— Как ты это сделал? — наконец спокойно спросила она.
— Что сделал?
— Поднял меня и перенес, словно котенка. Я попытался галантно улыбнуться.
— Что, кошки так носят котят?
Она буквально зарычала, обнажив вспышку ультрафиолетовых зубов.
— Объясни!
Чувствуя, что она все еще в ярости, я постарался прибегнуть к лекторскому тону доктора Крысы.
— Ну, человеческое тело способно развивать невероятную силу, знаешь ли. Мать, чье дитя в опасности, может поднять автомобиль. И люди с высоким уровнем «ангельской пыли?»[11] в крови рвут стальные наручники или даже плоскозубцами выдирают себе зубы.
Это была точка зрения, которая постоянно подчеркивалась на лекциях: инферны не сильнее нормальных людей — паразит просто превращает их в психов, заставляя мышцы работать в аварийном режиме, типа автомобиля, если все время жать на газ. (Что, по-моему, превращает носителей в способных контролировать себя психов, хотя в Ночном Дозоре прямо этого никогда не говорят.)
— И к какой категории относишься ты? — спросила Ласи. — Обеспокоенной матери или безумного наркомана?
— М-м-м… Скорее, наверное, обеспокоенной матери?
Ласи ринулась ко мне и ткнула негнущимся пальцем в грудь. Ее запах хлынул на меня.
— Ну давай будем честны, Кэл, я не… твое… дитя!
Развернувшись на пятках, она метнулась к входной двери, отперла ее и рывком открыла. Повернулась, вынула что-то из кармана. На мгновение мелькнула мысль, что она в дикой ярости бросит этим в меня.
Однако голос ее прозвучал на диво ровно.
— Нашла это в мусорной корзине на кухне Макса. Похоже, Моргану теперь не волнует, будут ей доставлять почту или нет.
И она швырнула-таки его мне; конверт полетел, вращаясь, словно звездочка ниндзя. Я поймал его на лету и перевернул. Он был адресован Моргане. Просто обычная рекламная рассылка, но теперь я знал ее фамилию.
— Моргана Райдер. Эй, спасибо за… Дверь хлопнула. Ласи ушла. Я смотрел ей вслед, эхо все еще звенело в моих ушах. В воздухе все еще ощущались аромат жасмина и запах ее гнева, следы ее телесного сала и пота все еще оставались на моих пальцах. Она ушла так внезапно, что понадобилось время, чтобы переварить этот факт. Конечно, так лучше. До сих пор мне везло. Эти моменты на балконе оказались слишком напряженными, слишком неожиданными. Одно дело сидеть напротив Ласи за столом в ресторане, где полно народу, и совсем другое — быть наедине, да еще в ограниченном пространстве. Слишком она мне нравилась, и после шести месяцев воздержания паразит был сильнее меня.
И когда она еще раз хорошенько обдумает мою «легенду», то, скорее всего, решит, что я вор, или мошенник, или просто человек с заскоками. И постарается в дальнейшем избегать меня.
Я испустил долгий, печальный вздох и продолжил поиски телесных жидкостей.
Давным- давно люди были сплошь покрыты волосами, как обезьяны. В нынешние времена приходится носить одежду, чтобы не мерзнуть.
Как произошло это изменение? Мы потеряли мех и решили изобрести одежду? Или мы изобрели одежду и после этого утратили телесный волосяной покров, в котором больше не нуждались?
Ответа вы не найдете ни в одной исторической книге, потому что писать люди начали намного позже. Но, к счастью, наши маленькие друзья паразиты все помнят. Они носят ответ в своих генах.
Вошь — паразит, живущий на голове человека. Такие маленькие, что и разглядеть-то трудно, они прячутся в волосах. Стоит им заразить одного человека, и они распространяются, словно слухи, разнося лихорадку, тиф и возвратный тиф. Как и большинство паразитов, вошь не слишком популярна. Вот почему слово «вшивый» обычно не комплимент.
Вшей, однако, нельзя обвинить в отсутствии преданности. Человеческая вошь с нами уже на протяжении пяти миллионов лет, с тех самых пор, как наши предки откололись от шимпанзе. (Для сравнения; солитер живет в нас всего около восьми тысяч лет; можно сказать, объявился совсем недавно.) Пока мы эволюционировали из обезьян, наши паразиты эволюционировали из обезьяньих паразитов, как говорится, рука об руку.
Однако готов поспорить — наши вши предпочли бы, чтобы этого не произошло. Видите ли, в то время как шимпанзе оставались волосатыми, мы, люди, потеряли большую часть своих телесных волос. И теперь человеческой вши негде укрыться, кроме как в волосах на голове. Вдобавок их все время травят шампунем и кондиционером, вот почему в процветающих странах вши теперь редки.
Однако вошь не совсем обречена. Когда люди начали носить одежду, некоторые вши развили в себе способность использовать преимущества новой ситуации. Они отрастили коготки, приспособленные цепляться не за волосы, а за ткань. Итак, в наше время существуют два вида человеческой вши: та, что живет в волосах, и та, что живет в одежде.
Эволюция не стоит на месте: может, когда-нибудь появится и вошь, живущая в космических скафандрах.
Так как все это связано с изобретением одежды? Не так давно ученые сравнили ДНК трех видов вшей: головных, телесных и старой доброй вши шимпанзе. По мере течения времени ДНК изменяется с фиксированной скоростью, поэтому ученые могут сказать, пусть и весьма огрублений, как давно два любых вида откололись друг от друга. Сравнение ДНК вшей и позволило ответить на вопрос: что произошло раньше, изобретение одежды или потеря волос на теле?
Вот как все происходило.
Человеческая вошь и обезьянья вошь откололись друг от друга примерно 1,8 миллиона лет назад. Это произошло, когда древние люди утратили волосяной покров на теле и вошь, унаследованная нами от шимпанзе, приспособилась к обитанию в волосах на голове.
Однако головная вошь и телесная вошь откололись друг от друга всего 72 тысячи лет назад, гораздо, гораздо позже (в особенности по меркам вши). Это произошло, когда люди изобрели одежду и телесная вошь в какой-то мере вновь обрела свое утраченное «недвижимое имущество». Она развила у себя новенькие, с иголочки, коготки и захватила нашу новенькую, с иголочки, одежду.
Итак, ответ таков: одежду изобрели после того, как мы утратили свои телесные волосы. И не сразу — наши предки больше миллиона лет резвились безволосыми и обнаженными.
Эта часть человеческой эволюции вписана в историю вшей, в гены паразитов, сосущих нашу кровь.
Только- только я закончил обследовать квартиру Фредди (не найдя никаких следов телесных жидкостей), как зазвонил мой телефон. Один из помощников Шринк сообщил, что она снова хочет видеть меня. Из Архива передали все мои сегодняшние формы; они оказались достаточно интригующими, чтобы дойти до Шринк. Это всегда признак прогресса в делах.
