– А разве ты не веришь…
– С привидениями знаться не желаю. Равно как и с подругами, которые пугают меня всякой нечистью. Ты мне больше не звони, Эмма!
– Да ведь ты сама мне позвонила!
– Повесь трубку, Эмма.
Эмма Кроули положила трубку.
В четверть четвертого Клара Пек выскользнула в холодный коридор, немного постояла, а потом ткнула пальцем вверх, словно бросая вызов потолку.
– Призрак, ты там? – прошептала она.
Дверные петли, невидимые в ночи, смазал ветер.
Рассчитывая каждое движение, Клара Пек медленно вернулась к себе и улеглась в постель.
В двадцать минут пятого дом содрогнулся от ветра.
Неужели это в коридоре?
Она насторожилась. Прислушалась.
Деревянная дверца над лестницей тихонько, едва уловимо скрипнула.
И распахнулась.
«Не может быть!» – мелькнуло в голове у Клары Пек.
Дверца качнулась вверх, прижалась к потолку и опять со стуком упала вниз.
Так и есть! – подумала Клара.
Пойду проверю, решила она.
– Нет!
Вскочив с постели, она бросилась к дверям, повернула ключ и снова легла.
Укрылась с головой и, не помня себя, набрала номер.
– Алло, «Крысолов»! – послышался ее собственный голос, заглушённый одеялом.
В шесть утра, совершенно разбитая, она уже спускалась вниз, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть зловещий потолок.
На полпути она все же оглянулась, опешила и рассмеялась.
– Вот дуреха! – вырвалось у нее.
Потому что дверца не была распахнута.
Она была закрыта.
– «Крысолов»? – проговорила она в телефонную трубку в семь тридцать безоблачного утра.
В полдень перед домом Клары Пек затормозил фургон службы «Крысолов».
Гроза паразитов по фамилии Тиммонс шел к крыльцу с таким развязно-кичливым видом, что Клара Пек сразу поняла: этот тип не понаслышке знает, что такое грызуны, термиты, старые девы и странные ночные звуки. На ходу он окидывал мир презрительным взглядом тореадора, а может, парашютиста, спустившегося с заоблачных высот, или ловеласа, который закуривает сигарету, повернувшись спиной к жалкой фигурке на постели. Вот он нажал на кнопку звонка – ни дать ни взять, посланец богов. Клара вышла на порог и едва не захлопнула дверь у него перед носом, потому что борец с грызунами взглядом сорвал с нее платье, вмиг обнажив ее тело и мысли. Его губы скривились в ухмылке алкоголика – он явно был доволен собой. Кларе не оставалось ничего другого, кроме как воскликнуть:
– Нечего стоять столбом! Работать надо! – Она развернулась и зашагала по коридору под его изумленным взглядом.
Через несколько шагов она оглянулась, чтобы проверить, какое действие возымели ее слова. По-видимому, до сих пор женщины с этим молодчиком так не разговаривали. Некоторое время он изучал дверной косяк, а потом не без любопытства шагнул в дом.
– Сюда, – указала Клара.
Она прошествовала по коридору и поднялась на площадку, где загодя была приготовлена металлическая стремянка. Клара ткнула рукой вверх:
– Вот чердак. Разберись, что там за чертовщина. Да не вздумай с меня лишнего содрать. Будешь спускаться – ноги вытирай. А я пошла по магазинам. Надеюсь, тебя можно оставить без присмотра, дом-то не обчистишь?
Каждой своей фразой Клара сбивала с него спесь. Крысобой побагровел. У него заблестели глаза. Не успел он и слова сказать, как она уже спустилась в прихожую и накинула легкое пальто.
– Ты хоть знаешь, как мыши на чердаке топают? – осведомилась она через плечо.
– Не глупее вас, хозяйка, – сказал он.
– Язык придержи. А крыс отличишь? Там, наверно, крысы – уж больно здоровые. А какие твари, поболее крыс, плодятся на чердаках?
– У вас в округе еноты водятся?
– Да как они на чердак-то залезут?
– Это вам лучше знать, хозяйка.
Тут оба умолкли: наверху что-то тихонько заскреблось. Потом стало царапаться. Потом глухо застучало, как сердце.
На чердаке началась какая-то возня.
Тиммонс зажмурился и охнул:
– Вот оно!
Клара Пек удовлетворенно закивала, натянула перчатки и поправила шляпку, не сводя с него глаз.
– Похоже… – протянул мистер Тиммонс.
– На что?
– В этом доме когда-нибудь жил капитан дальнего плавания? – спросил он после паузы.
Звуки сделались громче. Казалось, весь дом стонет и ходит ходуном под невидимой тяжестью.
– Напоминает корабельный трюм. – Тиммонс прислушивался с закрытыми глазами. – Как будто груз сорвался, когда судно меняло курс. – Он расхохотался и открыл глаза.
– Час от часу не легче. – Клара попыталась вообразить такое зрелище.
– Сдается мне, – Тиммонс с кривой ухмылкой глядел в потолок, – вы под крышей устроили теплицу или что-то наподобие того. Такое впечатление, будто там всходы поднимаются. Или дрожжи. Выпирают из квашни размером с собачью конуру. Мне рассказывали, как один чудак в подвале дрожжи разводил. У него…
Входная дверь захлопнулась.
Клара Пек, раздосадованная его зубоскальством, крикнула из-за порога:
– Вернусь через час. Не отлынивай!
Ей в спину летел его хохот. Она лишь один раз остановилась на дорожке, чтобы оглянуться.
Этот идиот переминался возле стремянки, воздев глаза к потолку. Потом он пожал плечами, махнул рукой, мол «была-не была», и…
Резво полез по ступенькам, как матрос по трапу.
Вернувшись ровно через час, Клара Пек увидела что фургон санитарной службы все так же стоит у тротуара.
– Вот черт, – пробормотала она. – Я-то думала, он к этому времени управится. Гусь этакий, толчется в доме, дерзит…
Она остановилась и прислушалась.
Тишина.
– Странно, – прошептала она и окликнула: – Мистер Тиммонс!
Тут Клара Пек опомнилась – до незапертой двери оставалось не менее двадцати шагов, она приблизилась к порогу.
– Есть кто живой?
В прихожей ее встретила тишина, точь-в-точь как прежде, когда мыши еще не превратились в крыс, а крысы не переросли в здоровенных тварей, что водили хороводы на верхней палубе. Только вдохни такую тишину – она и задушить может.
Клара Пек задрала голову и остановилась у подножия лестницы, прижав к груди пакет с продуктами, словно безжизненного младенца.
– Мистер Тиммонс!..
Но в ответ не услышала ни звука.
На лестничной площадке сиротливо стояла стремянка.
Дверца в потолке оказалась закрытой.
– Ну, значит, его там нет! – подумала она. – Не мог же он запереться изнутри. Вот прохиндей – наверняка улизнул.
Сощурившись, она еще раз выглянула на улицу, где под ярким полуденным солнцем томился его фургон.
– Скорее всего, не смог мотор завести. Пошел за подмогой.
Она забросила покупки на кухню и впервые за долгие годы ни с того ни с сего зажгла сигарету. Выкурила, зажгла вторую и только после этого, грохоча кастрюлями и нарочито постукивая консервным ножом, принялась готовить обед.
