Солнце уже совсем встало и плыло в рваном кружеве редких белесых облаков. Становилось теплее. Тем ное небо и звезды над Хельтаваром исчезли, и это позволило Элейни перевести дух.
«Не боюсь! — с вызовом сказал она. — Ничего не боюсь! Ведь все хорошо! Мы вместе! Мы идем вперед, подальше от Него... — сердце ее дрогнуло. — Етим Милосердный, спаси меня...»
При воспоминании об Этом, что напугало девочку, Элейни, как обычно, снова стало страшно.
Вайра, внимательно посмотрела в ее нежное, отрешенное лицо и встала, накидывая на себя гертовский плащ.
— Пойдемте, — кивнула она и начала спускаться вслед за эльфом.
Они прошли не более десяти минут, преодолев около трети мили, когда из-за холма впереди послышался перестук копыт, и несколько мгновений спустя оттуда выскочили трое коней.
Темно-коричневые, бока их лоснились от пота и утренней росы, — наверное, трава в том месте, откуда они прискакали, была очень высока.
Увидев людей, конь, скачущий впереди, призывно и громко заржал — голос его слабым дальним эхом разнесся над холмами — и устремился вперед.
Ллейн улыбнулся, едва заметно ускоряя ход.
Элейни широко раскрыла глаза, рассматривая мчащихся к ним великолепных гнедых коней, и сердце ее, вздрогнув в сладкой истоме, забилось чаще.
Они были красивы, эти три жеребца, красивы и сильны, быстры, как ветер, независимы и вольны; свобода была в каждом их движении.
Земля дрожала от их быстрого бега, и минуту спустя они приблизились к двуногим на двадцать, пятнадцать... десять широких шагов.
— Тпру, — громко сказал Ллейн, выходя вперед, делая остальным знак остановиться и подождать. И те и другие замерли втроем, послушно оставаясь на местах; гнедые волновались, а люди смотрели, как эльф уверенными, ласковыми движениями превращает свободных, полных нерастраченной силы и резвости коней, фыркающих, переступающих с ноги на ногу, трясущих головами, бьющих хвостами по крупам, отступающих назад даже от его уверенной руки, в смирных, послушных, доверчивых зверей с большими умными глазами, в которых игривое лукавство смешивалось с вечным удивлением, весельем и добротой, а также с глубоко запрятанными печалью и тоской, вечно горящей внутри каждого из рода коней. Эльф быстро справился со своим делом, успокоив жеребцов, и сделав их вполне послушными.
— Какие красивые, — шепотом выдохнула Элейни.
— Да, — ответила Вайра, опуская сильную руку ей на плечо. Девочке сделалось вдруг очень приятно, щеки ее запылали от того, что захотелось сильно прижаться к женщине, укутаться в складках мехового плаща и стоять так, ощущая тепло и силу ее рук...
Вайра сделала маленький шажок, и Элейни оказалась мягко прижатой к тяжелому гертовскому плащу; вторая рука Отверженной опустилась девочке на лоб — она была очень легкая, практически невесомая, эта рука, — и начала легонько гладить ее.
Элейни сдержала подступившие слезы и лишь взволнованно сопела, успокаиваясь.
— Тише, тише, — негромко бормотал тем временем Ллейн, осаживая самого мощного, громко фыркающего жеребца, — тише, Гром, тише. — Он хлопал его по крупу, поглаживал по холке и даже угостил горсткой высушенных фруктов из своего почти доеденного трехдневного пайка, разделив все сморщенные темно-коричневые яблочные ломтики на двенадцать равных частей.
Когда первый из ритуалов угощения был закончен и жеребцы успокоились, эльф повернулся к ожидающим людям.
— Вайра, — сказал он, — иди сюда. Пора познакомить вас.
Элейни выпустила Отверженную из своих объятий и только сейчас поняла, что крепко сжимала ее руками, словно тонущий, судорожно ухватившийся за того, кто пытается его спасти. Она вздохнула и молча смотрела, как гнедые обнюхивают Вайру, и как осторожно, по очереди берут мягкими губами кусочки сухих яблок из ее раскрытых протянутых рук.
Элейни почему-то показалось, что в ладонях Отверженной было какое-то напряжение. Быть может, в том, что пришлось раскрыть их и подставить солнцу?.. Мимолетное ощущение непривычности было в этом жесте. Непривычности и незащищенности. Вайра нервничала, держа руки раскрытыми, ладонями вверх.
Элейни приказала себе запомнить это.
— Вот этот мне нравится больше, — похлопывая по холке невысокого, крепкого коня, более темного, чем остальные два, сказала Вайра. Элейни заметила, что сильный жеребец фыркает с явным удовольствием, медленно помахивая хвостом и подставляя под руку женщины свою шею.
— Бери, — согласно кивнул Ллейн, улыбнувшись (Элейни поразилась, насколько улыбка не шла этому холодному, привыкшему к сосредоточенности или задумчивости очень правильному и красивому лицу). — Придумай ему имя.
— Малыш, — не раздумывая отозвалась Вайра, — кто же еще?..
— Малыш так Малыш, — кивнул эльф. — Герт, иди.
Воин быстро и четко проделал все, что делала до него Вайра, будто следуя определенному ритуалу и опасаясь нарушить хотя бы один из многочисленных жестов, похлопываний, тихих и ласковых, успокаивающих слов.
Кони послушно обнюхали его, причем Гром сразу же отвернулся к Ллейну, который держал его за холку рукой, не отпуская, и искоса взглянул на эльфа. Элейни расценила это как немой вопрос-пожелание. Конь явно не хотел доставаться этому рослому слегка пришибленному человеку. Девочка едва заметно улыбнулась. Затем не сдержалась и хихикнула, но, к счастью, сосредоточенный Герт этого не расслышал.
У него, похоже, в прошлом были довольно натянутые отношения со всеми лошадьми, и сейчас он слегка побаивался предстоящей скачки.
Элейни, которая вообще никогда в жизни не скакала на лошади без седла, да и вообще лишь пару раз без отчима, одна, на старой, безразличной ко всему кобыле, тоже немного боялась. Но уверенный вид эльфа, веселые, мягкие огоньки в глазах коней почему-то вселяли в нее разрастающийся, захватывающий все ее существо восторг. Девочка предчувствовала свободный полет над зеленым колышущимся ковром...
Герту достался третий, самый молодой из коней, тот, что прискакал сюда первым, — горячий, порывистый, легконогий и довольно высокий, хотя и не такой мощный, как Ллейнов великан — Гром.
— Как же тебя зовут? — задумчиво и, кажется, непривычно-ласково спросил он, вопросительно посмотрев на Ллейна, видимо ища его подсказки.
— Вихрь, — внезапно сказала Элейни, подумавшая, что раз в ногах у этого коня огненный ветер, в глазах пылающая буря, а в груди горячий ураган, зваться он должен именно так.
— Вихрь, — повторил Герт, глядя на Элейни с отсутствующим выражением лица. Конь зафыркал, выражая свое нетерпение. Видно, ему хотелось скорее в путь.
