И этого было достаточно, чтобы он начал забывать о том, что является больше человеком, чем волком…
Но пилигрим теперь был близко, наконец-то он оказался неподалеку от цели, даже если разум зверя начал забывать, почему это так важно.
Заброшенные поля тянулись широкой полосой, содрогаясь под его уставшими лапами и испуская зловещий гул. Шаги каменных гигантов по-прежнему сотрясали землю, и грохот словно заполнил его собственную голову. Он фыркал и тер морду лапами — тошнотворное облако опустилось оттуда, где чужеродная магия понемногу смешивалась с благотворными ветрами. Ее уже вымыло из этих лесов, долин и полей чистыми потоками, однако след все равно оставался. Наверное, даже люди почуяли присутствие в воздухе неизвестного, чуждого яда. Интересно, они поэтому сбежали отсюда?
Вот очередное скопление заброшенных домов, где отрава смешивалась с куда более знакомым волку запахом смерти. Тут и там были сорваны с петель или просто сломаны двери, все здания явно хорошо обыскали. Повсюду виднелись следы крови, пролитой много дней назад. Из сарая неподалеку доносилось странное шуршание. Что-то тут было не так. Он тихо зарычал и осторожно двинулся в ту сторону, невольно ощетинившись.
Этот яд — здесь его вонь была особенно сильна — не подходил ни к одному запаху из тех, что бережно хранились в волчьей памяти. Самое близкое, что он смог подобрать… да, эти Мучители. Но соответствие было далеко не идеальным.
Через открытую дверь в сарай лились тяжелые потоки света, разрезая собравшиеся тени, падая на разворошенную кучу сена и странно подергивающуюся ногу. Волк крадучись подобрался поближе. Два тела, одно лежит лицом вниз, второе — вверх. Слишком малы, чтобы быть взрослыми людьми. Определенно живы, хотя явно больны и странно дергаются и…
Она!
Незнакомка подняла глаза на зверя в тот миг, как он заметил ее. Она сидела на корточках рядом с телами, которые по крайней мере отчасти остались детскими. Но что-то было не так с верхними половинами. Они были неправильного цвета — и, что еще хуже, неправильной формы.
Зоркий Глаз встревоженно, коротко взвыл, отшатнулся от двух тел и упал, не удержавшись на ногах. Как получилось, что он не почувствовал ее запаха? Волк снова принюхался. Очень странно. Он даже сейчас его не ощущал. Он чувствовал лишь часть привычных составляющих, как будто ведьма внезапно лишилась части самой себя. Волк вспомнил маленькую бирюзовую заводь, показавшуюся из-под воды голову, блеснувшие глаза…
Зато теперь от нее исходил новый запах. Страх! Она боялась его! Теперь, стоя рядом с ней, волк слышал, как колотится ее сердце.
Зоркий Глаз собирался развернуться и сбежать, но теперь помедлил. Он встал на проходе, чтобы не дать ведьме уйти, и тихо зарычал. Раньше она не боялась его, никогда, ни единой секунды.
— Ну, снова здравствуй, песик, — произнесла она, дружелюбно улыбнувшись зверю. — Мне казалось, мы уже уладили все разногласия, разве нет? Мне понравилось играть с тобой. Но сейчас для этого не самый подходящий момент. — Женщина указала на два дергающихся тела. Волк безошибочно почувствовал вспыхнувшую в ней грусть. — Сейчас им можно помочь лишь одним способом. И это не в моих силах. Не так давно я видела, как один человек совершил ужасный поступок, который, однако, был необходим. Возможно, я могла бы убить человека, угрожающего мне мечом. Но я не способна отнять жизнь у этих несчастных детей.
Зоркий Глаз отложил эти слова в копилку общей с человеком памяти — пусть тот сам разбирается. Он не знал, что делать. Он чувствовал ее слабость, чуял страх, но не знал, чего ведьма боялась — его или больных малышей. Или, может, оставшегося в воздухе яда, который может вернуться с каждым новым порывом ветра? Инстинкт велел: «Беги! Дерись!» Однако вместо этого волк, жалобно заскулив, сделал осторожный шаг вперед.
— Подойди и посмотри сам, — предложила она.
Эти слова были знакомы зверю.
На двух маленьких телах по-прежнему была одежда. Их руки и лица уже ничем не напоминали человеческие. Они казались твердыми, как кора, и осторожный тычок лапой подтвердил верность этого предположения. Они никак не отреагировали на прикосновение, продолжая медленно извиваться и подергиваться. Незнакомка произнесла:
— Появилось облако, которое быстро пронеслось по этой земле. Заполненное воздухом очень странного цвета. Я заметила это со стороны дороги, когда ветер подхватил его и помчал сюда. Мне очень повезло, что оно пролетело мимо. Люди, совсем недавно жившие здесь, были убиты бандитами — по крайней мере, очень на то похоже. Эти двое спрятались в сарае, когда началась резня. А потом по деревне прокатился отравленный ветер.
Она погладила зверя по загривку. Тот подскочил, не ожидая прикосновения, и зарычал на женщину, грозно оскалившись. Запах ее страха доводил его до исступления, несмотря на спокойную, уверенную улыбку.
— Друзья, — повторила она, бросив взгляд на дверь сарая. Это слово волк тоже знал. — Друзья. Мы теперь друзья.
Он заскулил, ничего не понимая. Незнакомка почему-то казалась совершенно не опасной.
— Ты можешь сделать это? — спросила она, и голос жалко дрогнул. — Я не могу…
Он подумал, что понял, чего она хочет, правда, больше по специфическому языку запахов и тону голоса. Ведьма хочет, чтобы он убил их. Зачем? Они ведь не представляют собой никакой угрозы. Ради еды? Но ведь люди не едят себе подобных — по крайней мере, это происходит нечасто.
— Прошу тебя, — умоляюще произнесла она. — Это необходимо сделать. Они страдают. Ты понимаешь меня? Если ты сейчас убьешь их, я отправлюсь с тобой на поиски твоего друга, пилигрима. Если ты поможешь мне, я помогу тебе. — Она печально рассмеялась. — Тот мужчина с мечом, Анфен… Я думала, он настоящее чудовище, таким он, по крайней мере, показался мне в той пещере. Настоящим чудовищем.
Анфен! Волк узнал это имя. Шерсть встала дыбом, когда он услышал, как эта странная женщина произносит его здесь, в сарае, пахнущем болезнью и ядом. Он снова двинулся к ней, громко рыча и обнажив клыки.
Она попятилась, глядя на зверя широко раскрытыми глазами. Волк медленно теснил ведьму к двери. Он не заметил ни единого жеста, который мог бы свидетельствовать о намерении прибегнуть к той удивительной магии, что отметила начало их знакомства.
После нескольких несильных укусов за лодыжки и икры (по крайней мере, волку искренне казалось, что он почти не сжимает зубы, хотя ее ноги вскоре залила кровь) женщина сообразила, что убивать ее зверь не собирается, он лишь хочет отвести ее куда-то. Зоркий Глаз больше не боялся, что ведьма доберется до пилигрима; он чувствовал, что она больше не представляет ни малейшей угрозы.
