Переполненный мочевой пузырь настойчиво давал о себе знать, и это решило вопрос. На цыпочках, чтобы не разбудить спящих “опекунов”, Акорна потихоньку проскользнула в приоткрытую дверь. Она помнила ванную, которую им показывали вчера: настоящую волшебную страну, выложенную синей плиткой, где было вдосталь горячей и холодной воды и где сквозь деревянный настил поднимался ароматный, пахнущий мятой пар. Однако этим утром некому было открыть для нее горячую воду, потому, облегчившись, она направилась вниз по лестнице, туда, где сквозь изящную арку можно было выйти в сад.
Как и прошлым вечером, синие камни запели, когда она ступила на них. Завороженная удивительно чистыми звуками, Акорна принялась прыгать с одного камня на другой, что-то напевая в унисон пению камней. Она даже и не подозревала, насколько громко поет, пока в ее мелодию не вторгся чужеродный звук. Обернувшись, она увидела дядю Хафиза, стоявшего в начале дорожки из синих камней.
Акорна умолкла, внезапно осознав, насколько она расшалилась: в саду царила полная тишина.
– Слишком громко? – с раскаяньем спросила она. – Если я делаю слишком много шума, это большое “нет”?
– Ни в коем случае, мое милое дитя, – ответил дядя Хафиз. – Твое пение было восхитительным и приятным поводом прервать весьма утомительное занятие. Нет, нет, – остановил он ее, когда девочка запоздало попыталась закутаться в свое белое облачение, – в кругу семьи тебе нет нужды беспокоиться о таких вещах.
– Я должна быть закрыта.Так сказал Рафик.
– На улицах – быть может, – согласился с ней Хафиз,, – но среди родственников все по-другому.
Акорна задумалась.
– Ты родс-ник?
– И надеюсь в ближайшем будущем стать очень близким родственником.
– Ты мой родс-ник?
– Да.
– А я – родс-ник Рафика, Гилла и Калума. Значит, ты – родс-ник Гилла?
Дядя Хафиз был настолько ошарашен мыслью о том, что он каким-то образом оказался “родс-ником” рыжебородого неверного, что даже не спросил о том, кто такой Калум.
– О… это не совсем так, – поспешно проговорил он.
– На сколько процентов ты – родс-ник Гилла?
– Ноль процентов, – ответил Хафиз; потом удивленно моргнул: – разве ты не слишком мала для того, чтобы разбираться в долях и процентах?
– Я знаю долю, процент, десятичные, октальные, шестнадцатеричные и модули, – жизнерадостно ответила Акорна. – Я люблю цифры. Ты любишь цифры?
– Только тогда, – ответил Хафиз, – когда чет-нечет выпадает в мою пользу.
Акорна нахмурилась:
– Нечет – это не чёт. Чёт – это не нечет. А чёт-нечет?..
– Ах, милая моя, – проговорил Хафиз, – похоже, мальчики упустили существенную часть твоего обучения. Давай зайдем внутрь. Я не могу объяснять тебе, не рисуя картинок.
Когда часом позже Рафик с грохотом сбежал по лестнице, уверенный, что Акорна была похищена, пока они с Калумом спали, первое, что он услышал, был знакомый тоненький голосок, доносившийся из кабинета дяди: Акорна задавала вопросы.
– Это верно! – судя по голосу, Хафиз был доволен и жизнерадостен, как никогда в жизни. – А теперь предположим, что ты делаешь ставки на бегах, где на фаворита ставят три к двум; и вот ты предлагаешь немного лучшую ставку, например, шесть к пяти..
– Шесть к пяти – намного лучше, – возразила Акорна. – Не надо давать больше, чем семь к четырем.
– Послушай, это всего лишь пример, верно? Ну, хорошо, предположим, что ты ставишь семь к четырем. И что произойдет?
– Против тебя будут делать ставки много людей.
– А что надо сделать, чтобы не потерять свои деньги?
– Изменить ставку.
– Или, – жизнерадостно прибавил дядя Хафиз, – сделать так, чтобы фаворит не смог выиграть.
Именно в этот момент Рафик и прервал их разговор, чтобы увести Акорну назад в комнаты, куда Хафиз уже послал им прекрасный завтрак. Они с Калумом принялись за нарезанные ломтиками плоды манго и шашлык из барашка, в то время как Акорна тихо поглощала зелень из специально присланной для нее Хафизом миски.
– Как ты мог быть таким беспечным и безответственным? – вопросил Калум, ткнув шампуром в сторону Рафика.
– Ты тоже спал в этой комнате, – язвительно заметил Рафик. – И, насколько я знаю, этой ночью ты спал просто прекрасно. Ты храпел!
– Ты должен был сказать ей, что она может выходить только с кем-нибудь из нас!
– Послушай, – примирительно заметил Рафик, – ведь ничего страшного не произошло, верно? Он ей ничего плохого не сделал!
– Это ты так считаешь, – возразил Калум. – Он учил ее заключать пари! Это не то обучение, которого я хотел бы для своей подопечной.
– Она и моя подопечная тоже, – сказал Рафик, – и нет ничего плохого в том, что она будет разбираться в таких вещах.
Тут Акорна решила вступить в разговор, покончив, наконец, с зеленью и тертой морковью.
– Испортить фаворита перед бегами! – отчетливо проговорила она и с удовольствием улыбнулась, произнеся новое слово.
– Я своих претензий не снимаю, – скрестив руки на груди , объявил Калум. – И хочу тебе еще сказать, что тебе не удастся снова запихнуть меня в эти глупые тряпки. Если уж Акорна может бегать вокруг безо всякой вуали, то и я могу.
– Нет, не можешь, – тихо, но настойчиво возразил Рафик. – Ты не станешь делать ничего, что могло бы подорвать мою “легенду” нео-хаддита. Ничего, включая и повышение на меня голоса. Нам просто повезло, что дядя Хафиз уважает мои религиозные воззрения и не позволяет слугам шастать по нашим комнатам, иначе нас уже давно разоблачили бы.
– Мне кажется, нас и так разоблачили, – сказал Калум. – Вывели на чистую воду. Теперь, когда он уже видел Акорну, какой смысл нам заворачиваться в эти тряпки? Я в них похож на снежную бабу!
– Мой переход в веру нео-хаддитов, – ответил Рафик – важная часть той стратегии переговоров, которой я придерживаюсь. В конце концов, то, что Акорна так очаровала дядю Хафиза, тоже не так уж и плохо. Теперь он захочет побыстрее покончить с нашими делами, чтобы мы отправились в путь.
Калум уставился на него в удивлении.
– Ты говоришь так, словно и вправду хочешь оставить ему Акорну!
Глаза Акорны сузились, серебряные зрачки стали почти не видны. Потянувшись через стол, она схватила Рафика и Калума за руки.
– Все хорошо, милая, – успокоил ее Калум. – Мы никуда не полетим без тебя. Правда , Рафик?
– Хочу Гилла, – твердо заявила Акорна. – Хочу, чтобы все вместе.
– Мы будем все вместе, дорогая, и очень скоро, – пообещал Рафик.
– Хочу Гилла здесь и сейчас! – уже громче проговорила Акорна.
Калум и Рафик переглянулись у нее над головой.
– Мне казалось, ты говорил, что она освободилась от зависимости, – одними губами проговорил Рафик.
