— Обстоятельствам?! Каким? — Подозрительность — это мое второе «я»!
— Разным… Будешь себя хорошо вести — останешься на троне, — стал сверлить меня глазенками местный Макиавелли.
— А если не буду? — Я прикрыла лицо веером, пряча охвативший меня невольный ужас. Незачем акуле свежую кровь демонстрировать. Они, акулы, от нее еще злее становятся!
— Тогда я найду способ лишить страну будущей королевы и сделать правителя вдовцом! — зловеще раскрыл тайны прямой потомок Марии Медичи.
— Угу… — донельзя «обрадовалась» я. — Значит, ты хочешь, чтобы я уложила принца в постель, сделала ему ребенка, а потом ты будешь смотреть на мое поведение?.. С ума сойти, до чего ж заманчивое предложение! — Встала и зашагала по комнате, раздумывая над патовой ситуацией. Куда ни кинь — везде клин!
— Да! — не стал скрывать коварных намерений Алфонсус. — Ты — никто. Искать тебя некому, а здесь есть хороший шанс устроиться в жизни. Но если ты не будешь делать, что я тебе прикажу, то быстро распрощаешься, — зловещая пауза, — и с прекрасной возможностью устроиться в жизни, и, собственно, с этой самой жизнью…
У меня поднялась такая волна злобы, что просто смертоносной стеной поперла наружу, требуя выхода. А «родственничек» подстраховался, спрятав все тяжелые предметы себе за спину! Но одного гаденыш не учел… Я теперь была оружием сама по себе!
Изобразив на лице крайнюю благодарность благодетелю — чтоб ему черти в аду вместо туризма иммиграцию устроили! — подошла поближе и запрыгнула на стол. Ну, вроде как посидеть немножко, отдохнуть там от трудов праведных, поближе к начальству.
Йес! Нижний обруч фижм поднялся и врезал «графину» по зубам!
Странно, но «дядя» почему-то не слишком порадовался нежданному подарку и схватился за ушибленную челюсть. Наверное, она (челюсть) была очень дорога ему. Как память.
— Фто ты тфоришь?! — завопил истинный ариец с еврейскими корнями и начал вылезать, протискиваясь между спинкой кресла и моим подолом с явно нехорошими намерениями.
— А нечего угрожать слабой девушке! — заявила я, подвигаясь поближе и готовясь войти в клинч. — Я, понимаешь, даже сдачи дать не могу!
— Ты?!! — весьма эмоционально выпалил граф, сочетая выдаваемую информацию с красноречивым невербальным посланием: дескать, удушу, заразу!
— Я! — не стала отрицать очевидное. На его пантомиму отчеканила: — Руки коротки!
— Убью! — пригрозил граф, щелкая челюстью.
— Но-но! — обиделась я на убийственное непонимание моей тонкой душевной организации. — Несмотря на свою хрупкость и женскую беззащитность, целостность организма буду защищать до последнего мосла и кружки крови! — Почесала нос и добавила: — Твоей!
— Это как? — внезапно заинтересовался «родственник», становясь на стезю ликвидации безграмотности.
— Тебе в подробностях? — деловито полюбопытствовала я, прогоняя в уме, какие еще пакости я могу сотворить «не отходя от кассы».
— Желательно! — В глазах Алфонсуса зажегся огонек знаний, угрожая превратиться в пожар и спалить все к чертям собачим.
— Например… — вспоминала я «пугалки». — Ага!
— Прекрати говорить «ага»! — взвился граф. — Ты — принцесса!
— Липовая! — не осталась в долгу.
— Да хоть осиновая! — завопил мужчина, выкарабкиваясь из-под подола.
— А ты — дубина стоеросовая! — сделала ответный комплимент и, угрожающе наклонившись к аристократическому лицу, прошипела: — Один раз — между глаз, второй раз — прямо в глаз, третий раз — и ты Фантомас! Стра-а-ашно? — продемонстрировала костлявый кулачок, утяжеленный бронзовой «промокашкой».
— Кто такой «Фантомас»? — растерялся граф, не в силах объективно оценить угрозу, а следовательно — проникнуться ею.
Как этому дубоголовому феодалу рассказать внятно, кто такой Фантомас? Я тоже немного растерялась. Но включила природную смекалку и вовремя спохватилась:
— Мужик такой… синий, лысый и ну о-очень несчастный, — постаралась доходчиво объяснить.
— Почему синий? — Гляделки Алфонсуса стремительно увеличивались в размерах и сигнализировали о помощи.
— Потому… — Я задумалась, как бы повразумительней донести до слушателя. — Потому что мужик страдает вредными привычками: пьет, курит и волочится за дамами!
— Ик! — Граф обалдел, поскрипел мозгами и выдал: — Так теперь и не жить, что ли?
— Да! — закивала головой с умным видом. — Нужно вести правильный образ жизни и не допускать крамольных мыслей об убийстве других — это портит карму и закрывает чакры!
— Эть… чего там закрывает??! — недопонял моей умной сентенции аристократ. — Оружие?.. Как? Каким образом?!
— Тьфу! — огорчилась я, сползая со стола и устраиваясь в кресле. — Всю интеллектуальную беседу к железкам свел! Ты с мечом, случайно, в обнимку не спишь?
— Зачем?! — У нас просто вечер ответов и вопросов. «Что? Где? Когда?». А главный приз — принц или жизнь?
Я голосую за второе, ибо без принца прожить вполне можно, и очень даже неплохо… В конце концов, на нашем пути гораздо чаще встречаются кони…
— Для экзотики, и чтоб не расслабляться, — пожала плечами. Разговор затягивался и превращался в полный абсурд.
— Так-так, — забарабанил граф по столу пальцами. — А почему несчастный?
— Господи! — закатила я глаза. Вот клиент тугой попался! — Да не любит его никто! — С воодушевлением ткнула в графа пальцем: — Вот ты бы смог полюбить лысого синего мужика?
— Нет, конечно! — открестился Алфонсус. — Я вообще мужчин не люблю!
— Что и требовалось доказать! — удовлетворенно улыбнулась я.
Господин граф подумал, поскреб в затылке и потом еще раз подумал. Выпил бокал вина, заел куском сыра и снова поскрипел шестеренками. А потом вызверился:
— Не заговаривай мне зубы!
Ясненько, человек ни рожна не понял и теперь злится на собственную, тщательно скрываемую тупость…
— А есть чего заговаривать? — Это уже просто так, для культурного поддержания светской беседы.
— Есть! — рыкнул аристократ, принимая важную позу, наподобие Бонапарта на поле боя. Может, стоит тихонько намекнуть про то, как печально Наполеон закончил свои дни? Нет, все же думаю — не стоит… Если я скажу ему, что Наполеон Буонапарт умер на Святой Елене, то следом еще долго придется графу втолковывать, что имелся в виду именно остров, а не любимая женщина.
— Ты уразумела, что должна меня во всем слушаться и обо всем докладывать? — продолжал распинаться граф.
— Шпионить приказываете, барин? — прищурилась я, обмахиваясь веером.
— Бдить! — поднял аристократ вверх указательный палец…
