Только сейчас девочка впервые почувствовало зло. Именно оно шло от этого мальчугана, который вряд ли был намного старше её. Скорее ему тоже — не больше десяти, но этот взгляд, гордость, превосходство…
Представление закончилось, и взволнованные родители бросились искать дочь.
Мама нашла её в слезах, спрятавшуюся в дальний угол кибитки.
— Доченька! Да что с тобой?!
Девочку трясло мелкой дрожью. Она не могла вымолвить и слова, а на улице разразилась страшная гроза — молния рассекла небо на две половинки, и дождь окропил землю огромными каплями соленых слез Луизы.
Вскоре все забыли об этой истории, слезы высохли и новые впечатления, события, чем полна жизнь каждого ребенка, не оставили и капли страха от того выступления.
В один из солнечных дней Луиза бегала по пестрому лугу, разгоняя бабочек и мелких птах, носилась вихрем, играя с ветром и облаками.
Её смех доносился до родителей, и они улыбались счастью своей принцессы.
— Папа! — раздался крик девочки. Луиза бежала со всех ног, словно спасаясь от дикого зверя, но никто не гнался за ней.
— Что случилось, дитя? — спросил отец, зорко оглядывая местность.
— Т-там…, там, — девочка показала рукой в направлении небольшой рощицы. От нее к таровенянам шел мальчик лет десяти. В потрепанной, некогда дорогой одежде, худой, со впалыми щеками, светлые прядки жидких волос топорщились в стороны.
Черными, как ночь, глазами он прожигал насквозь — не добрый взгляд, очень недобрый.
— Я заблудился, — сказал мальчишка, едва поравнявшись с ними, — вы не могли бы проводить меня домой.
— Папа, не помогай ему, — чуть слышно прошептала девочка отцу, потянув его за рукав, — это тот мальчишка, с площади.
— Я не могу оставить его здесь одного, — ответил ей также тихо отец, наклонившись к самому уху девочки. Потом, он выпрямился и, подмигнув Луизе, добавил громче — для мальчишки, — Если правильно укажешь дорогу — провожу.
Едва забравшись на повозку, мальчишка сделал вид, что уснул.
— Бедняга! Где же его носило? Ведь столько времени прошло с тех пор, как мы выступали в Закатном. Недели три — не меньше, — шепотом рассуждал отец.
— Умаялся, бедный! — мама смочила водой полотенце и утерла лицо мальчишки, когда женщина отвернулась, тот открыл глаза и показал Луизе язык, а затем громко засопел.
— Мама, он притворяется и совсем не спит! — возмутилась девочка поведением гостя.
— Что ты, милая! Как можно так шуметь! — обернулась мама, обняла и одной рукой притянула к себе девочку. — Ну, что с тобой? Сейчас отвезем его домой, и поедем дальше, слышишь? — женщина улыбнулась и запела одну из своих дорожных песен — напевных и красивых, словно ручей — текущей вереницей слов.
"И почему взрослые не верят правде, а только выдумкам? Почему?" — размышляла девочка, забавно морща нос, но в маминых объятьях было так уютно, что она вскоре перестала думать о противном мальчишке, который тоже слушал пение её мамы.
Повозка пылила по неровным дорогам, покачивалась и успокаивала, вернее, усыпляла. Мальчишка притворялся, изредка приоткрывал глаза, наблюдая за девочкой и её родителями. Он и не думал показывать дорогу, хотел остаться с ними.
Через какое-то время отец девочки догадался, что его водят за нос.
— Вот что, хитрец: либо говори, куда путь держать, либо признавайся, с чем пожаловал? Дальше петлять по твоей прихоти я не намерен.
— Я хочу остаться с вами.
— Да ну?! И зачем?
— Я видел выступление. Видел, как вы…это ведь не фокусы, всё, что вы делаете — это магия. Вы маг?
— Нет. Вернее, не совсем, — смутился под взглядом мальчишки отец Луизы. У него не получалось избавиться от несносного ребенка. Паршивец нарочно привязался к ним, теперь это стало понятно, а вот что делать с ним дальше пока было неизвестно.
— Научите меня! Я тоже кое-что могу: переставлять предметы, не касаясь их, только взглядом. Умею приказывать животным, и они подчиняются моей воле. Знаю, как варить зелья. Я способный, правда!
— Вот что, зельевар: я, конечно, верю что ты способный и все такое прочее, но я не могу взять тебя к себе. Мы — таро. И мне не хотелось бы, чтобы мою семью обвинили в похищении ребенка. Поэтому давай так: ты покажешь дорогу, и я отвезу тебя домой. А за это научу кое-чему. Но только после того, как твои родители придут за тобой.
Мужчина хмуро смотрел на мальчишку, который замер в ожидании ответа, а потом глаза ребенка вспыхнули толи от обиды, толи от неясного гнева.
— У меня нет родителей, уже давно. Я живу в семье дяди, он любит меня и наверняка ищет, но он поймет… Я — маг и мне нужно учиться. У вас! — последние слова мальчишка произнес с вызовом, задрав острый подбородок к небу.
— Вот как? А если я не согласен?
— У вас нет выбора. Я все равно никуда не уйду, пока не научусь настоящей магии. Если не покажете как, буду учиться сам и могу только всем навредить, ведь так?
— А ты — упрямый, но вроде бы, не глупец. Что ж оставайся, посмотрим, можно ли тебя чему-то научить, — нехотя согласился отец Луизы, пожав плечами на немой вопрос дочери:
— Что я могу сделать, родная? Из двух бед, нужно выбирать то, что меньше… время покажет, прав ли я сегодня.
И оно показало… Да так! Лучше бы не было того дня и той встречи, но нельзя перечеркнуть линию судьбы, можно только обойти. Изредка это удается, но далеко не всем.
'О, папа, если бы ты только знал, что сделает с твоей принцессой этот мальчишка, то никогда не подпустил бы его и близко к своей семье и уж тем более не стал бы обучать своему таланту нерадивого ученика.
НИКОГДА!'
Боль сжала сердце Эн, и женщина вздохнула полной грудью, пытаясь её хоть как-то заглушить. Воспоминания утянули её сегодня слишком глубоко. Видимо, пришло время вернуться в прошлое, чтобы изменить будущее, если не для себя, то для сына, пока еще не слишком поздно…
— Почему ты не хочешь, чтобы я учился у твоего отца? — допытывался Эндж у Луизы.
Он жил в их семье уже почти месяц, но за все это время, девочка ни разу не назвала его по имени, ни разу не заговорила с ним сама. Всегда старалась держаться от мальчишки подальше и быть подле одного из родителей.
Но в тот день он улучил момент и, поймав Луизу за запястье, притянул к себе, заглядывая в серые, от страха, казавшиеся огромными глаза девочки, выпытывал у нее ответ на давно мучающий его вопрос.
— Ты боишься меня ведь так? Признайся! — надменный, насмешливый голос Энджа привел девочку в себя.
— Вот еще! — она выдернула руку, — Я ненавижу тебя! Глупый, скользкий слизняк! Ненавижу!
