Потом спохватился Ратмир. Он обернулся и беззвучно закричал. Пошёл на выскочивших на крышу мужчин и Киру с поднятыми руками, без слов говорящими: «Уходим все! Уходим с крыши!» Они все, спотыкаясь на ровной крыше, уходили к надстрою, ошеломлённо оглядываясь на горящий дом, на вертолёты, кружащиеся вокруг него остервенелыми акулами. Они все послушно спустились на «свой» этаж, и тут Ултан резко сел на лестничной площадке и закрыл руками лицо. И затрясся.
К оборотню быстро подошёл Ратмир и ударил по плечу, едва не уронив его.
— Что с тобой?
Ответом был дребезжащий от дрожи вой. А потом сквозь него прорезались слова:
— Я хотел остаться! Я придумал плот, но я хотел остаться! Я боялся воды! Я хотел там остаться!
Терло, всё ещё дыша так, будто задыхался, сел на предпоследнюю ступень лестницы и замотал головой, явно осознавая, что бы случилось, останься они все на крыше семиэтажки. Андрис, кажется, легче воспринял атаку вертолётов на здание: он, еле волоча ноги, приблизился к стене и ткнулся в неё лбом. И замер.
Кира хотела что-то сказать оборотню, но из зажатого судорогой горла не сумела выдавить ни словечка. Поэтому она подошла к Ултану на подгибающихся ногах и застыла перед ним. Пока шла — намерение своё знала твёрдо: хотела врезать ему ногой в бок или в ногу. Но дошла и встала, ничего не соображая, а потом её сотрясла горячая волна: девушка зарычала и, протиснувшись мимо оборотня, побежала на тяжёлых, будто налитых водой ногах по лестнице — на крышу.
— Кира!! Вернись!!
«Вернусь! Вернусь! — как заведённая, твердила она, вынимая на ходу пистолет. — Вернусь, когда в тире постреляю!»
Снова чуть не упала, врезавшись ногой в забытый порожек надстроя. Чуть не выронила пистолет, стараясь удержаться. Зарычала — на этот раз от боли, приведшей в чувство.
— Кира, не смей!
Но она уже стояла в тени надстроя, целясь в мелькающую круговерть вертолётов, и где-то далеко внутри себя поражаясь, что руки не дрожат.
— Не стреляй! — завопил Ратмир прямо в ухо, пытаясь схватить её за кисть с оружием, но Кира рычала, визжала, вырывалась из его захвата и снова наводила оружие на пляшущие в бешеном хороводе вертолёты.
— Оставь её! — внезапно рыкнула Нелла, неизвестно откуда взявшаяся. — Дай! Один!
Ослабевшие пальцы отпустили кисть Киры, и девушка почуяла, что Ратмир, сам ошеломлённый, отступил от неё, а его место за спиной Киры заняла женщина-эльф.
Её прохладные пальцы облегли кисть Киры, не сжимая её, а поддерживая, словно добавляя силы. Звучный женский голос сказал ей в ухо:
— Хоть одну мразь! Стреляй!
В мыслях промелькнуло саркастичное: «Ух, какие слова она знает!» Но этот сарказм был слаб и сразу улетучился.
Дрожь всё-таки была. Но она закончилась через секунды, после того как прохладные пальцы Неллы мягко обняли руку девушки.
Ещё минута — и Кира усвоила, с какой периодичностью летали вертолёты.
Два выстрела по кабинам — третий ушёл в «молоко», потому что третья вертушка резко ушла с привычного маршрута — кажется, водитель был опытный и, возможно, успел побывать в горячих точках Единого мира, а потому с ходу сообразил, что дело — швах. Он уронил машину вниз так, что та ушла из-под пристрелки пистолета Киры.
Но девушке хватило и того, что две вертушки, одна за другой, на скорости ударились о стену расстреливаемого дома, а потом их жёстко отрикошетило — в воду.
В каждой было по два человека — пилот и стрелок.
Обе женщины потрясённо взглянули, как у их ног сел на одно колено безучастно решительный Андрис и выстрелом из охотничьего ружья Ратмира сбил третий вертолёт — из тех, что были во время первых выстрелов за зданием.
— Уходим! — торопливо велел Ратмир, таща обеих женщин за руки к входу в надстрой, одновременно выполняя то, что хотела сделать Кира с Ултаном — врезал ногой по ноге застывшего Андриса: пошли, мол, отсюда.
Его услышали даже в грохоте оставшихся вертушек, которые стремительно разворачивались, но не затем, чтобы отыскать внезапную расстрельную команду, а затем, чтобы сбежать с места, где они сами вдруг стали мишенью.
…Теперь они все вместе сидели на той же лестничной площадке.
Стрелки сидели на той же лестнице и смотрели, как Ратмир рычит на них, но женщина-эльф и девушка только и могли, что злорадно улыбаться, а Андрис кривился от необычной, непознаваемой эмоции…
— Эти — да! — косноязычно орал Ратмир. — Но Андрис! Ты! Ты! Самый спокойный в группе! Ты! Зачем?!
— Я не был спокоен… — с трудом выговорил Андрис. — А вот теперь — да. Я успокоился… Спокоен я…
И разрыдался, обнимая ружьё.
На лестничной площадке стало тихо, а потому все расслышали затихающий рокот вертушек, уходящих далеко в неизвестное…
А группа стояла, сидела, глядя на рыдающего мужчину, который, заикаясь, рассказывал о том, как погибла его семья…
Серое раннее утро заглянуло во все окна, смутно обрисовав очертания всех тех, кто никак не мог сдвинуться с места на лестничной площадке, хотя затих Андрис, хотя угомонилось дыхание всех всполошённых…
Наконец Ратмир встал с пола и угрюмо сказал:
— До восхода — пара часов. Идите и хотя бы полежите.
— Пить хочется… — тихонько пожаловался Ултан.
— Воды питьевой много, — встала и Нелла. — Идёмте. У меня тоже горло пересохло.
В комнатах, закрытых от постороннего взгляда с улицы, никто не спал. Дети Неллы жались к Лайл, которая их обнимала, со страхом глядя на дверной проём. Катель сидел рядом с ними и жалобно помаргивал на вновь разожжённый факел в руках Ратмира.
— Спать? — негромко сказал Терло. — Не получится, наверное…
Но женщина-эльф сделала всё по-своему. Она сказала:
— Думаю, никто не будет возражать против небольшого снотворного? Выпейте воды и ложитесь.
Ещё звучали её слова, а Ратмир заспешил уйти. Кира — следом.
— Почему ты ушёл?
— Нелла сказала о снотворном.
— И что?
— Она имеет в виду воздействие на живых.
— Ментальное?
— Фиг её знает. Может, и ментальное. Но магическое и сильное — это точно.
— Воды не попили, — хмуро пожаловалась девушка, втискивая пистолет в кобуру.
— Через пять минут войду — там будут спать. Принесу одну бутылку.
Они сели на пуфики в коридоре апартаментов, между закрытыми комнатами и помещением, похожим на столовую комнату. Опустившись на мягкое, Кира немедленно прислонилась к стене и закрыла глаза. И — тут же распахнула их: вертушки с рёвом всем взводом рванули на неё…
— Что? — спросил, не оглядываясь, Ратмир.
— Почудилось, — ответила она, снова и снова переживая скоростную атаку вертолётов на здание и скоростную охоту на… охотников с вертушек. Представила, как выбирались из тонувших вертолётов по двое — помогли ли им? Она ведь била только в стекло. Попасть в пилота — недосягаемая мечта в темноте-то, да ещё в таком огненном бедламе, где не различить порой, куда стрелять… Спросила себя: «Жаль живых, пошедших на дно — к блотфишам?» Покачала головой. Отрицательно.
Снова прислонилась к стене. Рядом поднялся Ратмир и ушёл куда-то. Не сразу вспомнила, что он обещал принести воду. Ещё сморщилась от попытки усмехнуться: а если его там «поймает» Нелла? И усыпит? Но Ратмир вернулся и сел, протянув ей бутылку, в которую Кира вцепилась так, будто за целый день во рту ни глоточка не было.
— Не торопись! — буркнул Ратмир и сам открутил крышечку, которая не поддавалась словно распухшим пальцам Киры.
Сама себе удивилась, но пила бережно, наслаждаясь каждым глотком прохладной, успокаивающей воды… Потом закручивала крышку и ждала какое-то время, чтобы снова отпить и увлажнить всё равно пересыхающее горло. Потом наступил момент, когда можно было говорить вполголоса, чтобы не слышали остальные.
— Почему… не дал до конца?
Знала, что не закончила фразу, но надеялась, что Ратмир и сам поймёт, о чём она. Он понял. И ответил так, что ей стало стыдно:
— Я боялся за тех, кто на соседней крыше. А если бы вертолётчики поняли, откуда по ним бьют? Ладно хоть, они сами облетали дом так, что, наверное, в глазах всё рябило. А если бы не рябило? А если бы те, с соседнего дома, выбежали на крышу поглазеть, полюбопытствовать? И их бы заметили? Что тогда?
