Тихие, шепчущие звуки поползли по залу, и все окончательно притихли. Я и не подозревал, что из обычного лея можно извлечь подобные звуки! Медленно, очень медленно мелодия набирала силу, обретая свой внутренний ритм, – и я заметил, что сидящий напротив Грольна Тэрч начал потихоньку раскачиваться, повинуясь этому ритму, как змея повинуется флейте заклинателя.
Остальные посетители тоже понемногу принялись впадать в транс, хотя и не так глубоко, как Косматый Тэрч. Вкрадчивая мелодия действовала даже на меня, и я с трудом сопротивлялся оцепенению, которое она навевала.
А Гро все играл и играл. В музыке возник нервный надрыв, ухо резанули несколько визгливых, диссонансных нот. Тэрч уже не раскачивался – он дергался, словно в припадке падучей, на губах матроса выступила пена.
Лей звучал сильнее, увереннее – видимо, события подходили к некой кульминационной точке, известной одному Гро.
Юноша встал, не прекращая играть. Теперь уже он нависал над Тэрчем, и Грольн Льняной Голос был высоким и страшным, а сидящий матрос – съежившимся и жалким. Гро смотрел ему в лицо, перебирая струны, и стеклянные глаза матроса стали постепенно наполняться мутной водой страха.
Все это я скорее чувствовал, чем видел, и еще я чувствовал настроение замерших посетителей: затишье перед бурей. Ну что ж, на то я и Мифотворец, и не из самых плохих…
Грольн заговорил. Чужим голосом. Хриплым и властным. Звук шел отовсюду, отражаясь от стен, потолка, пола – и я никак не мог убедить себя, что это – всего-навсего иллюзия.
– Ты помнишь меня, Тэрч?! О, да, я вижу – ты помнишь меня…
– Я помню тебя, – послушно выговорил матрос. – Ты – тот самый упрямый музыкант… Я убил тебя пять лет тому назад.
– А сегодня я убью тебя!
– Убьешь меня… – повторил Тэрч и кивнул.
– Именем Хаалана Сокровенного, покровителя певцов, я играл для твоей души, убийца, и тем же именем я забираю у тебя душу. Она – МОЯ!
И резкий аккорд, больше похожий на грохот рушащейся скалы, оборвал мелодию.
Взгляд Гро потух. У его ног беспомощно копошилось то, что еще недавно было Косматым Тэрчем. Жалкое существо со слюнявым ртом и слезящимися глазами силилось встать, заговорить – но все напрасно.
Грольн Льняной Голос растоптал душу человека. Убийцы – да, но я не мог унять дрожь и изо всех сил вцепился в край стола.
Я люблю тебя, Гро, мальчик мой, ученик мой – но ты слишком хорошо выучился!
А я, я сам? Ты помнишь, Сарт – солнце площади Хрогди-Йель и ты, ты и солнце, убившие глупого пророка?…
Да. Я помню.
…Люди зашевелились. Некоторые из них медленно двинулись к застывшему Гро. И тогда я встал и заговорил.
Они повернулись ко мне, и я постарался не отпустить их глаза.
И не отпустил.
– Не прикасайтесь к нему! Или вы хотите испытать на себе проклятие Хаалана? Тогда посмотрите на то, что стало с Косматым Тэрчем! Посмотрите – и ужаснитесь!…
Люди замерли.
Грольн неторопливо направился к выходу, я мигнул Эйнару – и через мгновение нас уже не было в таверне, где родился миф.
(За вино и закуску я так и не заплатил и усмехнулся про себя, подумав об этом. Мелочным ты стал, Сарт, мелочным…)
Оказавшись на улице, мы поспешили юркнуть в ближайший переулок, так что опомнившаяся и вывалившая наружу толпа уже никого не увидела.
Ну, разве что пару-тройку знамений и всего такого прочего…
Когда мы остановились, я повернулся к Грольну и долго молчал.
– Ты хорошо поработал, мальчик, – наконец произнес я, и голос мой звучал, как надо – ровно и спокойно.
– Ты отлично поработал. Как ты сказал там, в таверне? Именем Хаалана Сокровенного?… Прекрасно. Теперь мы больше не будем искать Таргила. Он сам будет искать нас.
День был на исходе, есть хотелось все сильнее, а денег у нас почти не осталось. Пора было позаботиться о хлебе насущном, а также о не менее насущных вине, мясе, сыре и другой снеди.
Хотел сказать – нехитрой снеди, но вовремя передумал. Нехитрая меня не очень-то устраивала…
Правда, здесь получался замкнутый круг: на голодный желудок голова отказывалась работать, а при отсутствии мудрых мыслей не удавалось раздобыть съестного. И это – Мифотворцы! Себя прокормить – и то не могут! Стыд один…
Из ближайшего заведения донесся непонятный шум, и Эйнар осторожно тронул меня за рукав, кивнув в ту сторону. Я ничего не имел против, и мы направились ко входу. Однако, по уже отработанному сценарию, все сразу входить не стали, а вниз нырнул один Гро – на разведку.
Вскоре он выбежал обратно, скрипя ступеньками – даже это у него получалось довольно мелодично – и коротко сообщил:
– Кошачьи бои. И ставки солидные.
Сидевший на моем плече Роа прохрипел что-то неодобрительное, я похлопал беркута, и мысли в голове стали быстро проясняться.
– Эйнар, подзови Ужаса, пусть ждет снаружи. Они с Роа неплохо сработались и, полагаю, сумеют сделать, что надо.
Эйнар коротко свистнул, и его орел, бесшумно ковылявший за нами в тени домов, сорвался с места и гордым призраком опустился на соседнюю крышу.
Мы подождали, пока Ужас окончательно прикинется распухшим флюгером, и спустились вниз. Опять же по очереди: Гро, Эйнар и я.
…Бой был в самом разгаре. Шерсть летела клочьями во все стороны, и мяв стоял такой, словно дралось не меньше двух десятков котов – хотя последних, как и следовало ожидать, было всего двое.
Я с трудом протолкался вперед. Посреди плотного круга восторженно орущих зрителей катался желто-серо-белый клубок, издававший те самые душераздирающие вопли, которые мы услышали еще на улице. Потом клубок неожиданно распался, и серый кот с разодранной мордой молнией метнулся под ноги зрителям и исчез, а громадный рыжий котище с полуоторванным (но не сейчас, а давно) ухом презрительно посмотрел вслед удравшему сопернику и затем нагло обвел взглядом толпу – дескать, кто следующий?
Вскоре взгляд кота упал на моего Роа и прилип к нему. Рыжий убийца плотоядно облизнулся, а Роа зарыл свой предательский клюв под мышку и, казалось, уснул. Я не сомневался в сволочном характере моей птички и мысленно зааплодировал.
– Эй, приятель! Ты б убрал куда-нибудь подальше этого голубя-переростка, а не то Арчи от него и перьев не оставит!…
Реплика хозяина рыжего Арчи – коренастого увальня с красным испитым лицом и крючковатым носом, похлеще, чем у Роа – вызвала одобрительный смех собравшихся.
Я внимательно посмотрел в маленькие, бегающие глазки котовладельца, и понял, что он дурак. Именно такой дурак, какой и был мне нужен – нахальный и состоятельный. Состояние ему, без сомнения, принес драчливый Арчи, не менее наглый, чем его хозяин. Кот сверлил глазами вялого Роа и подбирался для прыжка.
