— Господин Треверр!
Из внутренних ворот ко мне спешил "хватовский" командир.
— Господин Треверр, вас требует к себе господин Мельхиор. Давайте в темпе, он там рвет и мечет.
— В чем дело?
— Да господин Эрвел. Спит, как убитый. Добудиться невозможно.
Ну что, дед. Поиграем в ладушки?
Эрса-тахх — великое дело. Вообще-то, считается, что Аррах лечит пациента. Может, я неправильный Аррах, но вчера лечило — меня. Эрса-тахх, или эхат, или сам Иргиаро… Стуро. Его зовут Стуро. Моего братца. Бедняга, он никогда не был эрса-тахх. Не понял, что случилось. Я, как мог, попытался объяснить. Эрса-тахх. Лечебная процедура. Как у Йерр с Гером и c Альсареной тогда, в доме у Радвары-энны… Не знаю, как там Стуро, а у меня скончался и слез с моей шеи сумасшедший вессар, наследник крови. А Стуро… Беда в том, что он — эмпат, к тому же слышит сейчас лучше, чем раньше. Не очень-то приятно, когда тебе под ноги выворачивают содержимое брюшной полости. Вонючие, скользкие кишки, печенки-селезенки… Я не хотел, ты знаешь. Оно само так получилось. Надеюсь, больше этого не повторится.
Чистое, яркое зимнее небо, воздух — плотный, морозный, его можно пить вместо лекарства, как Аррах вам говорю. Йерр, скосив на меня золотой глаз, улыбается ехидно. Да, маленькая, да. Он умер вчера, окончательно умер, психованный гирот, возомнивший себя Иэсс. Никогда больше не скажу я такой глупости. Я — Аррах. Пусть аинах, пусть шнурок вместо ленты, но — Аррах. Мертвец вернулся в могилу, "инассэис вессар" — какое мне дело до него?..
Как ты сказала тогда:
"Аррах, больной и вессары. Что ты хочешь, Эрхеас? Твоя родительница — Аррах, ты — ее аинах, ее больной, те, другие — вессары, и нет ей дела до них. Что ей чужая Темнота, своя Темнота — она не пускает в Темноту — тебя."
Это гирот был, Радвара-энна, сумасшедший гиротский аристократишка. Ты простила. Спасибо тебе. А сегодня Аррах — я, бедолага-инг — мой пациент, а "хваты"… Что ж, у "хватов" такая работа.
Йерр сказала, у вас там все в порядке, у тебя, у Маленькой Аррах, у Гера и Летери. Это хорошо. Но я все равно дергаюсь. За вас, за Стуро, за "поддержку" нашу — все ли ладно у них…
Вессары, Эрхеас. На закат. Засада.
Да, маленькая. Знаю.
Хорошо, что Эдаро натаскивал меня дополнительно. Основные варианты действий "хватов", вспомогательные варианты действий "хватов"… Спасибо, Учитель.
Они ждут нас с Йерр. Будут брать живыми или мертвыми. Сетеметы входят в стандартную экипировку полусотни — значит, у них не меньше трех штук. Пусть шесть, на всякий случай. И основная ставка — на луки. Как обычно, тем более, что им известно, во что превратил "дракон" дюжину кальсаберитов с двуручниками. Вот только простая стрела не причинит вреда ни мне, ни девочке. Ирейскую кольчугу я отдал Ир… Стуро, но сверху на сахт напялил "стрельницу" — стеганую войлочную жилетку. Сахт в принципе держит простую стрелу уже шагов с двадцати, на башке у меня Геренов шлем, и Йерр в налобном щитке плевать хотела на не-зубатки. Единственное, что представляет опасность — копейщики. Копейщики в засаде. Когда мы войдем в Треверргар, "хваты" опустят решетки, со стороны двора — сетеметы, лучники, пращники и прочие, а с обратной — десяток панцирных пехотинцев с копьями. Пусть и не с зубатками.
Здорово, что у нас есть собаки. Они займутся копейщиками. Штурм Треверргара для них — верная смерть. А, подобравшись потихоньку к засаде, они обеспечат нам с Йерр возможность отхода. Не зря полночи прыгали — освежали основные приемы парной работы против копейщика. До чего же хороши они, Редда и Ун, каоренские телохранители!..
— Ар-р?
— Подожди немного, детка. По сигналу двинемся. По сигналу.
Где же Стуро? Чего они там копаются, виселица падает? Или отец Дилментир замешкался? Или Стуро заметили? Кольчуга не прикрывает крылья, лучники могут сбить его… Нет. Этого не может быть. С нами все будет в порядке. Наши близкие ждут нас.
С нами все будет в порядке. Со всеми нами.
Вон он. Шевельнулось на шпиле черное. Отец Дилментир — около Имори.
Ну, вперед.
— Копейщики, — я махнул рукой. — Тихо и скрытно. Хог, хорошие.
Собаки двинули по широкой дуге. Умнички. Золото, а не псы.
Идем, маленькая.
Да, Эрхеас.
И мы тронулись. Лениво, вразвалочку.
Со стен заметили сразу, как только мы покинули лесочек. Стрелы посыпались, как дробные капельки ливня. Отлично, ребята.
Йерр держалась рядом, не обгоняла.
Калитка — всего лишь щеколда накинута. Это чтобы мы не очень мучились ее сносить?
Хорошо.
Значит, все правильно.
Мы вошли в калитку, и — впереди и сзади, на концах туннельчика на ширину стен, с грохотом обрушились решетки. Дубовые.
У "хватов" тоже на раз-два-восемь подогнано. Решетки падают — лучники стреляют. Если то был — ливень, сейчас — град. С голубиное яйцо, мать их.
Гул в башке, будто в колокол залез… А зубаток у вас все равно нету. Разве что синяки останутся от стрел от ваших. Да мозги через уши вытекут…
Плевать.
Я потянул из ножен на спине меч.
Мы сами, Эрхеас.
Да, маленькая. Это — для сетей.
Вон они, сетеметы. Не шесть. Но — четыре.
Трибуны стоят — как на турнире. Зрителей, правда, не густо.
Посреди двора раскорячилась нелепая конструкция, ощетинившаяся диким количеством распорок. Виселица, судя по всему.
Имори на эшафоте, глаза завязаны, рядом — отец Дилментир…
Йерр ударила трижды, и по вороху бесполезных щепок мы ступили во двор Треверргара.
Сети.
Он сам повел мою руку.
"Стрекозиные крылышки".
Много веревочек.
Пожалуй, даже с тарангитским клинком я бы так чисто этого не сделал. Ай, "черное зеркало!"
— Кажется, кому-то был нужен наследник крови? — осведомился я. — Так бумажку в лесу бы повесили, э? Я все ж таки грамотный.
Ау, Паук? Ты где?
Ни одного Треверра. Ни на трибунах, ни на стенах.
Спрятались, что ли?
Или это у меня в глазах все плывет?
Запах. Слабый еще, но довольно явственный.
Ай да Паучонок! Удалось все-таки подпалить. Отлично.
"Хваты" аккуратно двинулись "полусерпом".
Молодцы. Чистенько. Только почему так медленно?
У нас с Йерр длинные зубы?
Небось, старший приказал в близкий контакт не вступать, брать на расстоянии. А сеточки ваши — тю-тю. И стрелы нас "не берут".
Пращников выпускать будем?
Продержать их, пока Стуро возьмет Имори. Еще и работа "подмоги" нашей разгорится как следует…
Что вы станете делать, ребята, если мы сами вступим с вами в близкий контакт, а?
— Хог, хорошие.
