Ознакомительная версия.
— Встань так, — командовала Чайка, — чтобы ее глаза смотрели туда же, куда смотришь ты. Они любопытные, одевки, а смотреть всегда в сторону, уставившись тебе под мышку, не больно интересно. А теперь, становись на нее ногами.
— Я же ее раздавлю.
— Ха! Ты ее и ступой не раздавишь. Становись.
Влад наступил грязными озябшими ногами на теплую кожу одевки, и та заструилась вверх по телу, плотно охватывая ноги, бока, плечи.
— Отлично! — Чайка уже была рядом и, словно опытный костюмер, принялась прихорашивать Влада. — На лицо ей не давай вползать, пусть знает: ее место — не выше шеи. Носик и глазки будут на поясе — так и тебе удобно, и ей. Ах ты лапушка, глазки у нас карие, а носик коричневый! Ноги пусть она откроет до самых щиколоток, ноги и руки всегда должны быть открытыми, иначе сила колдовская ослабевает. Хотя, тебе, наверное, все равно…
— Давай, как у тебя, — сказал Влад. — В форме должно быть единообразие.
— Теперь совсем хорошо — приодели тебя. Пошли, в болоте искупаемся. — Чайка двинулась к курящейся на нежарком солнце трясине.
— А это надо? — с сомнением спросил Влад.
— Обязательно. Должны же вы друг к дружке привыкнуть.
Если бы Влад когда-нибудь имел дело с болотом, он бы не сумел так легко шагнуть в трясину, но сейчас он двинулся вслед за Чайкой, полагая, что несколько шагов сможет сделать безопасно, и немедленно ухнул в грязь, погрузившись с головой.
— Молодец! — услышал он голос Чайки прежде, чем успел испугаться. — Меня, когда я свою одевку добывала, тетка в болото силком тащила, а я орала так, что на Старой Земле было слышно.
Влад успокоился и огляделся по сторонам. Именно огляделся, хотя глаза были плотно закрыты, да и вообще, грязь залепляла лицо так, что, даже раскрыв глаза, он не сумел бы ничего разглядеть. И все-таки — вокруг колыхались серые тени, глубоко внизу твердело дно, совсем рядом проплыла крошечная, с лоскуточек, одевка. Причем ни лицу, ни открытым рукам и ногам холодно не было, очевидно, одевка защищала их на расстоянии. Влад сделал усилие и открыл глаза. Ничто в его восприятии не изменилось, собственное зрение здесь пасовало.
— Я что, вижу ее глазами?
— Ага, — Чайка подплыла и остановилась рядом. — Одевка и в темноте видит, и в воде, и по-всякому. И нюх у нее лучше нашего. А вот слышать она не умеет. Зато она чувствует… это… если кто-то сбоку или сзади подкрадывается.
— Колебания, — подсказал Влад.
— Во-во, колебания. Так что, когда на тебе одевка, никто к тебе незаметно подобраться не сможет. Ну что, поплыли?
— Как в этой каше плыть?
— Ты, главное, плыви, а дальше одевка поможет.
Они поплыли сквозь гниющую густотень, и Влад наконец заметил, что не дышит и дышать как-то не очень хочется.
— А если я специально вдохну? — спросил он.
— Не советую. С непривычки тины нахлебаешься, а одевка откачивать примется, в глотку полезет — чистить. Очень приятно?
Они вволю наплавались в самых гиблых местах, пока Влад не начал ощущать одевку, словно вторую кожу. Только после этого Чайка повернула к берегу. Как она находит дорогу в болотном сумраке, Влад не понял. Даже чудесное зрение одевки временами начинало пасовать, так что сам он тысячу раз сбился с пути и давно потерял всякое представление о направлениях. Однако Чайка уверенно повела его, и они вынырнули из топи, облепленные илом и тиной, похожие на подземных монстров из какого-нибудь фильма ужасов.
И подойдя к опрометчиво оставленному пустому кораблю, они увидали, что их ждут. Высокая старуха, седая, крючконосая и красноглазая, с растрепанным помелом в руках, стояла неподвижно на самом виду и молча ждала, когда вынырнувшая из болота пара соблагоизволит подойти к ней. Все в старухе изобличало ведьму, и всякий ребятенок со Старой Земли, пролиставший хотя бы одну книжку сказок, сразу бы сказал: «Ведьма!» — и разве что удивился, почему наряжена старуха не в отрепья, полагающиеся ей по рангу, а в темный блестящий комбинезон с двумя пуговицами на поясе.
Чайка сразу подобралась и сделала три шага навстречу гостье. Помела она не коснулась, но Влад видел, что девушка готова к любым неожиданностям.
— Здравствуй, мать Вайша, — произнесла Чайка, чуть заметно склонив голову.
Старуха не ответила на приветствие. Глядя поверх голов и не меняя выражения лица, она проговорила:
— Сестра Чайка! Совет Новой Земли вызывает тебя в суд. Ты обвиняешься в том, что не удалила язык у своей ступы и общаешься с големом. Я уже видела, что обвинение справедливо. Ступай за мной. Наказание будет суровым.
— Эта ступа мне не принадлежит, — возразила Чайка.
— На ней стоит твое клеймо.
— Я могу поставить клеймо на Лысую гору. Станет ли от этого гора моей? Вот хозяин ступы, — Чайка указала на Влада.
Глаза старой ведьмы цветом напоминали серовато-зеленую трясину, расстилающуюся вокруг, но когда старуха впервые в упор глянула на Влада, тому показалось, что они способны прожечь его насквозь.
— Не знаю, что это за существо, — произнесла Вайша, — но за свое преступление оно ответит. Однако ты, Чайка, общалась с этой тварью и не убила ее, и не вырезала у ступы язык. Тебе будет очень трудно доказать, что у тебя не было такой возможности. Обвинение не снято.
— Погодите, мать Вайша, — торопливо произнесла Чайка. — Я не сказала еще самого главного. Дело в том, что ступы, за которыми мы охотимся, вовсе не звери…
Старуха выслушала длинный рассказ внимательно и не перебивая. Затем взгляд выцветших от времени горчичных глаз вновь остановился на Владе.
— Значит, это и есть моллюск, живущий внутри ступы, и ты сумела выманить его из скорлупы. Забавно… Ты раздобыла интересные и важные сведения. Мы на совете непременно обсудим их и примем верное решение. Но что касается тебя, то обвинение по-прежнему не снято. Более того, если рассказанное тобой — правда, то ты имела все возможности для того, чтобы ампутировать язык, но все равно этого не сделала. Кроме того, ты поставила на ступу клеймо, но не взнуздала ее обитателя. Это не преступление, но означает, что ступа ничья. И значит, она будет моей…
Старуха взмахнула рукой, но мгновением раньше там, где только что стояла Чайка, взвихрился слепящий огонь. Чудовищная раскаленная птица, пылающий феникс рванулся, окутав белым пламенем фигуру старой колдуньи. Вспышка была такой яркой, что перед глазами поплыли черные пятна, а когда зрение вернулось, Влад увидел, что Чайка и старуха Вайша по-прежнему стоят друг напротив друга, но уже не как оправдывающийся преступник и грозный судия, а изготовившись к бою. Лицо старухи покрывали багровые волдыри, спутанные волосы сгорели чуть не на половину, одевка изменила цвет и казалась пепельно-серой, но корявые пальцы крепко сжимали древко метлы, прутья которой обуглились на концах и чадили.
Ознакомительная версия.
