— Я?! — поразился Аврелий. — Я никого не держу. Мальчик здесь здоров и счастлив, а вот вы…
Я с тоской подумала, что Аврелий, должно быть, не читал «100 правил Темного Властелина». Ну вот зачем он разговаривает с нами вместо того, чтобы скомандовать троллям и захватить нас? Опасается мясорубки? Но если он такой кровавый тиран, то зачем ему считать жизни своих миньонов?
— Вот, извольте видеть, — проговорил Аврелий. — Познакомьтесь с моим советником по труду и обороне — название должности, между прочим, он придумал сам.
Он открыл дверь по другую сторону от трона — не там, где тайный ход. Внутри, оказывается, сидел на стуле мой Олег и с интересом смотрел на нас.
— Мам, а ты здорово, оказывается, падать умеешь! — воскликнул маленький паршивец.
Я — сухая холодная женщина, и сильные эмоции мне в целом не свойственны. Но сейчас мною овладело непреодолимое желание убить маленького мерзавца, и оно порядком вскипятило мою кровь.
* * *
— Олег, — сказала я холодным голосом, — что все это значит? Разве тебя не похитили?
— Немножко, — пожал плечами ребенок. — По-моему, здорово, да? Но теперь я тут Аврелию помогаю. Он бы без меня пропал. Он совсем как ребенок, мам! Простых вещей не знает!
— Совершенно точно, — кивнул Аврелий, причем на его крысином личике читалось выражение искренней благодарности. — Логика моего уважаемого советника всегда необорима… Вот в частности, я хотел с вами посоветоваться, как быть в случае, подобном этому: небольшой отряд оказался окружен значительно превосходящими силами, разобщенная армия Тиэллина осталась без предводителя, а у меня — почти неограниченные силы орков. Можно ли в этом случае считать Тиэллина проигравшим?
Олег задумался, а я едва удержала протестующий вопль. Мой сын — или дочь? — явно не понимал, что все происходящее всерьез. Должно быть, черный, мрачный интерьер замка с огненным фонтаном посередине очень напоминал ему какую-нибудь компьютерную игрушку. И сам себя — да и меня заодно — он воспринимал персонажами такой игрушки, правила которой выстраивались в полном соответствии с его пониманием жизни. Неужели он не понимает, что признай он нас проигравшими, нас немедленно убьют?
— Конечно, они проиграли, — авторитетно сказал Олег. — Если только моя мама сейчас не выпустит когти, не разрежет твой живот пополам, не съест твою печень, не расчленит тебя на мелкие кусочки, а потом не зажарит!
Я — сухая и холодная женщина, но, представив себе подобную перспективу, я едва не упала в обморок. Тиэллин и его отряд с ужасом посмотрели на меня, и я обнаружила, что вокруг моей скромной персоны мгновенно образовалось пустое пространство.
Аврелий, кажется, тоже, потому что он задрожал.
— Но она ведь не сможет этого сделать? — просительно проговорил он.
— Ну я не знааааю… — протянул отвратительный маленький монстр. — Может, сможет… может, нет… не знаю, короче! Мам, ты как? — обратился он ко мне.
— У меня от сырой печени изжога, — сказала я коротко. — Как-нибудь в другой раз.
— Окей, договорились, — пожал плечами Олег. Я мысленно сделала себе пометку, что надо будет отшлепать его за употребление этого слова: сколько раз говорила не засорять речь! — Тогда ты выиграл, Аврелий.
Аврелий приосанился, грудь его расправилась; он набрал уже было в грудь воздуха, чтобы что-то приказать, но тут Олег продолжил:
— …стало быть, ты хороший.
— Что?! — Аврелий как-то вдруг обмяк.
— Ну то есть ты хороший, — пояснил Олег. — Добрый. Папа всегда говорит, что те, кто побеждают — те и хорошие. А мы, значит, плохие, раз мы проиграли.
Ну что ж: он отождествляет себя с нами, а не с Аврелием — видимо, это является в каком-то смысле победой семейного воспитания…
Меня даже уже не хватало, чтобы внутренне стонать перед педагогическими талантами моего дражайшего супруга. Наверное, что-то неправильное было в том, что я пользовалась — и до сих пор пользуюсь — любым моментом, чтобы оставить их с дитем наедине (отправить на прогулку, посадить Макса читать ребенку книжку), а самой либо заняться делами в тишине и одиночестве, либо просто передохнуть. Слишком уж я радовалась возможности спихнуть с плеч ненавистные родительские обязанности и хоть на время ощутить себя нормальным, свободным человеком…
Между тем, Аврелий испустил тот самый внутренний вопль, которого я не могла добиться от себя — как-никак, я сухая и холодная женщина, если вы не забыли. Он принялся кататься по мраморному полу, выдирая на себе волосы. И мрамор как-то вдруг начал менять свой цвет: по непроницаемой черноте словно потекли белые лужицы. Одеяние самого Аврелия тоже внезапно стало белым. Белизна захлестнула стены, превратила огненный фонтан в водяной (уродливые горгульи, изрыгающие пламя, стали белыми лебедями), в стенах внезапно появились высокие стрельчатые окна окна — и в них стало видно, что уже светает. Еще пол внезапно загрохотал, с потолка что-то посыпалось.
— Что это? — крикнул Тиэллин.
Юнгес, который уже успел каким-то макаром подобраться к вновь возникшему окну, открыть его и высунуться чуть ли не по пояс, заорал:
— Замок преображается!
— Какого хрена?! — поразилась я.
Мой внутренний архитектор немедленно захватил контроль над моим телом: забыв об Олеге — уже стало очевидно ясно, что это чудовище способно само о себе позаботиться — я тоже кинулась к окну и высунулась наружу.
Огромное фаллическое здание стандартной многоэтажки расползалось, как детский трансформер. Несколько лет назад я видела американский сериал, где официантка с собакой и своим идиотом-папочкой через зеркала попала в волшебное королевство вроде нашего. Там в титрах знакомый нам до 11 сентября 2003 года силуэт Нью-Йорка очень красиво прорастал в этакий фэнтезийный ландшафт. Очень похоже. Только там еще из окон небоскребов начинали бить водопады, откуда ни возьмись брались феи и великаны, а здесь ничего подобного не происходило. Здание опускалось ниже, расползалось, плавилось, рассыпалось на кирпичи и блоки, как в детском конструкторе, и из этих кирпичей и блоков складывалось нечто новое: изящные башенки, крытые переходы, галереи, окруженные стенами внутренние дворики, и так далее, и тому подобное.
— Но типовые многоэтажки — железобетонные! — простонала я, глядя, как прямо передо мною вырастает белоснежная башенка, явно возведенная из известняка. — Как так?!
— Не знаю, что такое железобетон, — заметил Мадрагор, который высунулся рядом со мной и заинтересованно придерживал остроконечную шляпу: бушующий снаружи ветер грозил унести ее. — Но, по-моему, мы имеем дело с обыкновенной трансмутацией… Удивительно! Сила вашего сына, по всей видимости, растет.
