Хожу под дверью так близко, насколько это возможно, чтобы не сработало и не отбросило силовое поле. Чувствую себя, как те быки на родео прямо перед тем, как им откроют загон.
Когда силовое поле мигает, а затем исчезает, я почти не верю своим глазам. Болезненный синий свет был неизменной частью моего мира так долго, что мне нужно время, чтобы привыкнуть к его отсутствию.
С другой стороны двери слышен голос. Не могадорца, голос подростка. Не знаю, что он спрашивает, да и неважно.
— Помолчи и отойди назад, малыш.
С лёгкостью вырываю дверь и швыряю её в коридор. Я сильнее, чем себя помню. Часть потолка от удара падает, и я смотрю на того мальчика, что побольше из двоих в проходе, который сосредоточен и используя телекинез ограждает себя и своего друга от обвала.
Гвардия. Как раз вовремя.
Глуповатый на вид коротышка наводит на меня ружье. Его руки сильно трясутся. Гвардеец внимательно смотрит на меня и роняет два Ларца, которые он нёс. Один из них мой.
— Какой у тебя номер? — спрашивает он. — Я — Четвёртый.
Изучаю его. Почему-то я думал, что другие Гвардейцы будут больше. Четвёртый должен быть одного со мной возраста, но кажется много моложе. Моложе и слабей.
Жму ему руку.
— Я — Девятый. Молодец, что остался жив, Четвертый.
Четвёртый и другой парень, человек по имени Сэм, объясняют мне, что они здесь делают, пока я роюсь в своём Ларце. Я почти не слушаю их, пока они не начают рассказывать историю Сэма — его отец исчез, возможно его удерживают моги. Я был бы рад ему помочь. Я бы всем помог. Но не могу. И кто был там, чтобы спасти Мэдди? Или Сандора?
Я ищу камень в своём Ларце, который, как я помню, использовал Сандор, когда разбирал особо сложные устройства. Он позволяет увидеть сквозь предметы, внутреннее устройство. И должен помочь Сэму видеть сквозь стены, может быть, поможет найти его отца. Ему нужно всего лишь немного силы.
Прижимаю большой палец ко лбу Сэма, обмениваясь с ним силой.
— У тебя есть минут десять. Начинай. — Парень срывается и бежит дальше по коридору.
И вот тогда, наконец, появляются моги.
Они заполняют коридор. Я хватаю свою трубку-жезл из Ларца и мчусь к ним навстречу. Прыгаю на стену, потом на потолок, двигаясь быстрее, чем мне помнится двигался раньше. Они даже не видят меня, пока я не падаю среди них, пронзив двоих концом жезла.
Я так долго этого ждал.
Чувствую лёгкость, когда пробиваю себе путь сквозь могов — сокрушаю череп здесь, дроблю грудь там. Вихрем мчусь сквозь их ряды, раскручивая трубкой-жезлом по пути. Был ли в первой группе тот мог, что поймал меня и мучил Сандора? Неважно, они все умрут одинаково. Я доберусь до него сейчас или позже.
До меня не скоро доходит, что я смеюсь, пока горький вкус праха от мога не забивает мне рот.
Наслаждаюсь им.
Стычка закончилась слишком быстро. В мгновение ока я прыгаю со стены обратно к Четвёртому и Сэму, окутанный облаком пепла. Мне нужно больше.
— Нам надо уходить, — говорит Четвёртый.
Не хочу никуда идти. Хочу разнести здесь все на мелкие кусочки. Но все же что-то подсказывает мне, что я должен прислушаться к этому пареньку, что мы должны держаться вместе. Это то, чего хотел бы Сандор.
Нам приходится пробиваться с боем. Мой разум отключается, когда бойня становится более интенсивной. В какой-то момент я понимаю, что меня и Четвёртого отделили от Сэма. Жаль малыша — еще одна неизбежная жертва среди людей.
Моё сочувствие быстро заглушает желание уничтожить здесь всё.
Вонзаю жезл глубоко в шею пайкена. Оседлываю его загривок, пока он падает, кровь брызжет на меня, смешиваясь с пеплом от могадорцев и медным привкусом моей собственной крови.
Я скалю зубы в улыбке. Четвёртый смотрит на меня с ужасом, словно я ненамного лучше монстров, которых мы убиваем.
— Ты рехнулся? — спрашивает он. — Тебе что, все это нравится?
— Я больше года просидел взаперти, — отвечаю я. — Это лучший день в моей жизни!
Чистая правда. Никогда ещё я не чувствовал себя так здорово. Но все же, стараюсь приглушить радость и не показать, насколько мне это нравится. Не хочу пугать Четвёртого.
Не смотря на свою реакцию на меня Четвёртый не колеблясь принимает мою руку, когда нам нужно воспользоваться моим Наследием антигравитации, чтобы выбраться. Это долгий и жестокий бой. Когда мы, наконец, замечаем лучик дневного света, я чувствую разочарование. Мне хотелось, чтобы моги не заканчивались. Бросаю взгляд на Четвёртого. Он прилично побит, но свою значительную долю могов и пайкена на пути он прикончил даже не обладая моим энтузиазмом.
Может быть, мы ещё сделаем из него воина.
Выбираемся из базы могадорцев, и я жадно вдыхаю свой первый глоток свежего воздуха за год или дольше. И тут же давлюсь. Вонь от трупов животных невыносимая.
Мы с Четвёртым бежим к границе леса. Он едва до нее дотягивает и тут же валится под деревья. Он в плохой форме физически и, если судить по слезам, психологически. Он корит себя за то, что оставил Сэма.
Кое-что о чувстве вины я знаю, но, чёрт, если б я знал, что сказать парню? «Встряхнись, чемпион, убьём их в следующий раз»? Что бы я ни придумал, всё кажется незначительным, так что я держу рот на замке.
Со временем он научится отключать свои эмоции. Из-за них тебя могут убить. Или стать причиной смерти кого-то другого.
Когда я прижимаю исцеляющий камень к спине Четвёртого, небо над нами начинает вращаться будто в зловещем шторме. Сначала Четвёртый думает, что это Шестая идёт к нам на помощь.
Но нет. Это Сетракус Ра.
Несмотря на то, что я уже видел его в ночных кошмарах, я все равно удивлен его настоящим размерам. Он намного крупнее любого могадорца, что я когда-нибудь видел, и невероятно отвратителен даже издалека. Вид трех Лориенских кулонов, сверкающих на его толстой шее, заставляет меня сжать кулаки, а ногти впиться в ладони.
Внезапно я понимаю для чего именно тренировал меня Сандор. Вот какую битву он имел в виду. Мне судьбой предназначено убить Сетракус Ра.
Мы с Четвёртым нападаем.
— Как он? — спрашиваю я.
«Ему нужен отдых», — раздается в моей голове мягкий голос Химеры. Общение с животными, это что-то новенькое. Прямо день сюрпризов. Столько всего произошло, что у меня даже не было времени разобраться со своим свежеоткрытым Наследием. Разберусь позже, когда всё успокоится.
Если это вообще когда-нибудь успокоится.
Четвёртый улегся на заднем сиденье своего внедорожника, сложившись почти вдвое. Его химера с кличкой в честь какого-то хилого человеческого спортсмена лежит рядом и осторожно облизывает ему лицо. Мне вспоминается мой сон, как я играл со своей собственной химерой на Лориене, но я заталкиваю это воспоминание обратно ко всему тому, что хочу забыть.
