— Да уж. Плохо, что его не метнуть, когда он такой маленький, — сказал Атрогейт, давясь от смеха.
— Она соединила их? — спросил Дзирт, внимательнее всматриваясь в волшебный предмет. Он заметил след паутины щита Тиаго, так что не мог сомневаться в словах Бренора.
— Боги, — пробормотал он, пошатнувшись.
— Что? — спросил Бренор.
Дзирт покачал головой, пытаясь во всем разобраться. Теперь он понимал, почему Кэтти-бри попросила его оставить свою перевязь, когда он отправлялся на праздник. Как теперь подозревал и истинную причину опоздания жены.
Отодвинув свой стул, Дзирт поднялся, но Бренор схватил его за руку и окинул удивленным взглядом.
— Куда это ты?
— Она в Великой Кузне, — ответил Дзирт.
— Вечно, — пробормотала Далия, когда Энтрери опустился на кровать подле неё. — Я буду благодарна вечно. Ты не знаешь…
Её голос сорвался, и женщина начала всхлипывать. Энтрери схватил её и притянул к себе. Он нуждался в ней так же, как она в нем. Спустя долгое время, он отстранил её и взглянул в прекрасные глаза женщины.
— Я потерялся, как и ты, — сказал он.
Далии все же удалось рассмеяться, но она только покачала головой.
— Ты не понимаешь…
— Я некогда был пленником Дома Бэнр, — заверил он её. — Многие десятидневки. И я знаю. Думать о тебе, запертой там…
Его слова тоже затихли, и он просто снова притянул женщину к себе, обнимая и целуя её. Сейчас Энтрери чувствовал тепло, которое так редко согревало его за многие прожитые годы.
— С тобой были Джарлаксл и Дзирт, — пробормотала Далия немного позже.
— Были и другие. Но да.
— Вы пришли за мной. Втроем. Я никогда не забуду этого.
Энтрери посмотрел на женщину с некоторым беспокойством, особенно когда та упомянула Дзирта. В течение многих лет эльф был её любовником. Однако, после того, как он решил видеть в Дзирте союзника, если не друга, он не готов был потерять Далию из-за следопыта. Он вообще не готов был потерять её.
— Но ведь тебя это затрагивало более всего, да? — спросила Далия. — Ты заставил их пойти за мной и забрать оттуда?
— Я пришел бы один.
Далия кивнула, веря каждому его слову. Слезы, катившиеся по её щекам, коснулись уголков губ женщины.
— Я мало что понимаю, — сказала она. — Мои мысли путаются, теряются…
— Киммуриэль все поправит, — заверил её Энтрери.
— Но есть кое-что, в чем я уверена, — она подняла руку, чтобы погладить мужчину по щеке. Его кожа была мокрой от слез. — Я знаю, что люблю тебя, Артемис Энтрери. Только тебя. Всегда.
— Я люблю тебя, — ответил Энтрери и рухнул в её объятия.
Для него это были необычные слова. С самого детства он не говорил их никому, кроме своей матери. Прежде, чем мать предала его. Он не думал, что снова сможет сказать нечто подобное.
Но это случилось. Он лежал здесь, обнаженный и не чувствующий страха. Как удивительно было не чувствовать страха.
Артемис Энтрери был уверен, что никогда его душа не знала такого мира.
Она вспотела и устала, но все же добилась желаемого результата. Теперь Кэтти-бри держала перед собой великолепный клинок. Звезды, сиявшие в новом лезвии из стеклянной стали, отражались в самой глубине её голубых глаз.
Скимитар был похож на Мерцающий, что поможет ему лучше сочетаться с Ледяной Смертью. К тому же, Кэтти-бри сохранила крупицу собственной магии старого клинка. Но теперь это было лезвие Видринас. Стеклянная сталь, наполненная сиянием звезд, острая и прекрасная. Никогда больше этот клинок не сломается. Скимитар может по-прежнему носить свое имя. Видринас, Колыбельная. По желанию своего владельца он по-прежнему создавал усыпляющий яд дроу.
Она считала подобное достойным оружием для Дзирта, который убивал лишь в том случае, если иного выхода было не найти.
Молча, она поблагодарила Предвечного за эти мысли, за то, что тот показал ей истинную мощь Великой Кузни. Эти дары были прекраснее, чем мог бы создать даже самый жаркий огонь. Это было чем-то большим, чем усиком пламени Предвечного, это была древняя магия. Дар богоподобного существа. И потому Кэтти-бри была скромно и по-настоящему благодарной.
Сейчас она была еще более уверена в том, что её усилия помогут восстановить Башню Магии, спасая Гаунтлгрим.
Дверь распахнулась и внутрь влетел Дзирт, следом за которым бежал Бренор и стайка пьяных дворфов.
— Что за…? — потребовал Бренор.
Дзирт подскочил к жене, и взгляд его уперся в скимитар.
— Видринас и Мерцающий, — объяснила Кэтти-бри. Дзирт кивал на каждом слове. Именно этого он ожидал, когда выбежал из тронного зала.
Не сказав ни слова, он взял оружие и поднял его в воздух, ощущая его баланс и силу — силу, равную которой никогда раньше не ощущал в оружии. Держа в руках этот клинок и чувствуя мощь Видринас, Дзирт был поражен тем, что победил его старого владельца — Тиаго Бэнра.
Он перевел взгляд с крошечных звезд на красивую женщину, которая дала ему этот дар. И переборол себя, прижимая её к своему телу.
…приходя в ужас от того, что все это было иллюзией, обманом, возможно даже самообманом. Он чувствовал себя стоящим на зыбком песке. Мир больше никогда, никогда не будет прежним.
Не сжимал ли он сейчас в объятиях королеву демонов?
Пара дородных — для своей расы — стражей-хафлингов стояли в конце огороженной дорожки, уводящей на главную улицу богатых кварталов Дельфантла. Оба охранника желали казаться беспечными, изображая беззаботную беседу. Но каждый в городе знал, что их глаза неотрывно следят за происходящим вокруг, подмечая каждую деталь.
Глядя на это, Реджис усмехнулся. Они с другом присели за углом таверны, расположившейся внизу улочки.
— Нам сюда? — спросил Вульфгар.
— Морадо Тополино, — ответил хафлинг.
— Пять лет прошло, — напомнил ему варвар. — Возможно, многое поменялось.
Реджис окинул его недовольным взглядом, не готовый даже задуматься о таких мрачных перспективах.
— Доннола Тополина коварна, как Джарлаксл, — довольно кисло заметил он. — Если Морадо Тополино на месте — а она на месте — то на месте и Доннола.
Вульфгар завел было песню о том, что ночи Дельфантла, без сомнений, одиноки, прежде чем оборвать себя. Но к тому времени варвар уже наговорил достаточно, чтобы Реджис понял — друг задается вопросом, была ли Доннола так же верна Реджису.
