— У них… мелонги это тоже предусмотрели. Дозволялось ехать и к себе домой, но тогда земельный надел втрое меньше. Настоящую норму обретают исключительно на чужбине. Когда пришло время выбирать, я предпочел Гердонез… И похоже, ошибся.
— Что, так понравились края? — усмехнулся Шагалан. — Однако зачем вы, ставшие свободными землеробами, понадобились тут мелонгам?
— Мыслю, снова что-то из дьявольских хитростей Дигулса, — понурился бадокар. — Вроде мы теперь и мирные сеятели, зато в чужой стране, на чужой земле, да со славой верных прислужников Империи. Прибавьте к тому заурядную людскую зависть, и вы поймете, почему местные нас так не любят. То же творится везде, не только в Гердонезе. На нас срывают злость, кидают камни, поджигают дома, травят скот и посевы. Мы же доступнее, нам труднее ответить ударом на удар. Порой и до смертоубийств… Что нам остается?
— Искать защиты у прежних хозяев, да? Именно эту защиту и отрабатываете рвением в патрулях да облавах?
Бородач замялся, заерзал на скамье.
— С вашим парнишкой… нехорошо получилось, согласен. Вспылили мужики, когда он одного нашего… ножиком саданул. Под кольчугу попал, ранил глубоко. В поселок сорванца уже полуживым привезли.
— Где вы его сообща и добили, так?! — рыкнул от порога безмолвствовавший до сего времени Джангес.
— Как все приключилось? — Шагалан жестом унял товарища.
— Я за чужие спины прятаться не привычный. — Пленник тяжело поднял глаза. — Я был в поселке старостой, я и позволил… проучить… Хотя не чаял, что далеко зайдет. Лишь под сумерки узнал… переусердствовали…
— За то и поплатились, сволочи! — опять встрял одноглазый.
— Поплатились. Большой кровью грехи свои смываем.
— Объясниться до боя почему не захотели? — сухо спросил Шагалан.
Барокар дернул плечом.
— Да чего уж там! Чего свершили — не воротишь, а на погром себя волей отдавать негоже.
— Н-да, — помолчав, протянул юноша, — в славную историю, выходит, впутали вас великодушные хозяева. Землей разочлись так, что без Империи вам тут жизни нет. Зато после охотно поделились оружием, снаряжением, растолковали новые условия. Я прав? И теперь вы, даже честно отработав наем, продолжаете им служить. И ведь обречены на службу до могилы. Неужели не шелохнется в душе недовольство? Обычно такое называется одурачиванием…
Пленник угрюмо покосился на него.
— Если вы об этом, сударь, то никакой любви к мелонгам у нас нет. И никогда не было. Мы никогда не считались им ровней. Они вершили судьбы мира, а мы потом, кровью расчищали им дорогу. С того первого боя в Тиграте и доныне бросают нас, словно дешевое мясо, в самое пекло. Еще и ухмыляются, мол, чем больше потери, тем меньше земли позднее раздавать. И здесь отношения не лучше. Какая любовь? Наша верность целиком держится на земле… Да в придачу на ваших ножах вокруг.
— Вот это интереснее, — кивнул Шагалан. — Что, если мы добудем вам предложение от другой стороны, скажем, от принца Демиона, наследника трона Гердонеза?
— Принц докатился до встреч с разбойниками? — попытался осклабиться пленник.
Юноша не отреагировал на вымученную дерзость.
— Если он закрепит за вами полученные от мелонгов наделы? И возьмет на себя защиту от разъяренного народа?
— Сказки все… — Барокар покрутил головой, будто отгоняя назойливые мысли. — И даже стрясись такое, поселенцы не повернут оружие против Империи. Загвоздка не в преданности, мелонги просто выжгут нас дотла. Причем еще быстрее и безжалостнее, чем это удалось бы Гердонезу. Силы слишком неравные.
— А ваш хваленый строй?
— Строй способен упереться в одном месте, а дома с семьями разбросаны по всей стране. Кому их охранять? Так что не переоценивайте нас, молодой человек.
За стеной скрипнули половицы, застучали сапоги. Джангес, немного приоткрыв дверь, выслушал чей-то сбивчивый шепот. Оглянулся к разведчику.
— Сборы окончены, брат, атаман зовет. Пора точку ставить.
Лицо барокара нервно передернулось, но юный собеседник не спешил.
— Время терпит, договорить надо. Атаман пусть выдвигается, для завершения хватит и нашего конного разъезда. — Шагалан повернулся к пленнику: — Хорошо, сударь. Воевать с варварами, как я понял, вы не рискнете. А если условием назначить ваше невмешательство? Сумеете в критический момент запереться на своих хуторах и не отвечать на вопли мелонгов?
— Сами надеетесь Империю прогнать? — скривился бородач после долгого сопения. — Безумная идея. Вероятно, когда-нибудь это и случится, но уж на наш-то век полков у северян достанет. Сейчас они год от году только множатся. А вот кабы… Не моего полета это планы, однако… чем черт не шутит? Нашлись бы и у нас к хозяевам кой-какие счеты. Если Империя пошатнется… Ведь, в конце концов, не за нее сражались, за землю. Все может статься…
— Ну, уже кое-что, — кивнул Шагалан. — Если вы не выйдете, то половину сил мелонги, почитай, утратят. Тогда завершающий вопрос: насчет скорого восточного похода слышали? Что морщитесь, сударь? Опять имперская присяга голос подает?
— При чем тут присяга? Просто… не принято у нас в подобных делах язык распускать. А уж мне-то напоследок и вовсе зазорно… Не шалопай же какой…
— Ценю ваше достоинство, сударь, хотя в серьезные тайны, уверен, вы все равно не посвящены. Про грядущий же поход сообщает множество других источников. Мне интересен лишь ваш, барокаров, взгляд на это.
Поколебавшись, пленник выдавил.
— Было… Приезжали в начале зимы люди… от прежнего командования. Предлагали тем из старых солдат, кто еще крепок, подрядиться… в один поход. Действительно на Восток. Далеко, за море. Неплохие деньги сулили, льготы, земли. Правда, у нас, по-моему, охотников так и не нашлось. Отмахали мечами свое, пора и о семьях подумать. А шепотки бродили, дескать, стягивают мелонги великие силы. И барокаров скликают и гарнизоны пустошат. Даже заурядных наемников толпами вроде бы скупают. Совсем немного до войны осталось.
— Почему так полагаете?
— Да молодежь наша загорелась сперва, а ее и осадили. Мол, некогда натаскивать, готовые бойцы нужны.
— И что, впрямь крупное войско учиняется?
— Солидное, — вздохнул бородач. — Изредка долетают слухи: то этот наш полк с места снимают, то другой невесть куда перебрасывают. В мое время барокарам счет на сотни шел, а нынче — десятками тысяч меряют. Богатый урожай идеи Дигулса дали. Глядишь, мелонги поход своим величать будут, а основную-то массу у них мы, барокары, составим. И чем больше Империи стран покоряется, тем больше народу Дигулс вербует, чем больше вербует — тем легче новые завоевания. Снежной лавиной растет нашествие, и единственно Господь ведает, где оно застопорится. До самого края Огненных Земель достойного супротивника не сыскать…
