У капитана до сих пор стоял в ушах звон древней паравианской стали. Он помнил перекошенное душевными муками лицо Аритона Фаленского, которого тяготила клятва, данная мериорской вдове. Капитан не знал, что связывало Повелителя Теней с этой женщиной и почему вообще принц-изгнанник так заботится о жителях далекой южной деревушки. Зато он знал, что после встречи с Аритоном у него на сердце появилась странная, необъяснимая отметина, не позволявшая ему служить Лизаэру Илессидскому.
Принц ждал. Капитан «Саврида» вздохнул и покачал головой.
— Прошу прощения, ваше высочество, но ваше дело — это ваше дело. Если вы намереваетесь преследовать Аритона Фаленского, я вам в этом не помощник.
— Но Повелитель Теней гнусным и вероломным образом захватил твой корабль! — вмешался Диган. — Неужели твои матросы простили ему такое обхождение?
— Мои матросы живы и не пострадали от пожара. Капитан подхватил шапку, нахлобучил ее на голову и, не спрашивая позволения уйти, встал.
— Принц Аритон не причинил вреда ни одному моему матросу. А ваша с ним вражда меня не касается.
Твердый, словно мореный дуб, капитан быстро направился к двери, коротко попрощался и вышел.
— Ты не должен был его отпускать, — упрекнул Лизаэра Диган, когда шаги капитана стихли.
Раздражение главнокомандующего требовало выхода. Отыскав среди карт и донесений графин с вином, Диган подвинул его к себе. Затем точно так же раскопал полотняную салфетку и стал протирать стенки двух бокалов.
— Неужели ты позволишь этому кораблю уплыть у тебя из-под носа?
Принц насупленно следил, как его ближайший сподвижник разливает вино по бокалам.
— Пойми, Диган, здесь не Авенор. Я не имею права реквизировать чужой корабль. Хорош защитник справедливости, который занимается самоуправством.
Казалось, принц целиком погрузился в раздумья о справедливом государственном правлении. Диган подал ему бокал, Лизаэр взял его в правую руку, покачивая им и наблюдая, как теплое вино омывает тонкие стенки. Левая рука принца была прижата к виску. Заходящее солнце играло сапфирами его перстней и подцвечивало оранжевыми тонами золотистые волосы. В глазах Лизаэра читалась непомерная усталость, не вязавшаяся с его горделивой осанкой. Мысли, одолевшие принца, были весьма мрачными.
Перед Диганом стоял не наследный принц, а простой смертный, которому нанесли ощутимый удар по его гордости. Все гневные слова, какие намеревался произнести Диган, застряли у него в горле. Ему стало жаль Лизаэра, доверительно сбросившего перед ним все свое величие и непоколебимую уверенность. Диган со стыдом вспоминал, как часто он желал, чтобы кто-нибудь вышиб из принца его раздутое самолюбие. Похоже, капитан «Саврида», сам того не зная, исполнил это желание. И что теперь?
Ужасное поражение, которое они потерпели в Верпонте, наконец-то приоткрыло Дигану Лизаэра-человека. Сейчас, когда принц сбросил привычные маски заботливого правителя и неустрашимого полководца, оказалось, что он испытывает те же потребности и наделен теми же недостатками, которые есть у любого человека. Просто он принес себя в жертву, сделал себя образцом для других. Диган никогда не приносил и не собирался приносить подобной жертвы. Но сейчас ему было откровенно стыдно.
Стараясь говорить как можно мягче, Диган сказал:
— Хорошо, этот капитан не знал. Но мы-то с тобой сталкивались с Аритоном и знаем, как ловко он умеет манипулировать людьми.
Лизаэр не ответил и залпом осушил свой бокал.
— Подумать только: когда-то мой отец мог казнить Аритона и навсегда прекратить все его уловки. Фаленит вывернулся благодаря своему коварству. Я видел это собственными глазами. Не могу понять, почему я не запомнил тех уроков. Глупо было надеяться, что этот ублюдок не применит схожих трюков и против меня. Мой врожденный дар света дает силу, но отнюдь не мудрость. Я ничуть не менее уязвим, чем мой отец. Но жертвы Повелителя Теней и необходимость защитить Этеру от его зла взывают ко мне и заставляют быть сильным. На этот раз урок не прошел даром. Теперь я буду действовать намного ответственнее и с большим самообладанием.
Диган вновь наполнил бокал и молча подал Лизаэру. Он боялся неловким словом задеть обнаженную душу принца.
— У тебя слишком совестливое сердце и слишком твердые нравственные принципы, которыми Фаленит грубо воспользовался. Он рассчитывал, что ты сломаешься под гнетом случившегося и будешь считать себя, а не его, виновником всех бед. Я не хочу, чтобы ты растрачивал силы на напрасные угрызения совести. Ты — наша сила, источник нашего вдохновения. Если Повелитель Теней своими коварными выходками сумел обмануть тебя, то чего же ждать от простых людей? Когда-то ты говорил мне, что у итарранцев прирожденное чутье на интриги. Ты прав. Я умею просчитывать возможное развитие событий, и сейчас меня откровенно пугает тот вред, который может нанести своими речами капитан «Саврида». Люди и так взбудоражены, и далеко не все рукоплещут принятым нами решениям.
— Не трогай этого человека, — со вздохом ответил Лизаэр.- Капитаны, потерявшие корабли и матросов, тоже не станут рукоплескать его речам и восторгаться его верностью Аритону.
Принц еще раз вздохнул и с уже привычным упрямством продолжал:
— Скажи Диган, ты нашел время завернуть в походные госпитали, где лежат умирающие от ожогов? Ты заглядывал в таверны? Достаточно выйти на улицу — матросы стоят с протянутой рукой. Им нечего есть, они в одночасье лишились всего. Верпонт и им преподал жестокий урок. Не хотел бы я оказаться на месте этого капитана, когда в какой-нибудь таверне он начнет разглагольствовать о своих симпатиях к Аритону. Едва ли его выпустят оттуда живым.
«Хорошо, если так»,- с иронией подумал Диган. Но ирония быстро погасла. Дигану вдруг стало пронзительно стыдно, что и он тоже все взвалил на плечи Лизаэра. А разве он сам не несет ответственность за случившееся? Он, главнокомандующий Авенора, имеющий в своем распоряжении громадную армию. Почему он палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то оградить Принца Запада от подобных сокрушительных ударов по самолюбию? Почему, оказавшись в Верпонте, он посчитал, что все налеты остались позади и теперь единственная забота — погрузиться на корабли? Лизаэр крепится, но однажды может не выдержать непомерной ноши… Диган пообещал себе, что впредь не позволит принцу в одиночку нести этот груз. Теперь они все будут решать только сообща.
Графин опустел. Лизаэр наконец-то согласился, что ему пора отдохнуть, и послал за своим слугой. Прежде чем расстаться с Диганом, он сказал главнокомандующему:
— Мы обязательно справимся и пойдем дальше. Ты мне очень нужен, Диган, и я не хочу, чтобы ты умалял свою роль. Вспомни-ка, кто в Итарре первым заговорил со мной о коварстве Аритона? Ты и Талита. Я не знаю, насколько проклятие Деш-Тира причастно к нашей вражде с Фаленитом. Возможно, дело вовсе не в проклятии, а в некоторых наследственных чертах моего характера, из-за которых я допускаю непростительные ошибки. Но я единственный человек, способный противостоять его рукотворным теням. Это раз. Второе: события в Джелоте и Алестроне неопровержимо доказали преступные намерения Аритона. Мы будем бороться до тех пор, пока не увидим его мертвым. Только тогда справедливость восторжествует и Этера вздохнет свободно.
