Сидевшего за рулем мужчину я точно видел впервые. С ходу я мог бы о нем сказать только, что ему явно была нужна машина другого размера. Он едва не упирался по-армейски короткостриженой макушкой в потолок, а плечи торчали шире не такого уж и маленького сидения.
Осторожно его «прощупав», я определил в нем стихийника, но только какого-то странного. Я ощущал исходящую от него энергию, а вот заглянуть внутрь… не мог. То есть он был первым влияющим в этом мире, что мог от меня закрыться. Выходило, что мне не почудилось там на улице: от этого человека мы бы никак не сумели ускользнуть. По крайней мере, не без принятия экстренных мер.
— Здрасьте, — поздоровался я.
Софи бросила на меня пораженный взгляд, будто я… не знаю, английской королеве «дать пять» предложил. Так…
— Добрый вечер, молодые люди, — ответил мужчина, глядя на нас в зеркало. Голос у него оказался гулкий, грудной. Было видно, что он старался его сдерживать, будто какое-то чересчур мощное оружие, но получалось у него лишь частично.
— Гм… вы не могли бы представиться? — произнес я.
— А вы?
Я замолк, лихорадочно соображая. Это был намек? Вот же…
— Лена, кто это? — повернулся я к Софи.
Та, кажется, не сразу поняла, что я обращаюсь к ней, а когда поняла, у нее изо рта раздалось что-то вроде писка, но внятно она ничего не сказала.
— Меня зовут Василий Юрьевич, если вам так будет удобней, — произнес мужчина.
После этого его взгляд приобрел выжидательное выражение. Блин, ну ладно…
— Михаил, — представился я. — Это моя подруга Лена.
— Михаил и Лена, — проговорил «Василий Юрьевич», будто пробуя эти имена на языке. — Что ж, как вам будет угодно. Михаил, скажи, почему ты подошел к моей машине?
— Вряд ли это ваша машина.
— Это почему же?
— По размеру не подходит.
— Ах это… — сдавив на секунду руль, отчего тот жалобно заскрипел, Василий Юрьевич изобразил голосом легкую досаду. — Да, тесновата… Так почему ты подошел?
Не получилось тему сменить.
Но и не отвечать было нельзя. Я явственно ощущал дрожание струн мира, уходящих куда-то в неизвестность будущего. Заглянуть я туда не мог, но точно понимал, что от этого разговора многое зависело. Одна ошибка — и беседовать с нами будут в другом месте. Не таком удобном.
— Я ждал нападения, — ответил я. — Потом увидел Фаэтон там, где его быть не должно. Понял, что это слежка, но следить за нами не должны были.
— Значит, понял, что это слежка, по машине, — подвел итог мужчина.
— Да.
После этого он замолчал. Надолго. Прошло не меньше трех минут — Софи вся изъерзалась за это время — прежде чем он произнес:
— Сердце у тебя?
— Сердце?
Он изменился в лице, кажется даже не шелохнулся, но я явственно ощутил, как дрожь нитей мира усилилась.
Выждав несколько секунд, я залез в рюкзак и достал куб.
— Я не знал, что там Сердце, — сказал я. — Понимал только, что что-то ценное.
Я протянул руку с кубом вперед, но Василий Юрьевич не сдвинулся с места.
— Высшее Сердце Огня — крайне редкий предмет, — произнес он гулко. — Сердце предназначалось женщине, для которой оно, возможно, единственный шанс на выздоровление. Множество людей трудились не один год, чтобы добыть его. И когда это наконец удалось, злоумышленник похитил его. Во время нападение погибло несколько моих сотрудников.
— Мне ничего не было об этом известно, — ответил я серьезно. И повторил. — Я не знал, что там Сердце. Нам нужны были документы, чтобы пройти через портал. Я вышел на контрабандистов, они предложили документы в обмен на перевозку. Уверен, если вы нашли нас, то их и подавно…
— Они все мертвы, — перебил Василий Юрьевич.
Софи вздрогнула от этих слов. Не знаю из-за этого или нет, но еще через секунду он добавил:
— Мы нашли их такими. Кто-то зачистил следы.
— Понятно.
Чуть подождав, я снова протянул куб мужчине. На сей раз он его взял.
— А нас вы как нашли?
Спрашивал я наугад, особо ни на что не надеясь, но Василий Юрьевич неожиданно ответил:
— Мы проверяем всех эмигрантов из Русской Республики. Особенно в таких местах, как Новый Гонконг, где упрощен процесс получения нового имени.
Черт…
Не то, чтобы я был удивлен, что спецслужбы следили за потоками беженцев. В итоге роль сыграло то, что Сердце украли у русских, о чем я знать не мог. Иначе бы, конечно, выбрал другую страну в качестве прошлой «родины». Не повезло.
— Мы можем идти?
Я уже понял, что к нашим прошлым делам Василий Юрьевич отношения не имел. Скорей всего, он вовсе не знал, что мы Фэнсы. Это означало, что на какое-то время от погони нам оторваться удалось.
— Думаешь, я должен вас отпустить?
— Мы Сердце помогли вам найти, — пожал плечами я. — Почему бы и нет?
Пару секунд мужчина молча смотрел на меня в зеркало, потом засунул руку в карман и достал смартфон. После повернулся к нам и сфотографировал сначала Софи, а потом меня.
— На память о помощниках, — сказал он. Еще через секунду дверь открылась.
Вот же… умник.
— Пойдем, — сказал я Софи.
Та, выходя, слабо выдохнула:
— До свиданья.
* * *
— Ну и кто это был? — спросил я спустя минут пять, когда мы уже сели в автобус. Сонливость с меня как рукой сняло. К тому же раненый бок опять заболел.
Вид у Софи к тому моменту все еще был, будто она до сих пор не могла поверить в то, что произошло.
— Алекс… не представляю, как ты мог его не узнать… — прошептала она. — Это же Василий Морозов!
— Важная шишка, да?
— Важная? — нервно хмыкнула девчонка. — Алекс, он стихийник шестого ранга и глава ГСБ Русской Империи! Ты понимаешь, что это значит или нет?
— Пока не очень, если честно.
— А я вообще не понимаю! — покачав головой, она откинулась на спинку сидения. А еще через миг на ее лице отразилось что-то очень похожее на панику. — Алекс!
— Да что еще?
— Алекс… ты сказал двоюродному брату императора «Здрасьте»… — проговорила она похоронным тоном. — Как только мама выздоровеет, она тебя убьет…
После этого я уже не выдержал и в голос рассмеялся.
— Не думаю, что это большая проблема.
* * *
С Мастером Перемен не происходит ничего случайного, и даже сны, что ему снятся, остаются частью мира. О чем-то говорят, на что-то намекают.
При этом мне почти никогда не снилось ничего нового. Чаще всего это даже были не сны, а воспоминания из моей прошлой жизни.
…
— Что ж, кое-что о мире ты уже знаешь, — говорил Лао, важно кивая лысой головой. Пожалуй, он снился мне чаще всего, будто издеваясь, напоминая о той мудрости, которую он мог бы мне дать, но не дал, умерев куда раньше, чем должен был. — Какой-то потенциал у тебя есть…
— Что?! Кое-что?! — возмущался я тогда. — Да я чертов гений! Я дохрена знаю!
— Гений? — смеялся Лао. — Ты какашка, летящая из задницы лошади, пасущейся в долине Меконга! Пройдут годы, прежде чем ты освободишься от первого невежества. А в том, что ты когда-то сумеешь осознать второе невежество, я и вовсе сомневаюсь! Не говоря уже о том, чтобы освободиться от него!
— Да? — теперь уже и я улыбался. — Раз ты такой умный. Ну-ка, назови мне шесть ароматов кварков.
— Верхний, нижний, странный, очарованный, прелестный, истинный, — ответил этот мерзкий дед. — И знаешь что?
— Что? — уточнил я угрюмо. Я тогда понятия не имел, что чем могущественней Мастер Перемен, тем легче ему поддаются всякие научные штуки.
— А иди-ка ты постой в столбе с утяжелениями часика два, а то слишком у тебя ум беспокойный!..
…
Потом я играл в футбол. Это было воспоминание из детства, потому что только в детстве я в него и играл. Сука довольно быстро положила конец всем моим мечтам о спортивной карьере. Именно тогда я получил свои первые переломы, тогда меня впервые неудачно прооперировали…
