— Мы будем готовы, — успокоил Арилан, — А когда взойдет солнце, Венцита самого ожидают кое-какие неожиданности…
Он замолчал, заметив, что кто-то приближается в темноте. К палатке в сопровождении гвардейцев шли Морган и Дункан; подойдя к Келсону и Арилану, они отвесили краткий поклон.
— Что-нибудь случилось, Келсон? — спросил Морган.
Келсон покачал головой.
— Нет, я, наверное, просто нервничаю. Хочу вот подняться на холм и посмотреть еще раз на лагерь Венцита. Не доверяю я ему.
— И хорошо делаете, — пробормотал Дункан.
Морган, шевельнув бровью, заглянул в шатер.
— Как Дерри? — спросил он, пропустив замечание Дункана мимо ушей.
Келсон заметил взгляд Моргана и отошел от входа в палатку.
— Последний раз, когда я подходил, он мирно спал. Идемте. Я хочу подняться на холм. С ним ничего не случится.
— Я сейчас догоню вас, только взгляну, как он там.
Когда остальные исчезли в ночи, Морган вошел в шатер. У королевского ложа горела одна загражденная от ветра ширмой свеча, и при ее свете и пламени походного очага Морган увидел фигуру человека, спящего на меховой подстилке на другом краю палатки. Он встал на колени, откинул укрывавший Дерри мех и повернул того лицом к себе. Глаза юноши были закрыты, но видно было, что его мучают кошмары. Он на мгновение скорчился и прикрыл лицо рукой, потом опять расслабился и погрузился в глубокий сон. Вдруг Моргану почудилось, что Дерри прошептал: «Брэн!», но он не был в этом уверен. Аларик нахмурился, затем легким движением коснулся лба Дерри, но понять, что творится в его измученной душе, это беглое прикосновение не помогло. Во всяком случае, теперь его не будут терзать кошмары и, может быть, он поспит спокойно.
Морган и хотел бы забыть, что он видел, чтобы спокойно вернуться к своим делам, — но не мог. Без сомнения, Дерри не в себе, на него еще действуют какие-то чары; а то, что он назвал имя Брэна Кориса, — это совсем плохо, с какой стороны ни взгляни. Конечно, Дерри пережил много страданий — да каких! — мало ли что может ему сниться.
Но почему он так долго не приходит в себя? Что кроется за теми словами, произнесенными им в горячке бреда? Неужели наведенные Венцитом чары все еще довлеют над ним?
Морган на всякий случай поставил у входа еще одного часового и отправился в ночь. Ему вдруг захотелось просто пройтись, чтобы успокоиться, развеять печальные мысли. Аларик и сам не заметил, как забрел в ставку епископа Кардиеля… Или что-то заставило его сейчас искать Риченду?
Все еще удивляясь тому, что пришел именно сюда, Морган миновал пост охраны и направился к ее палатке. Он знал, что после случившегося той ночью больше не должен бывать здесь, но, может быть, она вдруг прольет какой-то свет на поступок своего мужа? Морган старательно придумывал себе оправдание.
Он остановился на освещенной факелами площадке перед палаткой Риченды, поприветствовал охранника, потом осторожно отдернул полог. В этой половине палатки никого не было, но из-за ширмы доносился женский голос, напевающий колыбельную:
Пусть мой ангел крепко спит,
Сам Господь твой сон хранит.
Средь ночных тревог и бед
Он — твой путеводный свет.
Баю-баю, я с тобой,
Баю-бай, не плачь, родной,
Бог и мама — мы вдвоем
Нынче сон твой стережем.
Прислушиваясь к словам колыбельной, Морган тихонько вошел во внутреннюю часть палатки. Риченда, склонившись над кроватью Брэндана, заботливо поправляла одеяло. Мальчик уже засыпал, но, в последний раз обнимая мать своими пухлыми ручонками, он вдруг заметил Моргана. Ребенок встал на колени, его голубые глаза вспыхнули от радости:
— Папа? Ты пришел рассказать мне интересную историю?
Морган смущенно отступил, но Риченда успела повернуться и увидеть его. Ее удивление, вызванное словами сына, сразу пропало, когда она увидела, что вошедший — Морган, а вовсе не ее муж; она взяла мальчика на руки и, нервно улыбаясь, подошла к Моргану.
— Нет, мой милый, это не твой отец. Это герцог Аларик. Добрый вечер, ваша светлость. Видите, здесь темно, вот Брэндан и ошибся.
Она сделала легкий реверанс; Брэндан теснее прижался к матери. Теперь он видел, что вошедший — не его отец, но не понимал, как к нему относиться. Он растерянно посмотрел на мать и, видя, что она улыбается, решил, что незнакомец, должно быть, не враг. Он застенчиво взглянул на Моргана, потом опять на свою мать.
— Герцог Аларик? — прошептал он. Это имя ничего не значило для мальчика; он пытался вспомнить хоть что-нибудь об этом человеке, но не успел, так как Морган подошел поближе и поклонился.
— Здравствуй, Брэндан. Я слышал о тебе много хорошего.
Брэндан с интересом посмотрел на него, потом повернулся к матери.
— А папа герцог? — спросил он.
— Нет, милый. Он граф.
— А это все равно что герцог?
— Ну, почти. Тебе не кажется, что надо поздороваться с его светлостью?
— Нет.
— А мне кажется. Скажи: «Добрый вечер, ваша светлость».
— Добрый вечер, ваша светлость, — пролепетал мальчик.
— Добрый вечер, Брэндан. Как дела?
Брэндан, засунув два пальца в рот, опустил глаза; почему-то он снова испугался.
— Хо-рошо, — протянул он.
Морган улыбнулся и склонился к мальчику.
— Твоя мама пела тебе очень хорошую песенку. Как ты думаешь, споет она снова, если ты как следует попросишь?
Брэндан капризно улыбнулся, все еще держа пальцы во рту, и покачал головой.
— Не хочу песенок. Песенки — это для малышей. Хочу историю. Ты знаешь какие-нибудь истории?
Морган удивленно выпрямился. Историю? Он никогда не считал, что умеет обращаться с детьми. Но этот ребенок вел себя как-то необычно. Историю. Боже мой. Каких бы историй он мог сейчас порассказать! Да вот только какие из них годятся для четырехлетнего мальчика? Мальчика, носящего имя…
Риченда увидела его замешательство и стала укладывать Брэндана обратно в постель.
— В другой раз как-нибудь, милый. У его светлости был очень трудный день. Боюсь, он слишком устал, чтобы рассказывать истории.
— Ну почему же, — сказал Морган, подходя к Риченде. — Даже у герцогов найдется время поговорить с умными маленькими мальчиками. Какую же историю ты хочешь услышать, Брэндан?
Брэндан с довольной улыбкой опустил голову на подушку, до подбородка натянув одеяло.
— Расскажи мне про моего папу. Он самый сильный и храбрый на свете. Расскажи про него.
Морган замер и посмотрел на Риченду, тоже застывшую от этой просьбы. Мальчик не знает, не может знать об измене своего отца, и это, конечно, не его дело. Но не мог Морган заставить себя хвалить Брэна Кориса — даже для его невинного сына. Он ласково улыбнулся и, сев на край кровати, легким движением отбросил прядь волос со лба мальчика.
