Практически насильно вывел девушку за ворота дома, вооружившись наверно как на последнюю битву, впрочем, больше для неё. Так она чувствовала себя спокойнее, а то вначале не только сама выходить боялась, но и меня не хотела отпускать.
Повезло. Практически сразу наткнулся на Ионева-Ина. Тот спешил куда-то в сопровождении десятка охранников, сам также облаченный в защиту, в этот раз с обычным, без привычной позолоты мечом, показывая этим, что до сих пор опасность не исчезла.
Вот он, отдалившись от своих сопровождающих, кратко поведал обо всем, что случилось.
Оказывается нападение на Иву или может быть меня, было спланировано заранее. Часть пришедших сюда «крестьян» были подосланы врагами, и жили, никак не выделяясь из общей массы, а в нужный момент просто поддержали наступающих, ударив в спину защитникам. Заодно и поучаствовали в захвате Ивы. Про случившееся с нею более подробно рассказывать не стал, правильно рассудив её недовольное сопение.
Первый день конфликта закончился скорее победой темных, — все оставшиеся живые укрылись в крепости, но оказались почти без припасов.
Но, Ионева-Ин использовал уже много раз испытанный прием: — в первых рядах с факелами поставил вчерашних нападающих, погибших в схватке и сразу же им поднятых.
Часа в два ночи, этот отряд вышел из крепости.
Воевать против своих недавних товарищей, да еще и видеть в них возможное свое будущее мало кому было приятно, поэтому нападавшие очень быстро откатились с захваченных днем позиций. Даже с учетом выставленных дозоров, — те вовремя заметили нападающих, и подняли тревогу. Но не успевшие отдохнуть бойцы бились плохо. Точнее просто бежали в панике, побросав не только награбленное, но большей частью и свое имущество, а иногда и оружие.
В итоге, постояв несколько дней лагерем и несколько раз безуспешно напав на деревню, начали потихоньку расползаться — дело шло к осени, а преданных сборщиков налогов у темных осталось не так и много.
Так что сейчас враги оставили только небольшие вооруженные посты на дорогах, и ушли.
Но местные все равно не особо разоружаются, ожидая всяких неприятностей.
Живые за это время большую часть провизии захваченной, и той, что осталась в их домах и не подверглась разграблению, перетащили за стены города, разместив в пустующих до этого складах, на той самой площади. И с опаской вернулись в свои дома, выставив охрану.
Правда, перед этим каждый прошел проверку на кристалле истины.
Через пару дней, Ива, на удивление спокойно отпустила меня проведать духа. Правда при этом просила по возможности вернуться до темноты. Но проводила меня таким взглядом, что уходил я с неспокойной душой.
Преодолев защиту своего старого дома, непроизвольно задержался во дворе. Бросившаяся мне сразу на глаза клумба с цветами больно саданула по душевным ранам. Не удержался, нарвал роз по числу погибших девушек и направился к порталу.
Оказавшись в другом замке, оглядевшись, вздохнул: ворота были починены, дуб зеленел, как будто ничего не происходило, а дух стал заметно плотнее.
Неожиданно озлобился, поймав на мысли, что этому миру наплевать на меня, на мои мучения…Жизнь идет своим чередом.
Не обращая внимания на мое состояние, даже не давая мне вставить слова, сообщил:
— Хозяин! У нас проблема! Ваш кот появился, сейчас он в комнате Сильмэ! Меня не слушает. Уже неделю лежит там и не двигается!
Естественно, я понесся туда.
То, что я увидел, меня растрогало до глубины души. С одного бока почти без меха, с обрубком хвоста, одноглазый, худой как скелет зверь лежал головой на какой-то тряпочке, когда-то принадлежащей моей дочери. Мое появление его слегка отвлекло, и он даже попытался встать.
Наверно с час я пытался его убедить, что моя дочь жива, и возможно еще вернется сюда. Понимал ли он меня — не знаю, думаю, что понимал. Каждый раз, когда я назвал имя эльфийки, он отвертывал голову, и из единственного его глаза катились слезы.
В итоге, забрав у него «его» тряпку вынудил встать и хотя бы попить воды.
Когда я пошел к могилам девушек, он с минуту раздумывал, а затем сильно хромая догнал меня только на улице.
Я каждой эльфийке в бугорок земли воткнул по цветку. Темным красные, а светлым — белые.
В могилку жены посадил две разных, переплетя их стебли.
Эр-Вил все это время находился здесь же, висел молча рядом. Скорее моля чем, приказывая, попросил оживить эти розы. Тот все понял, и исполнил просьбу даже лучше, чем я ожидал — поникшие растения оживали прямо на глазах.
Затем я долго расспрашивал его о том, что произошло тут.
Эр-Вил полностью подтвердил мои опасения. Действительно, на нападавших магия не действовала, и даже больше — стрелы, которыми мои эльфийки стреляли в них, тоже не оказывали какого — либо вреда или, не долетая, или пролетая мимо. Поэтому защищаться им приходилось только мечами и кинжалами. Хорошо, хоть магия древа действовала как защита, но сдержать почти непрерывно нападающих врагов было нереально. Как погибла моя супруга, он не видел, в это время помогая отбиваться Миранэ. Но её силы быстро уходили, а нападающие, если и попадали под удар и получали ранение, то тут же отходили, а их место занимали до этого не участвующие в бойне.
Схватка продолжалась больше пяти часов, пока мои девочки могли сопротивляться. Светлых просто уничтожили, а Миранэ и Сильмэ хотели взять живыми, поэтому им оказалось тяжелее всего.
Когда Сильмэ с детьми исчезла, темные как будто взбесились, и уже целенаправленно издевались над попавшей в их руки Миранэ. Никто и ничего у неё не спрашивал. Просто превратили в мишень и старались сделать больнее. Она чувствовала Эр-Вила рядом, умоляла убить её. Но он к этому времени уже полностью иссяк, и не мог даже этим ей помочь.
После рассказа я долго сидел в депрессии, переваривая и переживая услышанное, но обещание Иве заставило подняться и идти обратно.
Думал, что Мурзик так и останется сидеть рядом с могилами, он за это время даже не пошевелился, но он с трудом поднялся и потянулся за мной, спокойно преодолел портал, перебравшись в доме мертвого города. Безошибочно нашел комнату дочери и устроился уже там, проводив меня, как мне показалось безразличным взглядом.
Такое поведение кота меня удивило. Пока дочка была тут, он явно не проявлял такой привязанности, а тут такое переживание. Тем более что она, как я надеялся, еще жива, но вот реакция Мурзика мне явно не нравилась. Говорят, что животные остро чувствуют гибель хозяина, неужели я ошибся, и мои дети погибли!
Вернулся к Иве полностью в этих мыслях. Она, в первое мгновение увидев меня, сверкнула радостью в глазах и заметно расслабилась, тут же, заметив мое состояние, без слов притянула меня к себе. Так мы простояли несколько минут. Почувствовав её тепло, появилось желание порыдать, уткнувшись в её плечо. Тоска постепенно преобразовывалась в злость на себя.
