Капкан захлопнулся. Выхода нет.
«Назу удалось расправиться с моей несчастной плотью, но Высший так не смог сломить упрямый дух строптивого мага!» — сгорающий заживо старик улыбнулся этой своей последней здравой мысли. Ноги его подкосились, он рухнул на раскаленный, плавящийся песок.
Хищное пламя приблизилось к жертве еще на метр…
Гимнаст наслаждался долгожданными мгновениями свободы. Он пообещал извозчику заплатить по двойному тарифу, если парень прокатит его с ветерком, и теперь несся в изящной коляске по незнакомым улицам Солёного города.
За две недели, безвылазно проведенные в третьеразрядном клоповнике, он свыкся с неприятным запахом — просто принюхался, привык, адаптировался — и теперь ничто не мешало ему получать от жизни нехитрые удовольствия. Утолив накопившуюся за недели вынужденного заточения потребность в быстром передвижении из точки А в точки В, С, D и так далее, он ужасно захотел есть.
Разумеется, он приказал вести себя в лучший ресторан города, и через полчаса уже восседал за роскошно сервированным столом и уплетал за обе щеки великолепно приготовленные телячьи отбивные, заливая их ароматным вином. Правда счет в этом заведении оказался весьма впечатляющим — но что такое, судари мои, для лорда Гимнса пять-шесть золотых колец! Пустяк, не сравнимый с полученным удовольствием! Впервые за две недели он воистину наслаждался обедом — да одно это ощущение долгожданной удовлетворенности своей драгоценной персоны стоило целого состояния!
Из ресторана лорд вышел сытый и довольный. Возивший его все утро извозчик и не думал уезжать — когда еще попадется такой клиент! (Таксисты в привычном Гимнасту мире назвали бы его «пиджаком». Здесь таких называли похоже — «золотой плащ».)
Не успели за лордом закрыться двери, придерживаемые согнувшимся буквой «Г» местным аналогом швейцара, а возница уже услужливо распахнул перед ним дверцу своей коляски.
Отсыпав ему очередную горсть серебра, Гимнаст приказал везти себя в порт. После сытного обеда нет ничего лучше, как подышать чистым свежим океанским воздухом и полюбоваться на неторопливый плеск волн. Столь потрясающее открытие лорд сделал еще во время недавнего морского путешествия и теперь возжелал вновь насладиться этим незабываемым ощущением.
Океан сегодня был на удивление спокоен. Ласковое солнце радовало глаз мириадами рассеивающихся по бескрайней водной шири бликов.
Солёный, надо заметить, был одним из крупнейших портов этого мира. Ежедневно его посещало и покидало до сотни кораблей. Вон на горизонте показался очередной океанской красавец. Молочно-белый борт и высокие паруса, необычного лимонного цвета. С какой легкостью он скользит — летит! — над волнами! Просто глаз отвесть невозможно!
«Вот так бы все и бросил! Сел бы на подобное быстрокрылое созданье… — размечтался Гимнаст. И тут же сам себя вернул с небес на землю: — Хотя… Все это мы уже проходили, и романтики хватает максимум дня на два. К тому же еще в океане случаются и шторма. — Он поежился от неприятных воспоминаний недавнего путешествия. — А вот покататься часиков пять на подобном великолепии, а затем восвояси — совсем другое дело. Надо будет как-нибудь попробовать… И все же как чертовски хорош этот корабль! Глядел бы и глядел…»
Гимнаст с по-детски счастливой улыбкой на устах прислушивался к мерному плеску прибоя. В его глазах отражалось очередное, летящее к нему на всех парусах желание.
Жизнь была прекрасна.
И вдруг его сердце пронзила волна нестерпимой боли. Гимнаст ощутил острую потребность немедленно вернуться в гостиницу.
Возница, уснувший на козлах в ожидании пассажира, был разбужен самым немилосердным образом — лорд Гимнс попросту отвесил ему оплеуху. Получив приказ не жалея лошадей везти лорда обратно к гостинице, перепуганный парень принялся нахлестывать коней…
Еще с улицы Гимнаст заметил струйки серого дыма, вылетающие из окон их с Кремпом комнаты.
— Боже мой! Да там никак пожар! А старик-то ведь спит! — воскликнул Гимнаст.
Не успела коляска полностью остановиться, как он выскочил из нее и бросился со всех ног в свой номер, оставив изумленному извозчику кошель с остатками серебра.
Зрелище, открывшееся взору Гимнаста в номере, незамедлительно подвигнуло его извергнуть из себя остатки недавно поглощенного обеда. Он едва добежал до туалета.
Оказалось, что в комнате не было и намека на пожар, а дым и ужасная гарь распространялись от самого мага, на глазах Гимнаста превращающегося в обуглившуюся головешку.
Выскочив из уборной, Гимнаст подхватил с пола пустой кувшин из-под пива и, зачерпнув из кадки холодной воды, выплеснул ее на обгоревшего Кремпа.
Раздалось раздраженное шипение, заклубился зловонный пар…
Прежде чем старик потух окончательно, Гимнасту пришлось еще раз пять повторять процедуру. Он действовал, как робот, чисто механически и совершенно не отдавая себе отчета в том, что в данную секунду делает. Закончив поливать обгоревшие останки друга, Гимнаст плюхнулся на свой топчан и, схватившись руками за голову, затрясся в беззвучных рыданиях. Нервы у молодого человека не выдержали потрясения, и следствием только что пережитого шока стала бурная истерика. Срывающимся от рыданий голосом лорд каялся перед безмолвными стенами убогой коморки:
— О Господи! Он же меня предупреждал!.. А я… Что если заснет, необходимо немедленно его разбудить!.. А я?.. Как же подобное возможно? Что же это… У-у-у!.. Это я во всем виноват, скотина неблагодарная! Отдохнуть, видишь ли, захотелось, поразвлечься!.. Ну и что мне теперь делать одному, без старика?.. У-у-у!.. Мне нет прощения!.. У-у-а!..
Неизвестно сколько бы времени Гимнаст занимался самобичеванием, призывая на свою неблагодарную голову все напасти этого мира, но вдруг его очередную витиеватую тираду, целью которой было доказать, что он, лорд то есть, является самой сволочной сволочью из всех сволочей всех времен и народов, неожиданно на полуслове оборвал до боли знакомый, чуть хрипловатый голос:
— Да полно вам, милорд, такое о себе выдумывать. Оно, конечно, сам себя не похвалишь — никто не осмелится… Понимаю. Но, с другой стороны, так уничтожаться в присутствии своего… гм… дворецкого!
Гимнаст так и застыл с разинутым на полувсхлипе ртом.
Перед ним на чуть подгоревшем топчане сидел живой и невредимый Кремп.
Так кого же это он так старательно отливал водой? Кого он пытался реанимировать? Кого??? Что это за дурацкие шуточки?!
— Ну, ну, успокойтесь, дорогой милорд Гимнс, — продолжал как ни в чем ни бывало старик. — Вам вредно так волноваться. Ведь вы же не маг, и ваши нервные клетки, к сожалению, не восстанавливаются… Огромное вам спасибо, милорд! Если бы вы не появились столь своевременно… Мне даже страшно подумать, что бы со мною сталось.
