— Хватит!
Но и без того громоподобный голос повара прогрохотал:
Киоун спрыгнул с лавки, собираясь поджарить вместе со своим стейком левое ухо повара. Но тут в дверях появился Энвидис, очевидно привлеченный песней — гимном одного из бунтующих городов, Киоун даже не смог вспомнить, какого именно.
Энвидис безмятежно обозрел кухню, и его широкие, толстые, почти женские губы, обрамленные густыми черными усами и бородой, растянулись в ухмылке. Эти темные безмятежные глаза только и делают, что наблюдают за всеми вокруг. «Такие игры не дозволены», — без слов говорил его взгляд. Ни злобы, ни веселья. Ничего.
Да, существовало одно правило для Охотников, оказавшихся на вражеской территории, — не давать местным заметить или запомнить себя. Но весь мир внезапно дрогнул и превратился в нечто новое, где не было места привычным правилам. Киоун позволил себе немного расслабиться и теперь оскорбился, когда его ткнули носом в собственную ошибку. Особенно если учесть, что на его мече по-прежнему красовались пятна подсохшей крови Анфена.
В то же время он не забывал, что теперь оказался в элитном подразделении Охотников. Энвидис, Таун и Эвелль были из числа лучших. Как и он теперь. Киоун был в группе бунтовщиков, когда в нее привели пилигрима, даже ухитрился лично познакомиться с ним. «Клянусь By, — подумал рыжий, — я ведь даже побывал в Иномирье!» Если бы не счастливый случай, ушло бы еще лет десять, чтобы добиться нынешнего статуса…
Киоун убрал нож, подавив настойчивое желание по-свойски разобраться с Энвидисом. Рыжий мало знал об этом типе, кроме того, что он ухитрился выжить, посвятив себя профессии, которая быстро делала из солдат мучеников (этой участи Киоуну и самому удавалось несколько раз избежать лишь чудом; достаточно вспомнить тот день на башне, когда Эрик готов был расправиться с ним, — он и многие другие до сих пор гадали, что остановило пилигрима). Энвидис до сих пор ни разу не выдал, какие именно амулеты и обереги он носит и какими свойствами они его наделяют. Этот Охотник не обронил ни единого слова с тех пор, как присоединился к ним четверым, а времени прошло уже немало… Он был пустой страницей. А это, как известно, лучшее прикрытие. Киоун собственной рукой успел написать на ней несколько весьма неприятных для себя наблюдений.
Энвидис шагнул на кухню, высокий, стройный и грациозный, со скучающим видом прислонился к стене, сложил непропорционально длинные руки на груди и продолжил буравить соратника непроницаемым взглядом. Через две минуты он будет вести себя так, словно всего этого не было и в помине.
Хозяин положения всегда и во всем, что бы ни случилось.
Киоун подцепил готовый стейк со сковородки и плюхнул его себе на тарелку. Повар поступил очень мудро, сохранив бесстрастное выражение лица. И разумеется, он перестал петь.
В столовой сидел первый капитан Товин — мужчина в блестящей форме с иголочки, с аккуратно подстриженной бородой и в блестящей кольчуге, рукава которой виднелись из-под голубовато-серой ткани куртки.
Товин, управляемый умелыми руками Охотников, до сих пор искренне верил, будто он здесь главный, хотя они незаметно заставляли его двигаться все дальше на юг, отделяясь от вверенной ему территории, от его людей и — хотя он пока об этом даже не подозревал — от собственных клятв верности. На шее капитана висели медальоны, говорившие о его высоком ранге. Они яркими пятнами выделялись на ткани форменной куртки, так что эти знаки отличия было невозможно не заметить — Товин усердно полировал их каждый вечер. Довольно глупо носить их открыто на вражеской территории, но что поделать…
Киоун и Энвидис заняли свои места за столом, поклонившись так, словно они и впрямь относились с почтением к человеку, который на деле был тупым ослом куда ниже их по званию. Тот коротко кивнул людям, осмелившимся прервать завтрак своим появлением. «И этот тип твердо намерен стать генералом! — невольно восхитился человеческой глупостью Киоун. — Да к нему в первой же таверне привязался бы добрый десяток пьяниц!» Другие Охотники тоже подошли к столу, наблюдая за тем, как капитан сноровисто запихивает в рот куски омлета, чтобы ни одна крошка не упала на тщательно подровненную бороду. С лица Энвидиса до сих пор не сошла та легкая ухмылка, с которой он смотрел на Киоуна на кухне. Рыжий задумался, какую же дикую тварь до такой степени напоминает ему высокий, гибкий Таун. Пожалуй, с этой бородой, заплетенной в косичку, которая крысиным хвостом свисает с подбородка, он больше всего смахивает на ядовитого козла. Хотя воин из него действительно неплохой. Конечно, не та классическая выучка, которой отличался Анфен, но даже без амулетов и оберегов Таун был весьма опасен.
Торчащие груди Эвелль выпирали из низкого выреза платья, которое, по мнению Киоуна, надевать не следовало, если мужчины, принадлежащие к ее отряду, должны думать о деле. Рыжий был почти уверен, что первый капитан Товин до сих пор не додумался, что Эвелль является Охотницей. Когда он сообразит, что взял в постель одну из них и, более того, поделился с ней некоторыми своими наблюдениями и амбициозными замыслами, эта ухоженная черная борода обзаведется парочкой седых прядей.
Ранним утром было темно, как ночью. Таун объяснил (таким заискивающим тоном обратившись к капитану, что никто не усомнился бы в том, что тот является командиром их маленького отряда), что им вскоре будет необходимо переправиться в более тихое и безопасное место — вообще-то желательно прямо сейчас, — чтобы встретиться там с человеком, способным сообщить очень важные сведения. Как его зовут? Это тайна. Первый капитан Товин недовольно взъерошился при первом намеке на то, что вообще-то вовсе не он хозяин положения.
«И что это вообще за положение?» — размышлял Киоун, когда группа вышла из трактира и двинулась в путь. Они шли молча, следуя за Товином. Кем они стали теперь? Перебежчики? Не самое подходящее слово, потому что ему — им всем — казалось, что они остались на том же пути, что это Архимаг свернул с дороги преданного служения By.
Товин замедлил шаг.
— А почему она до сих пор здесь? — спросил он, глядя на Эвелль.
— Она — верноподданная нашего Друга и Владетеля, — произнес Таун, загадочно улыбнувшись.
Товин снова взъерошился, не оценив этот ответ по достоинству. Они двинулись дальше и, одолев полмили, вышли на возвышенную каменистую площадку, с которой открывался прекрасный обзор окрестностей. Там находился каменный алтарь, некогда, видимо, принадлежавший одному из древних культов. Судя по полустертым иероглифам, на этом холме некогда обретались почитатели драконов.
