и мы оба поворачиваемся, чтобы увидеть Маккриди, опрятно одетого, как и прошлой ночью, непринужденно улыбающегося, с едва заметным напряжением в глазах.
— Я надеялся увидеть тебя там, наверху, — говорит Грей.
Маккриди пожимает плечами:
— Когда-нибудь.
— Этот человек — некомпетентный невежа. Двадцать лет назад он раскрыл одно дело и с тех пор спекулирует этим фактом.
— Это было не одно дело, Дункан, — говорит Маккриди, отводя своего друга в сторону.
— Да, три последовательных убийства, но только одно расследование, что делает это одним делом.
— Серийное убийство? — говорю я.
Грей хмурится:
— Серийное… Да, полагаю, это можно и так назвать.
— Катриона? — Маккриди говорит так, будто только что увидел меня. — Что ты вообще здесь делаешь? И что на тебе надето?
— Прекрасное пальто джентльмена, — говорю я. — Разве это не стильно?
Я верчусь, и уголок его рта приподнимается.
— Это было… около пяти лет назад. Но я осмелюсь сказать, что на тебе оно смотрится лучше, чем на юном Джеймсе. Это смелое заявление моде. Я одобряю.
Я делаю легкий реверанс:
— Спасибо, добрый сэр.
Ловлю его удивленно-растерянный взгляд. Видимо, я веду себя не так, как та Катриона, которую он знает.
Он качает головой и говорит:
— Что касается моего первого вопроса: что ты здесь делашь с Дунканом?
— Она помогала мне с лабораторными наблюдениями, — говорит Грей. — Я осмелюсь сказать, что она помогала лучше, чем Джеймс. Возможно, я доверю ей не только его пальто.
Я ожидаю, что Маккриди рассмеется, но вместо этого на его лице появилось напряжение.
Грей продолжает:
— Катриона сделала несколько собственных проницательных наблюдений.
— Она? Наша юная Катриона проявила небывалый интерес к вашей работе, я правильно понял?
— Это очень интересно, — говорю я. — Я не осознавала этого до сих пор.
Тон Маккриди холодеет:
— Понятно.
Мы направляемся наружу. Двое мужчин разговаривают несколько минут, а я оглядываюсь, готовясь уйти, когда Маккриди говорит:
— Катриона?
Я поднимаю взгляд и вижу, что нас только двое. Пытаюсь высмотреть Грея.
— Я отправил Дункана за пирогами, — говорит он. — Я хочу поговорить с тобой.
Он показывает мне за угол, и я уже собираюсь сказать, что мы должны сказать Грею, куда мы пошли, когда понимаю, так и задумано.
— Да сэр? — говорю я после того, как прошла за ним.
— Значит, ты обнаружила в себе внезапный интерес к научным изысканиям Дункана?
— Как я и сказала, это интересно.
Его лицо твердеет:
— Не держи меня за дурака, Катриона, и не забывай, кто привел тебя к Айле. Я верил, что ты можешь искупить свои грехи, а ты только и сделала, что доказала, что я очень плохо разбираюсь в людях.
Айла? Это имя миссис Уоллес? Нет, Грей сказал, что меня наняла его сестра. Должно быть, это она Айла.
Стоп, искупить грехи?
Верно. Грей действительно говорил что-то о преступном прошлом Катрионы.
Маккриди продолжает:
— Я не могу сосчитать, сколько раз я прикусывал свой язык, чтобы не рассказать Айле остальную твою историю. Те части истории, в которых, как я думал, не было твоей вины. Теперь я знаю больше. В твоей жизни не было Фейгина, Катриона. Это все ты. Единственная причина, по которой ты все еще работаешь, заключается в том, что Айла слишком добросердечна, нет, слишком упряма, чтобы смириться с поражением. А Дункан слишком поглощен своей работой, чтобы видеть тебя такой, какая ты есть. Но я вижу тебя и не позволю этого.
— Не позволишь что?
Его глаза сужаются:
— Я предупреждал тебя, чтобы ты не делала из меня дурака, Катриона. Ты должна должна быть честной, если у тебя есть хоть капля уважения ко мне. Ты не проявляла внезапный интерес к науке. Ты проявила внезапный интерес к человеку, стоящим за этой наукой.
Я таращусь на него. Затем меня осенило:
— Вы думаете, что я пытаюсь соблазнить доктора Грея?
— Я думаю, тебе понравилось твое пребывание в их гостевой комнате. Я думаю, это заставило твой коварный ум делать то, что у него получается лучше всего.
— Коварный?
— Не дразни меня, Катриона. Ты ступаешь на очень опасную дорожку. Если бы я рассказал Айле остальную часть твоей истории, и если бы миссис Уоллес перестала защищать ее от твоих худших проступков, тебя бы уже выкинули на улицу. Ты нацелилась на Дункана. Ты симпатичная девушка из приличной семьи, а Дункан очень занятой человек, у которого нет времени искать жену. Ты видишь лазейку.
Врач женится на своей горничной? Я хочу сказать, что кто-то перечитал любовных романов, но потом я понимаю, что это может быть не так уж невероятно. Грей не лорд и не граф, и, судя по тому, что подразумевает Маккриди, Катриона выросла отнюдь не в бараке. Она девушка из хорошей семьи, которая сделала неверный выбор, которая, возможно, хочет вернуться к своему прежнему статусу.
— Это не принесет тебе пользы, — продолжает Маккриди. — Именно это я хотел тебе сказать. Я мог бы предупредить, что слежу за тобой, и тебе лучше не дергаться в этом направлении, но мне не нужно беспокоиться. Мы оба знаем, какой он.
— А какой он?
Маккриди отстраняется, а его гнев немного рассеивается.
— Наглядный пример, Катриона, на случай, если ты сама не заметила этих вещей. В прошлом месяце мы были в трактире, и Дункан ввязался в драку.
— Доктор. Грей? — в моем голосе звучит искреннее недоверие.
— Не он ее начал, что, я должен упомянуть, делает этого человека скорее счастливее, чем достойнее. Он обожает искать предлог для хорошей схватки. В данном случае он появился у него после того, как получил удар ножом.
— Что?
Маккриди отмахивается от моего беспокойства:
— Он зашил себя позже. Опять же, не в том дело, что его кровь оставила узор на стене. Он начал его зарисовывать и сравнивать с раной и углом удара. Когда юная леди проявляла большой интерес к тому, что он делал, он довольно охотно объяснял ей это, так и не поняв, что ее совсем не интересует картина крови, а больше интересует его… — он кашляет, — его способность оплатить ее услуги.
— Ах, она была секс-работницей.
— Э… что?
— Леди с договорной привязанностью?
Он коротко смеется.
— Думаю, да. Хотя у меня такое чувство, что она договорилась бы об очень низкой цене за эту привязанность. Они всегда подходят Дункану. Но дело в том, что он был в неведении. Он никогда не обращает внимания на интерес со стороны представительниц прекрасного пола.
— Потому что он предпочитает мужчин?
Глаза Маккриди округляются, и он непонятно бормочет, прежде чем сказать:
— Нет, ему нравятся женщины. Но женщины, которые ему нравятся — это не
