– Крис, можно потише? – качнул головой его брат. – Не мельтеши. Я тут привел кое-кого, кто может нам помочь.
Кристиан остановил свое метание по комнате и подозрительно взглянул за плечо брата:
– Заморыш или оборотень?
Оборотень широко улыбнулся, а "заморыш" с закрытым лицом поперхнулся.
Наследник хмыкнул:
– Заморыш говоришь? А ведь ты так и не освоил двуручник, насколько я помню.
– При чем тут это? – искренне удивился тот.
"Заморыш" вышел из тени коридора и у принца заблестели глаза при виде синей оплетки рукояти меча, выглядывающей из-за плеча гостя.
– Умеешь с ним обращаться? – жадно подался он вперед.
Незнакомец рассмеялся:
– А ты не изменился, Крис. Оружие – первое, что тебя интересует в человеке.
Кристиан отступил на шаг назад и схватился за собственный меч на поясе:
– Этот голос…
Тот стянул с лица шарф.
– Лилиан…
– Можешь не хвататься за меч, братец. Я все равно буду быстрее, поверь мне.
– Даже за два года нельзя научиться владеть оружием в совершенстве, – язвительно отозвался молодой принц и обратился к Кириану. – Зачем ты притащил этого клоуна?
Словно холодный ветер пронеся по комнате и Крис забыл как дышать, чувствуя ледяное прикосновение стали к коже. Юноша потрясенно выдохнул, когда увидел, что его изгнанный брат держит меч на весу одной рукой, а на его лице не дрогнул ни единый мускул, демонстрирующий хоть какое-то напряжение.
Когда Лилиан заговорил снова, его голос стал намного глубже:
– Когда ты родился, мать сказала, что у тебя будет отвратительный характер. Она была права. От Регила ты нахватался многого. И если бы не твои зеленые глаза, которые напоминали ему о его матери, ты мог бы стать любимчиком. А так ты чуть не стал сломанной куклой… Регил никогда бы не замарал кровью кого-то из своих сыновей собственные руки, но на душу грех возьмет, не постесняется. Чужими рукам конечно. Ты хорошо помнишь день своего пятнадцатилетия, когда тебе чуть все кости не переломали какие-то придурки? Думаешь, они действительно не знали, кто ты такой?
Кристиан побледнел:
– Ты лжешь… ты не можешь знать…
– В тот вечер я учил Кирилла стрелять по живым мишеням, хотя ему было всего семь лет. И я бы на твоем месте сказал ему спасибо. Он великолепно снял того ублюдка, который как раз, кажется, собирался раздробить тебе коленные чашечки… Ты тогда все пытался найти своего таинственного лучника-спасителя. Ты все еще веришь, что наша мать умирает просто от болезни?..
Лезвие меча чуть отодвинулось от его горла, и сапфировые глаза смотрели равнодушно:
– Если ты считаешь меня клоуном, то нам обоим сейчас стоит забыть, что мы виделись. И все же я задам тебе пару вопросов: ты хорошо знаешь человека, который является нашим отцом. Объясни, почему у него такой изнеженный старший сын и почему он так долго позволял ему жить? Ты действительно думаешь, что королева-мать могла воспитать клоуна? Тебе было всего девять лет, когда я изменился, но тебе тогда было УЖЕ девять лет… ты предпочел не помнить?
Принц не выдержал и опустил глаза. Меч исчез из его поля зрения. А голос изгнанного и отлученного от семьи принца уже обращался не к нему:
– Кири, я хочу пообщаться с Кириллом. Я обещал ему подарок, когда вернусь. И лучше поспешить к матери, Регил наверняка уже в курсе о моем появлении. Надо поторопиться.
– Хорошо, пойдем. Я подозреваю, что Кирилл у матери в опочивальне.
Кристиан отпустил судорожно сжатую рукоять меча только тогда, когда дверь мягко захлопнулась за спинами его братьев. И медленно опустился в кресло.
– Производит впечатление, да? Я бы сказал даже, пугает, – голос оборотня заставил принца почти подскочить.
– Я тебя знаю, – мрачно заметил юноша. – Ты главнокомандующий войсками Черной Ложи – Кэртис Эро.
– Верно. Черный злой колдун отпустил меня погулять, – улыбнулся тот. – Потому что моя судьба на время оказалась тесно связанна с судьбой Верховного Жреца Лейлы…
Принц вскинул бровь:
– Их же больше не существует.
– Вы невнимательны, Ваше Высочество, – укоризненно покачал головой оборотень. – Разве вы не обратили внимание на несколько необычный макияж своего старшего брата? Да и меч у него довольно узнаваем. Если знать историю. Особенно для того, кто изучает историю оружия.
– Так это же… – светло зеленые глаза уставились в кошачьи в немом потрясении. – Синее Пламя!?
– В точку, – довольно мурлыкнул Кэртис. – Причем и меч и его хозяин уже притерлись друг к другу. Очень скоро Лиани сможет отпустить его, и меч будет являться к нему по зову.
Кристиан мрачно смотрел на собеседника:
– Мой брат настолько силен? Как он умудрился стать жрецом Лейлы? Я помню историю, послушником-то можно было стать только лет в пятьдесят.
Темный потянулся:
– Ну что я могу сказать, как он стал жрецом, и я не знаю. Но вот насчет силы… Да, Лилиан очень силен. Вы слышали об Ольгаре Безумном?
Принц медленно кивнул.
– Мы с Лиани были пьяными в хлам по поводу нашего с ним знакомства. И Ему приспичило найти две желтые ленты. В итоге он их получил, причем Ольгар не в претензии, так как оба изрядно помахали мечами, доказывая кто сильнее.
Кристиан впал в глубочайшую задумчивость:
– Похоже я чего-то недопонимаю, да и Кири явно притащил вас не просто так. Он что-то узнал за все это время. Да еще поседел в прошлом месяце и сразу замкнулся в себе. Позавчера внезапно рванул на границы. Говорил, что нужно развеяться и подумать немного, а в итоге вернулся… Лилиан все это время, что притворялся? Он научился владеть двуручником втайне от всех? И учил Кирилла стрелять из лука? – глаза принца внезапно посветлели от восторга. – Боги! Мне бы его в шпионы!
Кэртис только головой покачал. Все же интересно, как у Регила такие сыновья интересные получились?
Юноша вскочил на ноги:
– Хочешь выпить? У меня есть "Греза" четырехсотлетней выдержки.
– От таких предложений не отказываются, – оборотень сел в кресло напротив. – Тем более, мне же надо где-то переждать, пока твой брат набродится по всем местам памяти.
Я коснулся щеки матери. Она выглядела очень бледной среди всех этих подушек и одеял. Совершенно неподвижная, лишь грудь едва заметно вздымалась и опускалась.
Внезапно её глаза открылись, и прекрасные сапфировые глаза взглянули прямо на меня.
– Лиан, мальчик мой, ты, наконец, приехал – её голос был очень слаб.
– Да, мама, – я взял её исхудавшую руку и прижал к своему лицу.
– Макияж испортишь, – попробовала она улыбнуться.
– Ничего.
