже все тебе рассказала.
— Все ли?
Лик был недоволен, и это чувствовалось, так как он начал сжимать пальцы. До этого его руки сжимали бережно, но крепко, сейчас же я ощутила боль.
— Больно! — вскрикнула и начала вырываться.
— Не лги мне, — зло прошипел Лик в самое ухо.
— Чего — о?!! — возмутилась я подобной несправедливости. Как будто он говорит правду и ничего кроме правды, — Это, где это я тебе солгала?!
— Рита, — скрипнул зубами Безликий, — не зли меня.
— Ты и без меня неплохо с этим справляешься, — и отвернулась, — А я тебе все рассказала.
Тяжелый вздох.
— Угораздило же меня с тобой связаться. Так что ты там делала?
Тут я сама начала злиться.
— Я же уже сказала: в гробу проснулась.
— Почему в гробу?
— Да, откуда я знаю! Я не выбираю, что мне должно присниться!
— Рита, это важно.
— Что важно?! — я почти начала кричать на него.
— Почему ты проснулась именно в гробу — не в замке, не в пещере, не в спальне, а именно в гробу?
— Да, я откуда знаю! Проснулась и проснулась, какая разница?
— Если бы не было разницы, я бы тебя не спрашивал.
Голос Лика показался мне встревоженным, поэтому я постаралась успокоиться и сказала уже без истерики:
— Не знаю. Честно. Не знаю, почему проснулась в хрустальном гробу. Мне саму этот факт не обрадовал.
— Ох, Рита — Рита, — в очередной раз вздохнул Безликий, — что же мне с тобой делать, неприятность ты ходячая?
— Подумай об этом на досуге, — усмехнулась я, почувствовав, как сон ускользает от меня, — я, похоже, просыпаюсь.
— В замок ни ногой! — напоследок до синяков сжал меня Лик, — Ты поняла меня?!
— Поняла, поняла, — вяло отмахнулась и поняла, что уже не сплю, а на одеяле лежат два завещания и несколько писем из тех, что держала в руках, когда сработала ледяная ловушка.
— Спасибо, Лик, — прошептала я и улыбнулась уголками губ.
А дальше пришлось искать выход из глупейшей во всех смыслах ситуации: пройдя полгорода, чтобы переночевать в гостинице, я совсем забыла, что утром став Риммой, я увеличусь в размерах, а переодеться мне не во что. И, вот стаю я, как дура, перед зеркалом и понимаю, что пора бы и честь знать. А в чем? Но, говорят: дуракам везет, и мне, как в подтверждение сего тезиса, повезло. Когда я выглянула в коридор, замотанная в одно только покрывало, то натолкнулась не на бесцельно шатающихся по гостинице постояльцев, а на знакомую девочку — горничную.
— Э — э, — смутилась я, понимая, что без откровенного вранья мне не обойтись.
— Госпожа Римма? — удивленно ахнула Молли, — Что с вами случилось?
— Мне нужна твоя помощь.
— Конечно. Чем я могу быть вам полезна?
"Она еще спрашивает", — скептически изогнула я бровь. Дождавшись пока Молли, сходит в дом мэра и принесет мне одежду, я бегло просмотрела, спасенные Ликом, письма. В них нашлись слабые, но подсказки, почему родители Кристины, можно сказать, бросили свою дочь с ее бедой и спешно покинули Лиен. В этих нетронутых магией текстах всплывали часто встречающиеся: "прости", "нам очень жаль" и "мы хотели, как лучше". Тема внучки практически не поднималась, только раз мама Кристины поинтересовалась: "Как она?" Таким образом, мои подозрения только упрочились. Нужно обязательно попасть в архив. Кто знает, может, я и ошибаюсь, но лица снежных королев, виденных мной во сне, никак не выходят у меня из головы. У Уллы те же точеные скулы, тот же разрез глаз, и волосы, хотя у снежных дев они с голубоватым отливом.
