Турапиус точно не знал, в чем, по его мнению, особенности плаща. Но что-то заставляло его догадываться о некой силе, которая иногда притягивала к себе. Как это выражалось? Да очень просто — в желании надеть плащ и больше не снимать его никогда. Странно, но так оно и было. Как только плаща не оказывалось рядом, Турапиусом овладевало чувство некоего беспокойства, иногда даже его брал озноб.
С самого начала эльф и не догадывался, что причиной его недомоганий может быть кусок ткани, но позже, когда он заметил причастность к своим неудобствам именно этого плаща, он загорелся желанием раскрыть его тайну и поклялся сам себе, что непременно выполнит задуманное.
И вот, как только он освободился от работы, а она была у него только лишь летом, его стала постоянно донимать мысль о том, как же ему узнать побольше о своем плаще. Для начала он направился в Шонторон, в город, где, перед тем как покинуть Мир Живых, жил его дядюшка Териус Кульм, оставивший ему в наследство тот самый плащ. По прибытии в город, который находился всего в неделе пешего пути от родного города Турапиуса, эльф посетил поместье покойного дяди.
Териус Кульм жил все время один, более близких родственников, чем племянник, у него не было. Жил он довольно богато, но кроме слуг в доме больше никого не было. Турапиусу посчастливилось переговорить с некоторыми из них, но никаких разъяснений по поводу плаща он, к сожалению, получить не смог. На вопрос, кому дядя оставил все свое состояние, он получил ответ, в котором говорилось о том, что родовое поместье Кульмов не может быть передано единственному родственнику Турапиусу потому, что он носит совсем другую фамилию и является продолжателем совсем другого рода. Поэтому, все имущество будет передано под создание детского приюта.
Так ничего и не разузнав о плаще, эльф через некоторое время вернулся в свой родной город под названием Ириус. Город этот находился на одной из Королевских равнин в устье Песочной реки, там где она впадает в озеро Оронорт. Но долго просидеть на месте эльф не сумел. По прошествии двух-трех дней, он снова отправился в путь, на этот раз взяв курс на еще один эльфский город — Анаргис. Здесь, в этом большом королевском городе, жил его двоюродный брат по отцовской линии, которого звали Евглениус. Турапиус видел своего брат лишь раз, когда тот приезжал погостить к нему несколько лет тому назад. Евглениус носил ту же фамилию, что и он сам Турапиус — Ритхард. Человек это был необычный, немного странноватый, но сам не зная почему, Турапиус питал к нему заметную симпатию. За то короткое время, что братья провели вместе, они успели хорошо узнать друг друга. Находясь вдвоем, они становились совсем иными, нежели обычно, в общении они вели себя честно, раскованно и откровенно. Из большого количества рассказов своего младшего брата, Турапиус без труда отметил несомненное влечение Евглениуса к древним наукам, в частности — к магии.
Сам Турапиус почти равнодушно относился к волшебству. Не то чтобы он категорически отрицал магию, как и множество людей его времени, но возможность хорошо освоить ее и достичь чего-то действительно серьезного он считал делом чрезвычайно трудным и почти несбыточным. Увлечение же своего брата он всячески поощрял, уверял, что лучшего занятия для эльфа и быть не может.
До города совсем недалеко! Всего день пути, эта идея всячески грела мысли эльфа, пока он топал по весеннему лесу.
«Я непременно найду Евглениуса, а он, в свою очередь, непременно откроет мне таинственную завесу загадки моего плаща, — мечтал он. — Я уверен, что этот кусок ткани, совсем не просто кусок ткани!»
— Мир тебе, путник!
Турапиус резко развернулся. Сзади него по дороге ехала повозка, в которую были запряжены две кобылы. Одна была грязно-белого цвета, другая черная с серыми пятнами. В повозке на четырех колесах восседал маленький мужичонка в ярко красной шерстяной одежде. Лицо его было серым, немного смуглым, уши были неестественно больших размеров, глаза круглые, словно плошки и удивительно выразительные.
«Гном!» — без труда определил Турапиус.
— Здравствуй! — поприветствовал гном, чуть приподнимая правую руку.
Гном сидел ровно, ни капли не сутулясь. Слегка сморщенные красноватые руки уверенно сжимали упругие поводья.
— Куда путь держишь? — справился маленький мужичонка.
— В Анаргис, — неразборчивым тоном пробубнил эльф.
Гном сморщился, видимо напрягая слух.
— Куда? — переспросил он.
Турапиус заволновался, опустил глаза.
— В Анаргис! — срывающимся голосом повторил он.
Как только единственное слово долетело до извозчика, лицо его озарилось нестерпимой лучезарной улыбкой.
— Залезай! — пригласил он, махая рукой. — Подвезу до Анаргиса.
Эльф не секунды не колеблясь принял приглашение, утвердительно кивнув. Он быстро заскочил в повозку и уселся. Оглядевшись, он заметил, что повозка эта больше напоминает гнилой полуразваленный сарай, только что на колесах. Все доски — насквозь труха, колеса кривые как восьмерки, все железо насквозь проржавевшее.
— Спасибо, — поблагодарил Турапиус, устраиваясь поудобнее.
Когда трогались, эльфу показалось, что повозка того гляди развалится, так и не двинувшись с места. Но ничего, вроде поехала.
— Гаран Тур, — представился гном, протягивая эльфу свою морщинистую руку.
— Турапиус Ритхард.
Весь этот день ушел в дальнейшем на дорогу. Ехали медленно, быстрее наверное было бы дойти пешком. Но эльф не жаловался, потому что пешком он шел уже больше двух недель, а тут как никак, но все же везут. Ехали в основном молча. Турапиус крайне не любил разговаривать с незнакомыми людьми, да еще черт знает о чем. Общению он почти всегда предпочитал тишину, считал, что язык не самое главное достоинство умного человека. Вот и сейчас он снова полностью погрузился внутрь себя, решая какие-то задачи, обдумывая что-то, что возможно случится совсем скоро.
Как же найти Евглениуса? Единственное, что о нем известно — это то, что он живет в Анаргисе. А где именно? Город этот хоть и не очень большой, но просто так найти в нем нужного тебе человека наверняка не просто.
Солнце уже клонилось к закату, когда далеко на горизонте показался Анаргис. Впереди были едва различимы очертания высокой крепости, которая своими высоченными и поражающе громоздкими башнями давала знать о себе еще издали. Стены крепости казались непреодолимыми скалами. Камень, из которого они были возведены, был настолько гладким и ровным, что даже отражал солнечный свет. Иногда, при взгляде на стены, даже глаза слепило, камни казались подобием зеркал.
