– Угадал. Что дальше? Начнешь отказываться от помощника?
– Нет оснований, – честно признался Влад. – С чего это я буду отказываться? Вон, сбегать в магазин, пивка, если что, притаранить. С рыбкой. Шестеркам это даже нравится, правда, товарищ подполковник? Мне бы еще ключик от квартирки явочной, хоть какой-нибудь.
– Злой ты человек, Гетьман, – сказал Осокин. – Была б моя воля...
– Бодливой корове господь рогов не дает, – продекламировал Влад. – Но потерпеть-то можно? Если мне полковник не соврал, то в случае успеха я смогу уехать куда-нибудь в Париж, на учебу для Интерпола. В случае неуспеха – боюсь, уеду ближе, но глубже. Да, а если полковник соврал, то меня и в случае успешного расследования зароют в шар земной. В любом случае – вы меня больше не увидите. Разве что на мемориальной доске в нашей ментовской часовне. Но вы туда можете не ходить. Так ведь?
– Так, – сказал Осокин. – Все ты правильно понял. Мне и полковник так пояснил. И, кстати, тут совпадение забавное получилось – новый помощник как раз по одному из эпизодов твоего нынешнего дела проходил. Меня вчера после твоего ухода полковник просветил, показал фотки, материалы – если честно, я в маньяка не верю, но с удовольствием уезжаю из города на неделю. Я закурю?
– Валяйте, – разрешил Влад. – В чем наш мальчик запачкался? Он же запачкался?
– Еще как! Его можно было, как минимум, выгонять из органов. Но не выгнали. Таких запачканных выгодно держать...
– Понимаю.
– У меня таких с десяток наберется. – Осокин курил аккуратно, стряхивая пепел в цветочный горшок на окне. – Когда полковник потребовал тебя пасти круглосуточно, я решил кого-то из них к тебе подключить, не сопляка этого, но когда полковник мне о делах рассказал, вышло, что он-то как раз тебе и подходит больше всего. И никого из своих надежных и проверенных стукачей я не свечу. Толково?
Влад несколько раз хлопнул в ладоши.
– Тогда я пошел. – Осокин загасил окурок, бросил его в мусорное ведро. – И, чуть не забыл. С сегодняшнего дня тебя хотели в отпуск отправить. На месяц. Врачи потребовали для восстановления здоровья. С сохранением оклада, разумеется.
– И с необходимостью сдать оружие?
– Обязательно.
– Но?
– Но теперь решили не отправлять. При мне полковник звонил, отдавал распоряжение.
Осокин, не прощаясь, вышел из квартиры и даже дверью не хлопнул.
Влад открыл форточку, чтобы проветрить кухню.
Значит, вначале в отпуск по состоянию здоровья, потом на обследование, потом – на пенсию по инвалидности. Выходит, полковник его выручил... Или наоборот, подставил.
– Вы так громко разговаривали, – сказал Руслан. – Даже брат проснулся.
– Я проснулся! – крикнул из комнаты Богдан. – И про стукача слышал. Зачем нам такой гембель, я тебя умоляю?
– Подрастешь, узнаешь, – ответил Влад. – Ты лучше вставай, умывайся и готовься к завтраку. Сейчас стажер...
– Стукач.
– ...стажер принесет еду. И я вас обоих прошу держать свое мнение при себе.
– Его фамилия Капустян? Я правильно запомнил? – уточнил Руслан. – Мы теперь как три мушкетера – Руслан, Богдан и Капустян.
– И Гетьман, – крикнул Богдан с ударением на последний слог.
– Я гляну внимательнее в ноутбуке, что там во втором эпизоде, – предложил Руслан. – Пока виновник торжества не вернулся.
– Не успеешь, – сказал Влад и оказался прав: запыхавшийся лейтенант вошел в квартиру.
– А звонить или стучать его, значит, не учили, – тоном заправского склочника прокомментировал Богдан.
– Извините...
– Сейчас все брошу и извиню, – буркнул Богдан, отбирая у лейтенанта пакеты. – Извините...
Взгляд, которым Капустян проводил Богдана, был печальным и обиженным.
– Не обращай внимания, ребенок, – сказал Влад. – Пока господа будут накрывать на стол, мы с тобой пойдем в комнату, покалякаем, и ты расскажешь, что же именно произошло с тобой месяц назад. Ведь расскажешь, Игорек?
Игорек отнекиваться не стал. Только поинтересовался – рассказывать официальную версию или так, как все и было?
– Обе, – сказал Влад.
Официальная версия гласила, что лейтенант Капустян Игорь Николаевич, находясь при исполнении служебных обязанностей, допустил халатность и проявил трусость, что привело к срыву операции. Оправдываясь, лейтенант попытался ввести в заблуждение свое прямое начальство.
– А своими словами? – спросил Влад, которому, как это ни было странно, лейтенант начинал нравиться.
– Официальную версию? – печально уточнил Капустян. – Поехали на задержание. Меня оставили возле заднего выхода со двора, чтобы под ногами не путался. Я стоял и караулил. Убийца вышел как раз на меня, пригрозил оружием, я струсил и пропустил его мимо. Потом, когда меня начали расспрашивать, стал врать, что не мог задержать, что он меня загипнотизировал... А он меня и вправду загипнотизировал! Или заколдовал!
– Не кричи, – приказал Влад. – От крика в рассказе достоверности не прибавляется. Заколдовал? Как заколдовал?
– А я знаю? – тихо, почти шепотом ответил дисциплинированный лейтенант. – Я стою, жду. Пистолет – в руке...
– И патрон в патроннике, – подсказал Влад.
– Нет. Нету патрона в патроннике. Нельзя досылать, пока...
– Понял, – кивнул Влад. – Глупо, но по инструкции. Дальше.
– Я его заметил только когда он ко мне уже почти подошел. И не очень темно вроде было, и двор пустой, а только он как из-под земли передо мной вырос. Я ему командую: «Стой!», а он улыбается так странно, будто собака зубы показывает, и идет себе. Даже не на меня, а мимо, как будто я столб. И оружия у него нет, и росту в нем ну, метр восемьдесят от силы при семидесяти килограммах веса, а мороз у меня по коже пробежал. Пистолет я в карман спрятал, куда ж он от меня все равно денется, руку протягиваю к нему, а пальцы... – лейтенант почти с удивлением посмотрел на свою руку, – ...пальцы скользят по его куртке, будто он и одежда его из камня. За руку его хватаю, он на меня глянул с ухмылочкой своей искоса, рукой чуть повел – я к забору отлетел, чуть дух из меня не вышибло. Я тут на него всерьез бросился, прыгнул – и в воздухе повис.
Капустян быстро глянул на Влада и снова уставился на свои руки.
– Ну, это мне показалось, что я в воздухе повис. Примерещилось. На самом деле, он меня... – лейтенант замолчал, тяжело вздохнул. – Когда он за углом скрылся, я, как висел, так и грохнулся прямо в грязь. Так и лежал, пока через пару минут наши не подбежали – встать не могу. Стыдно, мокро, а пошевелиться не мог, пока наш капитан меня не окликнул. Тут все само собой и прошло. Я и портрет толком не смог составить – не помню лица, только улыбочку его и запомнил. И...
– Что? – спросил Влад.
– Ничего.
