— Киркегор, что это такое? — спросила Елена.
Тролленок перевернулся на спину и посмотрел на девушку.
— Это я стащил у одного парня на пароме. Я увидел, что он берет в рот эту палочку, зажигает ее, делает вдох, а потом выпускает изо рта дым. И при этом у него такой вид, как будто он ничего приятней в жизни не испытывал. Ну вот, я тоже захотел попробовать, — объяснил он.
— А почему у березы ветки сломаны?
— А мы на березу залезли, вместе с Йемом. Он тоже попробовать захотел.
— Зачем на березу? — все еще не понимала она.
— Ой, ну какая ты бестолковая! — удивился тролленок. — На земле вы нас сразу увидите. А наверх поглядеть не догадаетесь.
— Ах, вот как! Спасибо, что объяснил, — поблагодарила Елена и невольно улыбнулась.
— И как, понравилось? — поинтересовалась Суль.
— Нет. Я как вдохнул это, так у меня в горле запершило, я закашлялся. Потом еще вдохнул, и у меня закружилась голова. Я не смог удержаться на березе и упал с нее. До сих пор голова кружится. И тошнит. И чего этому парню тут понравилось? Не понимаю.
— Может, еще попробуешь покурить? — предложил Максим.
— Да ну тебя! Хочешь — сам кури. Во всяком случае, я больше не собираюсь, — заключил Киркегор.
— Я тоже, — поддакнул Йем.
Поход за ожерельем пришлось ненадолго прервать. Йема и Киркегора тошнило, у них кружилась голова. Поэтому сделали привал до их выздоровления. Девушки ухаживали за ними, мужчины тихо разговаривали, подданные Хель сидели в стороне, а Маша пошла гулять вдоль берега реки, погруженная в свои мысли. Вдруг она увидела красивый камень. Девочка подняла его и положила в карман. Потом она увидела красивую ракушку. И еще одну. Ракушки последовали за камнем. «Подарю их Йему и Киркегору», — подумала Маша и продолжила свою прогулку.
— Мама, а как ты поняла, что любишь папу? И когда? — спросила Маша у Суль, когда они сидели у костра. Мальчикам было так плохо, что дорогу было решено продолжить на следующий день, при условии, что они поправятся.
— Думаю, что сразу, как увидела. Он стоял на берегу и пел. А я стояла поодаль и слушала, как он поет. А когда он повернулся и заговорил со мной, то я поняла, что пропала. Вот так все и было.
— А что ты чувствовала. То есть, как это понять, что любишь? — продолжала интересоваться девочка.
— Это трудно объяснить. У меня было так. Я чувствовала, что мое сердце бьется так сильно, что готово выпрыгнуть из груди, когда я его увидела. Я боялась дышать, горло сводило спазмами, все пересыхало. Я испытывала такое волнение, что мне нужно было время, чтобы взять себя в руки и успокоиться. А потом накатывала такая волна счастья, радости и грусти одновременно, что я готова была кричать от переполнявших меня чувств. Я такое испытывала только с ним. А когда не видела его, то ждала того момента, когда смогу хотя бы увидеть его. Пусть не говорить, не стоять рядом, не иметь возможности дотронуться. Но хотя бы увидеть. Или услышать его голос. Вот так я и поняла, что люблю его, — закончила свой рассказ Суль.
— Лена, а ты? Как это было у тебя? — обратилась Маша к девушке.
— У меня было по-другому. Я чувствовала себя спокойно и умиротворенно, когда была рядом с Улавом. Чувствовала себя защищенной. Мне было настолько хорошо и комфортно рядом с ним, что я расслаблялась и ни о чем не думала. Не думала о том, как я выгляжу. Не думала о том, говорю ли я глупые или умные вещи. Не думала о том, как он воспримет мои слова и то, что я рассказываю. Я знала, что он поймет все правильно. И когда я не была рядом с ним, я чувствовала, что мне его очень не хватает. Я скучала по нему. И была очень рада видеть его, — поделилась она.
— Маша, а почему ты спрашиваешь об этом. Вдруг, сейчас? — настороженно задала вопрос Суль.
— Думаю, я влюбилась в Киркегора. Навсегда. Безнадежно, — серьезно произнесла девочка.
— ЧТО? — одновременно воскликнули Суль и Елена.
— Маша, Киркегор — тролль! — возмутилась Суль.
— Но Маша, тебе всего семь лет! — заметила Елена.
— И что? Я уже довольно взрослая, чтобы испытывать такие серьезные чувства. И что, что он тролль? Мамочка, не ты ли говорила, что очень важно, чтобы мужчина мог рассмешить женщину? Так вот, он меня смешит. И мне с ним интересно. Он единственный из всех мальчиков, с кем мне интересно. И у меня с ним так, как описывала свои ощущения Лена по отношению к Улаву. Правда, еще к Саше тоже. Но Саша — мой брат, поэтому это не считается.
— Машенька, но ты еще такая маленькая. Все может измениться, — мягко заметила Елена.
— Нормально! Как ругать за проступки, так я уже достаточно взрослая. А как говорить о любви, так я — маленькая! — возмущенно ответила девочка. — И измениться может только то, что рано или поздно он уйдет. И я не знаю, увижу ли его еще. И я не знаю, будут ли еще такие чувства в моей жизни.
— У тебя все еще впереди, — сказала ей Суль.
— Возможно, мамочка. Но Киркегор останется в моем сердце навсегда, — и, произнеся это, девочка поднялась и снова пошла к реке. Никто ее не остановил.
— Кто бы говорил! — заметила Суль, когда Маша удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать ее слов. — Я сама — Хюльдра, а учу ее, кого надо любить.
— Ты просто переживаешь за нее, потому что она — твоя дочь. У меня партия тоже фантастическая, — успокоила ее Елена.
— И что же мне делать?
— Ничего. Оставь все так, как есть. Пусть события развиваются дальше. Там видно будет. Жизнь сама все расставит на свои места.
Суль встала и пошла к мужу.
— Привет, — сказала она ему, садясь рядом.
— Привет, — ответил он.
— О чем ты думаешь?
— О том, как нам выкрутиться из того, во что мы опять вляпались по своей глупости.
— И что, надумал что-нибудь?
— Нет, ничего не идет в голову.
— Все уладится, — успокоила Суль и положила руку на колено Максима. — Jeg elsker deg. Og det skal bli alltid[21].
Максим накрыл ее ладонь своей, но ничего не ответил.
Елена села рядом с Улавом.
— Ты злишься на меня? — спросила она и посмотрела на него. Улав молчал.
— Злишься, — ответила девушка за него сама. Елена обняла его за предплечье и поцеловала в плечо. — Не злись, пожалуйста, — попросила она и прижалась к нему.
Мужчина не ответил. Но он не отодвинулся от девушки и продолжал сидеть. Елена поняла, что Улав больше не злится на нее, но все еще сердится.
— Держи, это тебе, — сказала Маша Киркегору и протянула ему ракушку, найденную накануне у реки.
— Спасибо. Она красивая, — поблагодарил ее тролленок.
— Тебе уже лучше? — поинтересовалась девочка.
— Да, можно идти дальше.
