Девушка кое-как опустилась на траву.
— а как тут не поверишь?!
— Молча. Не смотри в ту сторону. Подумай о простом — будь они чертями, они бы хоть спортивные костюмы поменяли на что-то приличное. А они?
Действительно, черти в спортивных костюмах смотрелись экзотично. Но не для разума наркомана, которому Тёрн еще послал такую эманацию страха, что взводу солдат хватило бы описаться. А Лерг еще и корректировал восприятие. Поверьте на слово, наркоша сейчас видел вовсе не элваров, а нечто намного более экзотичное. Как бы не всадников Апокалипсиса.
— Д-действительно.
— И еще. Тебя не спрашивали про душу. Тебя спрашивали про добровольность лечения. Чуешь разницу?
Таня успокоилась. И посмотрела мне в глаза.
— Ему точно ничего не будет?
— Сложный вопрос. Но ты же хочешь, чтобы его вылечили?
— Да!
— Тогда молчи и терпи. Клизма — и то дело болезненное.
Таня согласилась с этим утверждением. И опять отвернулась в ночь. А за нашими спинами ребята продолжили обработку. Тёрн транслировал мне внушаемое — и я почти видела, как это выглядит и звучит.
***
Керрон нависает над наркоманом, расправив крылья в боевой форме…
— Значит так, урод. Татьяна — знаешь, о ком я говорю?
— Знаю…
— Она продала душу, чтобы дать тебе здоровье и шанс на новую жизнь. Но это все с оговоркой. Если примешь добровольно — сделаю. Нет — подохнешь. Ты согласен лечиться?
— С-согласен…
И в дело вступает Лерг.
— Отвечай мне, если сейчас тебе вернут здоровье — ты опять станешь принимать наркотики?!
Ответом ему был трехэтажный матерный загиб.
— Значит, не станешь. Ты добровольно хочешь от них отказаться? Ты никогда больше не испытаешь подобного удовольствия. Вообще никогда. Ни от алкоголя, ни от наркотиков.
Матерное указание места следования наркотикам и алкоголю было лучшим ответом. Я ухмыльнулась. Так-то!
— Солжешь — узнаю. Умрешь при лечении. Понял? И прекращай материться. А то наш песик тебе язык оторвет! Будешь здоровым, но немым. Усек?
— Всосал…
— Цербер!
— Молчу!
— Так-то…
И правильно. А то Эвин давно порыкивал при матерных пассажах. Не кусался только из врожденной брезгливости. Кому ж охота это в рот брать?
— Тогда приступим. Спи.
Дальше все было достаточно просто. Но требовало затрат силы. Так что Лерг пользовался накопителем.
Минут через двадцать все было закончено. Таня так и сидела, отвернувшись. Она обхватила колени, уткнулась в них лицом, плечи ее дрожали. Я ее не утешала. Пусть лишний раз подумает. Да, мы вылечим этого типа. Но не факт, что он оценит ее самопожертвование. А если нет — зачем он ей такой нужен? Но пусть принимает решение сама. Любовь зла. Чем козлы и пользуются.
— Повернитесь-ка, девушки.
— Лють, совесть поимей? Какие мы тебе девушки?
— Бабы, кругом, шагом марш! — тут же исправился друг. Пришлось-таки развернуться — и попробовать его пнуть. Эх, быстрее бы восстановиться. Искрой бы точно достала.
Вгляделась в ауру наркомана.
Здоров. Аура еще плохая, драная, с пятнами, разлохмаченная, но — цвета здоровые. Так что все в его руках. Возьмется за ум — выправится. Не возьмется — все на свете потеряет.
— Ёлка, не вертись под ногами. Дай-ка сюда девушку. Ага, вид очаровательный. Попробуем приукрасить.
— Не надо. Если она нам душу продала, то выглядеть должна, как жертва.
— Вообще-то логично, — согласился Лютик. — Ну что — приводим в чувство?
— а я вроде спала? — удивилась Таня.
— А мы возле него два часа яйца высиживать не будем, — огрызнулся Лерг. — Ёлке скажи лай… спасибо за доброту. Если б она не попросила, я бы и связываться с вами не стал. Глупее вытаскивания самоубийц, только объяснение в любви психически больным.
— Любовь же не выбирает…
— Зато ему дай возможность выбрать. Наш план таков…
Я быстро пояснила Тане, в чем дело. И та неожиданно согласилась с нами. Если он даже такого поступка не оценит — ну и черт с ним! Пусть живет, как захочет!
И Лерг положил обе ладони на виски 'зайчика'.
Павлуша (он же зайчик) дернулся на траве и застонал. Таня бросилась к нему, но Тёрн оттащил е в сторону.
— не мешайся. Ему и так будет нелегко.
Таня послушалась. А я признала, что зайчик-то симпатичный. Высокий, смазливый, блондинчик…
— А я думал, тебе брюнеты нравятся.
— Нет. Ошибся. Нравятся мне блондины. А брюнета я просто люблю, — парировала я.
— Я тебя тоже люблю. Хочешь посмотреть, что творится в его разуме?
— Еще как! Покажешь?
Мы собирались показать Павлуше сон. Яркий, многоцветный, почти реальный и с его участием…
Бывают такие сны, в которых ты живешь. И которые помнишь подолгу после пробуждения. Вот такой он и увидит. Сейчас. Уже сейчас…
Лютик положил руку на плечо друга, подпитывая энергией. Я улыбнулась. И увидела то, что транслировалось. Словно на миг я стала тем самым Павлом. Я понимала, что Тёрн сейчас просто живет в его разуме, видит все, как он, слегка корректирует и параллельно показывает все мне. Но реальность была — куда там три Дэ или даже пять Дэ.
Ему снилось, что он очнулся в домике. И рядом была Таня. И еще четверо. Собственно, это были элвары. Просто немного измененные. В боевой форме и приукрашенные для достоверности. Но это знала я. А нормальный человек, увидев рядом с собой нескольких здоровущих амбалов с клыками, крыльями, когтями и оружием — в лучшем случае подумал бы о визите вампиров. Поэтому сознание Павла сконцентрировалось на доступном.
— Таня?
Оно заговорило! Ура, ура, ура!!!
— Да. Это я.
— А…
Тёрн выступил вперед. Тускло сияла древняя корона на черных волосах. Вид у него был такой инфернальный… повстречается такое ночью — до утра штаны не отстираешь.
— Да. Именно она. Скажи спасибо девушке — и попрощайся.
— Попрощаться?
— Что, туго соображаешь? Девушка продала душу аду в обмен на твое исцеление. Сам понимаешь, мы тебе не благотворительная организация, даром не лечим. Поэтому прощайтесь — и мы ее забираем в ад.
Павел только глазами захлопал. А Таня из его сна выдала печальным тоном:
— Павлик, ты прости меня. Но когда они пришли и предложили мне…
— Они — кто?
— Ты 'Мастера и Маргариту' смотрел? Читал? Слышал?
В разуме парня появился первый и слабый проблеск мысли.
— Так это ж роман…
— Сказка ложь, да в ней намек. Мы действительно существуем. Только не каждый способен продать нам свою душу. Все себя жалеют. А она вот — решилась.
