"Только моя" — как угроза прозвучало у Елены в голове, но она не стала искать тайного смысла в этих словах.
"Легко и спокойно. Два слова, с которыми я теперь просыпаюсь. Не знаю, с чем это связано, но мне действительно стало заметно лучше. Проснулся интерес к жизни. А случилось это в тот момент, когда я поняла, что в любом случае сумею найти Дамона. Да, слишком много изменений для одной недели, но мне гораздо проще называть его по имени, нежели использовать дурацкую путаницу "Он" "Не ОН" и т. п. Вся боль как будто испарилась единым духом, оставив меня на попечение счастью, причем настолько безграничному и светлому, что я начинаю бояться саму себя. Но больше всего меня страшит то, что я почти не тоскую по нему. Нет, думаю я о нем ежесекундно, но… Даже не знаю, как правильно описать свои чувства. Я как будто точно знаю, что он рядом, ощущаю его… Приятно быть довольным жизнью умалишенным!".
Я лежала с закрытыми глазами и молилась только об одном — чтобы все было правдой. Не знаю, сколько времени прошло с момента ухода от меня реальности. Час, два, три, пять? И сейчас я не понимаю, что со мной происходит. Тело дрожит, но вовсе не от холода, голова кружится с такой интенсивностью, что я ощущаю себя моряком дальнего плавания, только ступившим на твердую землю после трехгодового путешествия. Какой-то глупый и неуместный смех рвется наружу, собираясь сообщить всей округе о клинической картине заболевания, которым я страдаю. И мне так хорошо, чего последнее время со мной не случалось. Обычно все просто отвратительно, потому что рядом нет Дамона…
Неожиданно я все вспомнила и подняла голову, безбоязненно поднимая веки.
— Нет! — панический крик, который я издала, очень трудно описать словами. Это был самый настоящий вопль ужаса, способный свести с ума любого здравомыслящего человека.
Не успела я зажать рот рукой и дать волю слезам, как дверь спальни открылась, и показалось взволнованное лицо вампира.
— Почему ты кричишь? — шепотом спросил Дамон, бесшумно ступая по мягкому ковру.
Я во все глаза смотрела на него, пытаясь произнести хоть что-то, но получалось отвратительно. Издавая странные мычащие звуки, я указала взглядом на пустую половину кровати, объясняя тем самым причины моего испуганного вопля.
Он долго и внимательно смотрел на мое зареванное лицо (когда только успела развести сырость?), а потом сел рядом и обнял.
— Я же обещал тебе, принцесса, — успокаивающе погладил он меня по волосам, давая возможность спрятать лицо у него на груди. Смутно помню все, что было между нами всего несколько часов (а может и минут) назад, но мой мужчина определенно изменил свое отношение ко мне. И я снова стала "принцессой"! Давайте сюда договор, я готова скрепить его кровью! Честно, за это слово, произнесенное моим любимым, я, не раздумывая, продам душу самому черту или другим его родственникам! — А вот ты обещала не плакать больше! — сурово добавил он, посмотрев мне в глаза.
Пришлось промолчать. Не могла же я ему сказать, что все обещанное мной невыполнимо по одной простой причине — понятия не имею, что именно он от меня требовал на тот момент. Я "счастливый" обладатель одной маленькой особенности: внимательно слушаю, но не слышу. И с этим уже ничего не поделаешь!
— Не уходи, пожалуйста, — взмолилась я, изо всех сил цепляясь за воротник расстегнутой рубашки.
— Думаешь, братишка не будет против моего присутствия? Проявит должное гостеприимство, после того, как я радушно принял его в Италии? — мне стало не по себе. Начав говорить бодрым и веселым тоном, к концу второго вопроса Дамон заметно нахмурился и побледнел, крепко сжав челюсти.
Лихорадочно пробежавшись по своей голове в поисках более подходящей темы, я поняла размеры грядущей бури. Мне совершенно нечего было ему сказать. Начну извиняться, подбадривать, клясться в любви, заверять в том, что только он единственный и неповторимый — сделаю лишь хуже. Промолчу — проявлю безразличие, которому вообще не место между нами.
— Ты знаешь, что Бонни и Мэтт вместе поступили в Браун? — ляпнула я первую пришедшую на ум глупость. Если хотела мягко сменить тему, то ничуть в этом занятии не преуспела, но мне все же удалось снять напряжение, висящее в воздухе.
— Знаю, — с готовностью поддержал мою инициативу мужчина. Он усадил меня к себе на колени и жадно вглядывался в мои глаза с таким видом, будто впервые увидел и хотел сейчас запомнить на много столетий вперед. Возможно, я что-то и преувеличила, но мне стало не по себе при одной мысли о правдивости этих выводов. — У подростка было такое слабое сочинение, что пришлось немного вмешаться в процесс зачисления.
Ну теперь мне многое стало ясно. Не сказать, чтобы я была сильно удивлена, но что-то жалобно екнуло в груди. Наверное, мой вампир всегда будет для меня загадкой, которую мне никогда не разгадать до конца. А потом в душу закралось вполне ожидаемое чувство собственной ничтожности. Как я могла отвернуться (малоподходящее слово, но назвать это предательством у меня не получалось — слишком больно звучит) от него?
— Я люблю тебя, — не к месту вставила я, отмечая в голосе чрезмерную нежность, которая могла показаться неискренней. Но он в очередной раз прекрасно понял все, что я пыталась вложить в эти простые слова.
Дамон никак не ответил мне, продолжая испытующе смотреть прямо в душу (на самом деле, конечно, в глаза, но ощущение было именно таким). Не знаю, о чем я думала в тот момент, и думала ли вообще, потому что следующий мой вопрос звучал настолько глупо и необдуманно, как только можно себе представить.
— Как ты простил меня?
Поздравляю тебя, Елена! Новая награда в номинации "Мисс придурковатость" досталась именно твоей персоне.
Вопрос был неожиданным не только для меня. Его ладони тут же сжались в кулаки, больно впиваясь костяшками мне в спину, но он ответил.
— Ты ведь однажды простила мне то, что я себе никогда не прощу, — сухо произнес юноша.
Испугавшись до потери сознания, я сначала не совсем поняла, что именно он имеет в виду. И только потом до меня дошел смысл его слов. Да быть этого не может! Неужели он до сих пор помнит ту ночь в лесу, когда был не совсем самим собой?
Я изо всех сил старалась не делать ошибки сегодня, но все-таки их наделала. Увидев это в темных глазах, которые наполнились таким количеством боли, я готова была на все, лишь бы он прекратил вспоминать.
— Дамон, милый мой, любимый, — быстро зашептала я, целуя идеальное лицо. — Прости меня. Я не подумав спросила, — да уж, веский аргумент. Мне явно стоит попрактиковаться сначала думать, а потом говорить. Хотя лучше было бы вообще молчать большую часть времени.
