— Не, я лучше останусь, — ответила она, вздрогнув при одной мысли о том, что застрянет в своей одинокой норе на целый месяц. — Когда мне сходить к Теркеру?
— Успеется, — он подошел к стойке и выудил из-под нее бутылочку вина, приглядываясь к цвету напитка. — Хм, что-то я такого не помню. Ну, да ладно, опохмелиться сойдет.
— Погоди-погоди. Ты что, сам собираешься к нему идти? Но тебе же нельзя много ходить!
— Ха! — фыркнул Гедин, прикладываясь к бутылке. — Спасибо за беспокойство, но я и сам прекрасно знаю, что мне можно. И видят боги, я бы сам отправился к этому мошеннику, вот только сраные кости снова ноют так, будто на мне всю ночь ездили йети!
— Но тогда?..
— Перестань кудахтать надо мной, девочка! Я еще не окончательно выжил из ума, и кое-что да помню. Все будет в порядке, готовься селить гостей, моя дорогая, обо всем другом я позабочусь сам. Дай только допью эту чудесную бутылочку Шотена…
Пожав плечами, Селеста взяла связку ключей из шкафчика на кухне и поднялась наверх. Пройдя вдоль длинного коридора, женщина открыла последнюю дверь, взяла в охапку несколько комплектов недавно постиранного постельного белья и стала разносить их по комнатам, проверяя, все ли в порядке, и нет ли в стенах прогрызенных мышами дыр, через которые холодный воздух с улицы мог бы задувать внутрь: здешние заморозки нередко оставались незамеченными в течение дня, зато ночью обретали особую силу, из-за чего гости могли заболеть или, еще хуже, запросто отправиться в мир иной.
Да, смерть от мороза не была здесь такой уж редкостью, но со временем можно ко всему привыкнуть, и Селеста, коренная уроженка теплых стран, теперь даже не замечала сухого ледяного воздуха, от которого по началу все время пыталась скрыться за бесконечными шарфами.
Закончив прибирать последнюю комнату, она села на стул и решила немного передохнуть, вглядываясь в набирающую силу белую метель, гуляющую за окном.
Постепенно шум внизу нарастал, и она слышала, как хлопают дверьми молоденькие официантки, разнося еду и выпивку по столам. В такие дни народ предпочитал напиваться, а потом просыпаться в теплой постели, по доброте душевной дотащенные до комнаты Селестой или старым Гедином. Действительно, а что еще делать, если не пить?
Но внезапно к шуму толпы прибавился и какой-то неясный скрежет опускающейся и поднимающейся дверцы подвала, где Гедин хранил запасы на месяц Долгого Очага. Чтобы прокормить такую толпу, требовалось невероятно много всякого съестного, а вопрос с хранением запросто решала за людей суровая погода, за ночь замораживающая всякое мясо. Правда, после такого не все продукты сохраняли былой вкус, однако и к этому люди тоже привыкли.
Вздохнув, Селеста поднялась со стула. Она решила, что Гедин-таки не послушал ее и сам пошел по лавкам, закупая все необходимое. Поворчав немного, женщина спустилась вниз.
— Здарова, Селеста! — приветственно махнул ей рукой Патаг, умостившись со своей неспокойной компанией у дальнего окна рядом с теплым камином. — Есть еще у вас место для нас четверых?
Она улыбнулась в ответ и звякнула связкой ключей.
— Зная твое предпочтение к спиртному и картам, припасла для вас самую большую!
— Эт хорошо, — он вдруг зарделся. — К нам еще кое-кто присоединится, ты не против?
Селеста фыркнула. Ну да, куда же на месяц и без подружек?
— Только не разворошите там все, я вас умоляю. После твоего прошлого захода, Патаг, мы целую неделю чинили разбитую стену!
— Заметано.
Перекинувшись еще парой фраз с посетителями (эта таверна была единственной во всей округе, так что все ее завсегдатаи прекрасно знали Селесту), женщина вышла через кухню к заднему выходу и встретила там Гедина, задумчиво вертевшего в руках увесистую ножку кабана.
— Упертый же ты старик! — укорила она его, когда Гедин ее заметил. — Я же сказала: сама все сделаю. Или, если так не хочется меня тревожить, послал бы Пайка, этот оболдуй только и делает, что в носу ковыряет да истребляет все наши запасы вина со скоростью света!
— Ха! Это точно, девочка… С этим не поспоришь. Однако ж я, как я тебе уже неоднократно говорил, еще не выжил из ума и никуда сам не ходил.
Селеста взглянула на открытый подвал и туши свежих убитый зверей, что еще лежали рядом, а потом взглянула на Гедина, молча задавая простой вопрос.
Прежде чем старик успел ответить, задняя дверь снова открылась, и на пороге вырос мрачный силуэт человека, укутанного в шубу из кошачьих шкур (в горах водились такие размером с приличных быков).
— Шесть, — хриплым голосом буркнул он и кинул на землю еще одного кабана.
Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он устало потянул спину.
— Аквитлы, кабаны, козлы, два диких яка, несколько ведер зимних ягод, три ведра сухой коры, коренья и прочая лабуда — все как заказывали. Теперь давай мою плату, и распрощаемся еще на полгода.
— Ну, давай хоть руки пожмем, — предложил Гедин и тут же протянул свою, но мужчина с сомнением на нее посмотрел и покачал головой, давая понять, что это лишнее. — Кхм… Как хочешь. Вот твои стрелы и новые сапоги, — он выудил из шкафа два свертка: из одного выглядывали черные оперения стрел, а во втором лежала обувь.
— Зиму выдержат? — с сомнением спросил посетитель.
— Обижаешь! Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
— Нет, — он принял из его рук свертки. — Но в общем счете я знаю тебя только пять дней. Не привык доверять незнакомцам.
— Тьфу ты, парень! Я человек чести, вот она может это доказать. Иди-ка сюда, девочка! — Гедин схватил ее за локоть и подвел к мужчине.
Селеста нехотя подошла чуть ближе и полностью оказалась в тени великана. Она испуганно сглотнула и стиснула зубы, стараясь не выдать своего страха. Отыскав взглядом в полутьме таверны его глаза (остальное лицо скрывал теплый шерстяной шарф), она слабо кивнула.
Мужчина хмыкнул.
— Тогда до следующей встречи, Гедин.
— И тебе удачи. Я так полагаю, имени своего ты снова не назовешь?
Когда дверь снова хлопнула, и незнакомец скрылся в белой метели, старик недовольно цокнул языком.
— Немногословный, однако…
— Кто это был? — облегченно выдохнув, спросила Селеста.
— А, без понятия, — Гедин махнул рукой, устроившись на табурете и потирая замерзшие руки. — Пришел года два-три назад, живет в горах.
— В горах?
— Ага. И не пялься на меня так, девочка, я сам прекрасно знаю, что там даже йети дохнут, а у этих шкура-то потолще нашей. Живет и живет… Наведывается два раза в год сюда, тащит животину всякую или то, что я попрошу, а я ему плачу вещами. Вот и весь разговор.
