— Ужасном оскорблении, миледи, — подтвердил Леотан и так печально взглянул на нее, что у Эйрин дрогнуло сердце; в этот миг юноша показался ей еще более прекрасным, чем раньше. — Сейчас я все объясню, если позволите. — Он придвинулся ближе, но разделяющая их дистанция пока не выходила за рамки приличий. — Попав ко двору, я возгордился и самонадеянно посчитал, что унижение других — вернейший способ возвыситься самому. О, каким же я был глупцом, миледи! Теперь я это хорошо понимаю. Дело в том, что недавно я заболел…
Эйрин насторожилась. Неужели он догадался, что причиной его «болезни» стала она сама? Да нет, взгляд искренний, ни намека на подозрение.
— … и на долгие дни оказался прикованным к постели. У меня было довольно времени на размышления, и когда я вспоминал, как обходился с вами, миледи, и со многими другими тоже, мне хотелось провалиться от стыда. И я поклялся — если боги ниспошлют мне исцеление, — что постараюсь непременно загладить причиненные обиды. Я знаю, вина моя безмерна и нет мне прощения, но все же молю вас о нем на коленях. — К вящему изумлению баронессы, юноша действительно преклонил перед ней колено и смиренно опустил голову. — От всей души заклинаю ваше высочество простить вашему покорному слуге оскорбление, нанесенное вашей чести по неведению и глупости.
Эйрин зажала рот ладошкой. Что ему ответить? Нахлынувшая волна чувств привела ее в смятение. Как трогательно, как искренне он раскаивается! И как может она оставаться жестокосердой, если сама чуть было не свела его в могилу?
— Встаньте, милорд, прошу вас, — сказала она. — Я… я очень рада. И от всего сердца прощаю вас. Да вставайте же, на нас смотрят!
Леотан ловко вскочил на ноги, посмотрел ей в глаза и одарил ослепительной белозубой улыбкой.
— Вы не поверите, как я счастлив услышать из ваших уст, миледи, что вы на меня больше не сердитесь, — признался он и, чуть склонив голову, скользнул по ее лицу и фигуре изучающим взглядом. — Знаете, а ведь вы очень изменились, леди Эйрин, только я никак не пойму, в чем дело? Может быть, новая прическа?
Баронесса покачала головой. Как ему объяснить? Да, она очень изменилась, но вряд ли эти изменения можно увидеть человеческим взором. Или все-таки можно?
Леотан огляделся по сторонам и снова обратился к ней:
— Не могли бы вы уделить мне еще несколько минут, миледи? Наедине? Хотелось бы обсудить с вами еще одну вещь… скажем так, деликатного свойства.
От сладкого предчувствия у Эйрин закружилась голова. Ее переполняли обрывки бессвязных мыслей и невероятных предположений. Что же это за «вещь деликатного свойства», которую не стоит обсуждать на глазах шумного сборища, заполнившего огромный зал? От мелькнувшей догадки голова закружилась еще сильней. Она быстро осмотрелась вокруг. Поток приглашенных заметно поредел, но до начала пиршества еще оставалось немного времени.
Встретившись взглядом с Леотаном, Эйрин безмолвно кивнула. Тот просиял, подхватил ее под локоток и бережно повел к боковому выходу. Тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, и они очутились одни в небольшой передней.
— Так о чем же вы собирались побеседовать со мной, милорд? — первой нарушила молчание баронесса; она надеялась услышать ответ, подтверждающий ее догадку, но еще не смела поверить в свое счастье. Но тут Леотан заговорил, и все ее мечты обрели реальность.
— Я был дураком, отвернувшись от тебя. Но сегодня ты дала мне второй шанс, и я буду дураком вдвойне, если упущу его и на этот раз. — Он приблизился к ней уже вплотную; от его сильного тела веяло теплом и страстью. — Можно я поцелую тебя, Эйрин?
Она вся дрожала от предвкушения, но в последний момент все же заколебалась. Мог ли Леотан так разительно перемениться за столь короткий срок? Не ждет ли ее новое разочарование? Но он стоял перед ней — сильный, желанный, прекрасный, — и Эйрин отогнала прочь глупые подозрения. Наконец-то он принадлежит ей, а все прочее не имеет значения!
— Да, любимый! — прошептала она, обратив к нему сияющее от счастья лицо.
Улыбнувшись, Леотан крепко обнял ее и привлек к себе. Его губы огнем обожгли Эйрин. Ей случалось и прежде целовать мужчин, но этот поцелуй был первым, пробудившим в ней бурю страсти, и она с восторгом отдалась этим новым для нее ощущениям. Быть может, стоит добавить к ним капельку своей магии…
Губы его между тем все сильнее прижимались к ее губам, уже не лаская, а насилуя. Почувствовав боль и солоноватый привкус крови, Эйрин попыталась отстраниться, но Леотан так стиснул ее грудную клетку в стальном захвате, что баронесса начала задыхаться.
— Вы делаете мне больно, милорд! — выдохнула она, ухитрившись на миг отвернуть голову.
— Что, не нравится? — сквозь зубы процедил Леотан. — Ничего, придется потерпеть. Разве не об этом ты мечтала всю жизнь?
Слова его, а главное, откровенно презрительный тон, которым они были произнесены, отрезвили Эйрин не хуже ушата холодной воды. Вся ее страсть моментально улетучилась, оставив в груди лишь ледяную пустоту и ощущение неминуемой беды. Она еще раз попыталась вырваться из его объятий, но ее здоровая рука была плотно прижата к телу, а сухая правая, хотя и свободная, ни на что не годилась.
Леотан с силой толкнул ее вперед, не ослабляя хватки. Эйрин врезалась спиной в стену и вскрикнула. Изо рта с шумом вырвался вытесненный из легких воздух. Ее охватило отчаяние. Она оказалась слепой и наивной дурочкой, клюнувшей, как ребенок, на соблазнительную приманку из красивых слов и смазливой физиономии, совершив, по сути, ту же ошибку, в которой еще недавно так самоуверенно обвиняла других. И вот теперь пришла пора расплаты.
Леотан прижался к ней всем телом, и Эйрин с омерзением ощутила сквозь платье его напрягшуюся плоть.
— Не стоит кричать, миледи, — предупредил он, оскалясь в усмешке. — Посмей только пикнуть, и я с тобой такое сотворю…
Леотан на миг ослабил хватку, одной рукой удерживая баронессу, а другой что-то делая с гульфиком своих штанов. Она поняла, что это ее единственный шанс. Резко извернувшись, она метнулась в сторону. Ей почти удалось освободиться, но Леотан среагировал молниеносно и успел в последний момент ухватить ее за плечо. Он рванул Эйрин на себя, и та в поисках опоры вцепилась левой рукой в ворот его алой туники. Не обращая на это внимания, Леотан снова развернул ее лицом к себе и впечатал спиной в стену. Послышался треск рвущейся материи, и девушка закричала от острой боли в вывернутой кисти.
Из глаз посыпались искры, а когда Эйрин проморгалась, совсем близко перед ее взором вновь замаячило лицо Леотана — уже не прекрасное и желанное, а ненавистное и отвратительное, перекошенное жуткой гримасой похоти и ненависти. В только что закончившейся схватке его туника разорвалась от ворота до пояса, обнажив гладкую юношескую грудь с рельефными выпуклостями мышц. Но тут Леотан сдвинулся с места, и Эйрин увидела в разрыве дотоле скрытую тканью левую половину груди. От центра до левой подмышки ее пересекал уродливый косой шрам — совсем еще свежий и сочащийся сукровицей, грубо стянутый по краям редкими стежками толстой суровой нитью.
