— Вежливый какой стал… А тебе и решаться не надо. Ты уже влип в это дело. Герою–одиночке с этим городом не справиться.
— Брис, ты не пробовал искать ребят?
— Без проводника смысла нет, верно, Вик? — Брис нежно погладил оперение птицы, оставив тщательную упаковку мешка с продуктами. Сокол нахохлился, а Брис заметил: — Странное у него оперение, жёсткое…
Продолжение 1 главы.
Все трое резко обернулись на звук ниже места, где сидели, — из развалин дома, примостившегося на спуске с холма.
— Что это…
— Чёрт, не догадался перетащить тебя к мотоциклу, — пробормотал Брис, поспешно сгребая в бережные объятия мешок и пятясь назад.
Песок шелестел и поскрипывал под множеством грузных колёс. Тишина отяжелела, будто сосуд с голосами, звенящими в набухшем присутствием воздухе.
Ссутулившийся Вик, торопливо подпрыгивая, перебрался на плечо Леона.
ОНИ тоже были на мотоциклах — на чудовищно огромных машинах. Они подъезжали, как осы — лепясь друг к другу; смотрели, как волки, — лица жили только кожей вокруг глаз за большими мотоциклетными очками, морщась, как будто прищур давал возможность резче сфокусировать взгляд на изучаемом предмете. Нижняя часть мёртво застыла восковой маской.
Седое солнце медленно спускалось за город, и первые сумеречные тени обозначили гротескно–жестокую пустоту лиц, словно отдельно плывущих в пространстве. А солнце всё ещё напоминало о себе чёрным туманом, бархатно скрадывающим поверхности земли, да убогими серыми руинами, которые нелепыми жалкими обрубками торчали, напоминая о разрушенном кладбище.
И Леон, неохотно поддаваясь холодному умиротворению, вдруг замер, не в силах оторвать взгляда от колдовской картины: глаза на лицах внизу, будто лампы на фотоэлементах, постепенно наливались изнутри прозрачно–аквариумной зеленью.
Он смотрел, как проясняется цвет и бездумно ждал, чем закончится странная игра странного излучения в мягкой тьме.
Он чувствовал, как в нём ленивыми волнами покачиваются два искушающих желания: взглянуть на Бриса, чтобы узнать, что происходит, и — не упустить момента из спектакля на огромной сцене ниже. Он непроизвольно почти вплавлялся в холодные зелёные огни, когда сквозь растущие внутри панику и умиротворяющую созерцательность внезапно почувствовал длинное движение рядом.
Леон услышал даже чмокающий звук, когда отлепил свой взгляд от десятка прозрачно остекленевших глаз — назвать горящими их не мог, настолько ледяными они были.
Вернулся Брис. Не сводя глаз со стаи застывших в воздухе, точно неоновые светляки, глаз, он ткнул Леона вбок и кивнул наверх.
— Быстро, пока они ещё собираются…
— Ещё?
— Это же бешеные тараканы, забыл? Если хоть один отсутствует — не атакуют.
— Кто?!
— Между прочим, это ты придумал так назвать их.
Насчёт «придумал» Брис, может, и пошутил. Но сочетание «Бешеных тараканов» и жутковато–величественного зрелища было настолько абсурдным, настолько серьёзным ушатом холодной воды, что Леон сразу пришёл в себя.
Вполоборота, стараясь не терять «бешеных тараканов» из виду, они поднялись к мотоциклу. И вот тогда стая внизу взревела моторами и хлынула глазастой волной наверх, к ним.
Мотоцикл стоял почти на самом верху холма. Здесь ещё было достаточно светло от закатной белизны на горизонте.
— Может, бросить мотоцикл? — крикнул Леон. — Здесь сам чёрт ногу сломит — драть по этой стройке! Легче пешими!
— Ничего! Вик выдюжит! Давай, Вик, веди!
Толчок в плечо, порыв воздуха по щеке, что‑то жёсткое по виску (через секунду осознание стороной: Вик оцарапал искусственным крылом) — птица нырнула вперёд, Леон развернул мотоцикл, сзади навалился Брис, зачем‑то лихорадочно отдёрнул манжету Леоновой рубахи. Треск — пуговицы как не бывало. И обхватил горячей ладонь запястье Леона.
— Ну, всё! Жми за Виком!
Поверить уверенности Бриса непросто. Но Леон рискнул. А может, машинально повиновался приказам заставили дребезжаще–прыгающие огни, неумолимо окружающие их.
Вик летел в идеальной параллели земле — Леон, трясясь на каких‑то колдобинах и подпрыгивая на кочках строительного мусора, ровно вёл за ним. Рука Бриса не мешала ему: в какой‑то миг он решил, что, зная местность лучше, Брис просто приготовился бессловесно скомандовать внезапный поворот.
Но сухие пальцы сжали запястье — никакого приказа. Леон растерялся — и увидел: земля как будто горела, но не оттого что был заметен огонь. Прозрачные струйки воздуха поиграли в искажение видимости — раз, другой… То ли дух захватило, то ли от непривычной активности, но явно затошнило — раз, другой…
— Вик, направо и вниз!
Поворот — горло свело судорогой, и желудок подпрыгнул в нетерпении у самого горла. Ухнули вниз — Леон сглотнул металлическую горечь, уже не обращая внимания на ноющее от стального захвата запястье, ни на странные деформации воздуха, то обычного, то легко рассекаемого, то по плотности напоминающего водяной вал, который нахраписто грохочет к берегу.
— Стой! Оторвались!
Леон чуть не слетел с мотоцикла. Он не ослышался?! И сотни метров не проехали — оторвались?! Но послушался и оглянулся: позади лениво колыхалась ночная мгла.
Вик не сел — свалился на плечо. Искусственное крыло съехало вниз. Он неохотно поднимал его, но, видимо, тяжело всё время его контролировать, и крыло снова обвисало.
Леон повернулся взглянуть на птицу и погладить её по точёной головке… И вдруг все разрозненные наблюдения и впечатления слились в единое — понимание (воспоминание?): Вик на самом деле вёл их! Во — время! Через — время. Сквозь — время. Поэтому птица устала («Вик выдюжит!»), поэтому не может присобрать крыло, поэтому полуоткрыт её клюв.
И Брис вцепился в его запястье не для того, чтобы направлять его действия, а чтобы Вик тащил их обоих. Потому что Вик — птица Леона, а прикосновение Бриса (контакт живой плоти) соединило двоих. Сиди Брис просто сзади Леона, не миновать ему остаться среди «бешеных тараканов».
— Вик, пташка моя родная, потерпи до утра! Я тебе рыбки наловлю, — всё ещё напряжённо, но уже с видимым облегчением пообещал Брис и утёр пот с лица рукавом.
— И где ты её найдёшь?
— Этот городишко обсыпал полуостров. По сути, почти весь вдаётся в море. Нам до берега на колёсах — не больше пятнадцати–двадцати минут.
— А «тараканы» не найдут нас?
— Те — нет. Они способны пройти два–три уровня. А здешние о нас пока не подозревают. Кстати, воды они боятся. А мы спустимся к такому укромному местечку, что — гарантий не дам, но надеюсь — переночуем спокойно… Давай, освобождай руль. Мне места знакомые, я не так осторожно поеду.
Всё короткое путешествие до берега Леон молчал. Вид тёмной громады, мерцающей размытыми отсветами звёзд заставил пережить его мгновения странного состояния, сопоставимого лишь с выражением «на языке вертится, а вспомнить не могу». Вслед за тем он забыл и о вопросе, и о так и провравшихся воспоминаниях: едва покинув мотоцикл, Брис принялся отчаянно и раз за разом зевать.
