— Тот, кто не бывал в аду, никогда не поймет скуку вечности, — ответил Жюбо. — Я слышал даже такую версию, пока был в Нэт-Те; якобы в раю все чувства и ощущения, наоборот, притупляются и главной наградой становится забвение. Уже потом в Службе Радости мне объяснили, что… Я думаю, нам стоит обосноваться здесь. Раздевайся, я тебя подлатаю.
Манада послушно скинула одежду. Глубокие раны в туловище уже начали потихоньку загнивать — на краях образовалась зеленоватая кромка. Жюбо осмотрел раны, с видом патологоанатома, потом оторвал от дерева веточку и соскоблил гной. Следом залепил дыры пластилином, усадил девушку на плиту и встал на колени. С рукой пришлось возиться долго. Манада придерживала поврежденную конечность, а Жюбо аккуратно пришивал ровными стежками. Операция наверняка для него привычная, с таким мастерством он ее выполнил. Несколько сов на деревьях глядели на них и ухали, зовя остальных животных кладбища, присоединиться к просмотру. Красивая голая девушка сидит на могильной плите, а рядом над ней колдует длинноволосый Жюбо, словно прекрасный кавалер, просящий руки. Она смотрит на седую полосу в волосах, как-то задумчиво. Возможно, хочет разглядеть в ней его мысли? Руки с длинной иглой продолжают делать стежок за стежком, придерживая синюю кожу. Иногда девушка переводит взгляд на половинку луны в небе, тогда серебряный свет наполняет поволоченные глаза и две дырочки в голове.
Жюбо закончил. Он встал с колен, похрустывая костями и критически взглянул на голову.
— Да, а здесь все совсем непросто… — вынес вердикт мертвый курьер.
— Почему?
— Замазкой не отделаешься, все равно получится неестественно. Хотя…
Он отломал два кусочка пластилина и затолкал в лоб. Результат его не устроил и он, медленными движениями, начал разглаживать замазку. Теперь со стороны все выглядело, как будто он утешает девушку. Жюбо вытащил тюбики с краской и смешал несколько цветов здесь же — на плите. Процесс затянулся минут на двадцать, пока он не удовлетворился и намазал лоб. Получилось не очень — оттенок не соответствовал тому, что выдали в Дельте. Жюбо поморщился и размазал краску по всему лицу.
— Пойдет, — в конце концов, выдал мертвец.
— А что дальше? — спросила Манада.
— Теперь ты подлатаешь меня. Одевайся.
Манада переоделась в украденную одежду, а Жюбо, напротив, снял рубашку. Всего восемь пуль сидело в теле; с пятью он справился сам, а три замазала Манада. Жюбо накинул куртку из лавки и сел на землю.
— Ну что же, пора бы уж нам заняться делом, — сказал мертвец. — А то пока мы исключительно создавали себе неприятности и препоны. Надо заснуть и найти ту бабу.
— А если она уже мертва?
— Что значит если? Она точно мертва. Это закон.
— Какой?
— Об изменении Замысла. Тут, видишь ли, какое дело; все в Мире подчиняется определенным законам. К примеру, мы не сможем вернуться в тот день, когда Биатриче обрюхатил селянку и убить ее. Это уже произошло, а мы, как заинтересованные люди, ничего не сможем сделать. Ее жизнь может оборвать только незаинтересованный человек, исключительно в результате несчастного случая. Ну там подвернулась она под руку, он ее и прикончил. Однако мы можем менять следствие, то есть убить ее внуков. Даже не детей, а внуков, потому что исправить что-то, можно только через поколение.
— Не понимаю. Ведь мы, так или иначе, меняем будущее. Если мы убьем ее внуков, у них не будет детей. А если мы не убьем внуков, они их нарожают. Так какая разница?
— Тут так сразу и не объяснишь… — замялся Жюбо. — Ну значит есть Замысел — все сущее и несущее. Он подразделяется на четыре плана: (вырезано цензурой), загробный мир, Мир и Сон. Или правильней сказать не Сон, а Алям-аль-Металь, а Сон это его второй уровень. Соответственно (вырезано цензурой) — это то, что прошло, загробный мир — это то, что будет, Мир — то, что есть, а Алям-аль-Металь — то что может быть. У каждого плана свои законы, кроме, пожалуй, Сна — там правил нет. Так вот Мир ограничен законами и правилами больше всех, и самой главной силой здесь является случай. Все в Мире подчиняется слепой удаче, так или иначе. Повезло — родился гением в хорошей обеспеченной семье и поучаешь хорошее обеспеченное будущее. Не повезло — родишься бомжем, у старой наркоманки, да еще и идиотом со слабым здоровьем. Естественно, на хорошее будущее можешь не рассчитывать. Говоря о будущем, я имею в виду загробный мир.
— Ясно. — Кивнула Манада.
— Однако если в жизнь первого или второго вмешается случай, они вполне могут поменяться ролями. Например, первый попадет в аварию, ему оторвет руки и он сойдет с ума от злобы. Второй может выиграть в лотерею, или найти чемодан денег. Но суть в том, что таких вот случаев может с каждым человеком произойти определенное количество раз. Возьмем тех же колдунов, они могут управлять случаем, потому что научились его копить. У них такое количество возможностей удачи или неудачи, что жизнь становится очень разнообразной и приводит хрен знает куда. Но простой человек не таков. Он проживает жизнь, пользуясь определенным количеством удач и терпя определенное количество поражений. Пока понятно?
— Да, но это не объясняет, почему мы не можем убить бабку, а вынуждены убивать внуков.
— А вот здесь как раз и вступает то, что у нас просто нет такой вероятности. Я в этих делах далеко не так хорошо разбираюсь, но суть сводится к тому, что человеку не может настолько не повезти, что его жизнь оборвут еще в зародыше. Такого просто не может быть и все — закон. Одно из многочисленных ограничений Замысла и конкретно Мира.
— Мог бы просто сказать: нельзя и все.
— Нельзя и все. А теперь мы отправимся туда, где все можно.
— Уснем? А как?
— Ляжем, закроем глазки и захотим. Вероятность у нас есть, остальное дело техники.
Жюбо расположился рядом с покосившимся надгробием и постучал по земле ладонью.
— Лучше если мы уснем рядом, тогда попадем в один сон, — сказал Жюбо.
Манада молча, легла рядом. Он перевернулся на бок и полуобнял девушку. Она посмотрела на покрытые краской руки. Длинные пальцы, грязь под ногтями. Ее рука легла на его. Ладонь слегка сжалась.
— Я так давно не спала, — сказала Манада.
— Ничего страшного в этом нет. Закрывай глаза и пожелай уснуть.
— А если мне приснится кошмар?
— Я буду рядом и вытащу тебя из него. Ну начали.
Манада закрыла глаза и мысленно прошептала: "Я хочу уснуть". Этого оказалось достаточно. Дрема пришла как давно забытая сказка, сковала бесчувственные члены, Манада погрузилась во тьму. Последние остатки сознания указали на абстрактность происходящего. Два мертвеца легли на кладбище, чтобы поспать. Отдохнуть от жизни после смерти. На посиневших губах растянулась легкая улыбка. Впрочем, как только девушка провалилась в Сон окончательно, лицо приобрело выражение ужаса. Ее опасения сбылись — ей приснился кошмар. Воспоминания, скованные глубинами мозга еще в пекле, наконец-то, прорвали барьер. Так рвется девственная плева — с болью, кровью, но пройдет время и воспоминания принесут не только ужас, но радость. Во мгле мозга Манады, прозвучал мощнейший "БОМ". Это прозвонил ее колокол…
