— Он был силен и благороден, — тихо произнесла эльфийка и снова взглянула на дочь. — Когда он играл на арфе, все замирало вокруг… И невозможно описать словами, как мы любили друг друга.
Но тут слезы градом хлынули из глаз Рины, и она зарыдала, уже не сдерживаясь.
Риата не могла спокойно смотреть на страдание матери; она отложила меч в сторону и подвинулась к Рине поближе, взяла ее за руки и стала нежно поглаживать их.
Так они сидели долго, прижавшись друг к другу. Наконец Рина прерывисто вздохнула и заговорила опять:
— Но даже наша всесильная любовь не смогла победить время с его разрушительной силой… Дочь моя, заклинаю тебя: никогда не люби смертного мужчину, ибо ты даже представить себе не можешь, как горько смотреть на его старение. Силы постепенно будут покидать его, молодость уйдет, уступив место дряхлости и болезням, а ты будешь безмолвным свидетелем всех этих изменений — и ничего не сможешь сделать. Сама же ты останешься вечно молодой и в глазах своего возлюбленного будешь читать не только любовь, но и зависть, и даже ненависть, ведь ты не сможешь последовать за ним по дороге старения.
Мне казалось, что прошло совсем немного времени, а мой возлюбленный превратился в дряхлого старца. Вместе с ним умерло и мое сердце. Для меня наступила вечная зима, и жизнь потеряла смысл. Я не хотела иметь детей ни от кого, кроме Эвина, но это было невозможно, ведь на земле Митгара эльфы не родятся. Даже если бы мы перебрались в Адонар, моей мечте скорее всего не суждено было сбыться — ведь я эльфийка, а он был смертным мужчиной. И мне оставалось только безутешно горевать и скорбеть по несбывшемуся.
Я не думала, что когда-нибудь смогу еще раз полюбить. Но чудо произошло — я встретила твоего отца. Сначала я только уважала его, но постепенно мое сердце оттаяло. Когда мы решили соединить свои жизни, я поклялась, что, если нам суждено иметь детей, я любым путем сумею оградить их от несчастья любви к смертным. Проходили годы, а детей у нас все не было, поскольку новые эльфы, чтобы не нарушать природное равновесие, рождаются только тогда, когда старые уходят. Но наконец настал благословенный день, и на свет появилась ты, а через некоторое время родился и твой брат Талар. С твоим рождением радость вновь озарила мою жизнь. Но никогда не смогу я забыть Эвина и вечно буду оплакивать его и скорбеть по нему. Я заклинаю тебя, дочь моя: никогда не люби смертного мужчину, ибо время непобедимо и смерть рано или поздно возьмет свое, а тебе останется лишь неутолимое страдание.
Рина замолчала, и все стихло вокруг; лишь Серебряные Жаворонки все так же звонко пели у них над головами. Небо из светло-лилового стало темно-фиолетовым, и на нем появилась луна, покрыв землю кружевом из света и тени. Наконец Риата медленно подняла глаза и, взглянув на мать, взволнованно произнесла:
— Мама, я всеми силами постараюсь сохранить покой в своем сердце.
Рассвело. Туман еще не рассеялся, белой пеленой укутывая поляну и близлежащий лес.
Риата в последний раз обняла и поцеловала родителей. Одежды из серой кожи были молодой эльфийке чрезвычайно к лицу, а меч в зеленых ножнах за спиной делал ее похожей на древнюю воительницу. Риата вскочила на нетерпеливо бьющего копытом скакуна, который тут же взвился на дыбы, всем своим видом показывая, что ждет только окончательной команды хозяйки.
Прозвучали последние слова прощания, и Риата отправилась в путь, не то напевая что-то, не то вполголоса разговаривая сама с собой. На душе у нее было как-то неопределенно, не весело и не грустно, совсем как в окружающей природе.
Лошадь необычным гарцующим шагом уносила всадницу вперед, продвигаясь все дальше по опушке леса. Их силуэты все уменьшались и наконец совсем скрылись из виду, поглощенные сероватым туманом. Вскоре и голос Риаты стал еле различимым, а потом и вовсе затих.
Вокруг разлилась неуютная тишина, которая наполнила родительские сердца тревогой; Даор и Рина крепче прижались друг к другу.
Их дочь уехала.
Туман немного рассеялся, и лучи рассветного солнца озарили всадницу на лошади жемчужного окраса. Когда Риата увидела землю, расстилавшуюся перед ней, ее песня оборвалась на полуслове и даже лошадь остановилась и застыла как вкопанная.
— Умница, Тенистый, — немного рассеянно произнесла эльфийка. — Вот мы и в Митгаре.
Конь заржал и одобрительно покачал головой.
Вокруг все еще клубился туман, обволакивая всадницу и ее лошадь белой пеленой. Они опять оказались на опушке леса, хотя лес находился уже в другом краю. Чтобы переместиться из Адонара в Митгар, нужно стараться, чтобы место отправления и место назначения были как можно более схожи между собой. Конечно, такие соответствия в природе заповедного Адонара и необузданного в своей первозданной дикости Митгара достаточно редки. Поэтому для максимально удачного путешествия был разработан проверенный веками ритуал, состоящий из пения наездника и особого шага коня.
Хотя еще не до конца рассвело, но пожелай Риата вернуться в Адонар, у нее ничего не вышло бы. Ведь, в отличие от пути из Адонара в Митгар, путь обратно пролегал по дороге заката. Отсюда произошли названия «рассветный путь» и «сумеречный путь», а напутствием в дорогу у эльфов Митгара были слова: «С закатом уйдешь, на рассвете вернешься».
Но не эти слова старинного эльфийского прощания занимали сейчас Риату; ее внимание было захвачено необычностью окружавшей ее природы. Все вокруг поражало ее воображение: дикие заросли растений, причудливые переплетения деревьев и трав, беспечное щебетание птиц, а также буйство цвета и форм, которого не встретишь в Адонаре.
Опьяненная всеми этими новыми, но вместе с тем до боли знакомыми запахами, звуками и ощущениями, Риата как завороженная сидела в седле не шевелясь и продолжая впитывать в себя красоту окружающего мира. Наконец она решительно натянула поводья; Тенистый сорвался с места и по команде хозяйки перешел в галоп. Все существо эльфийки наполнила радость; она весело улыбнулась солнцу, взошедшему над землей Митгара, и ощутила ликование при мысли о том, что скоро увидит своего брата Талара и его жену Тринит, живших в Дарда Иммер, Светлом лесу Аталы.
С тех пор прошло около века, а может быть, и больше — Риата не смогла бы сказать наверняка, ведь эльфы не очень-то дружат со временем. Год за годом Риата, Талар и Тринит терпеливо учились искусству врачевания в Светлом лесу.
Но настал день, когда брату с сестрой пришлось разлучиться. Талар и Тринит переехали в Дуэллин, находившийся милях в пятидесяти к востоку. Талар пошел в подмастерья к легендарному Двинфору, собираясь всерьез заняться оружейным делом, а Тринит упражнялась в игре на арфе. Риату же ожидали другие обязанности: она должна была охранять покой грозного вулкана Карак и при первых признаках его пробуждения немедленно предупредить окрестных жителей об опасности.
