– Мы пытались предупредить тебя об опасности.
– Да, я чувствовала это. Но я думала, что опасность угрожает Нико.
– Тебе ещё многому предстоит научиться. Но для этого ты должна вернуться в клан.
– Но ведь у меня нет амулета!
– В девятнадцать лет Драу уже не смогут обратить тебя. Ты навсегда останешься Маи, Белой чародейкой.
– Значит, ещё три месяца я могу оставаться в замке?
Старик нахмурил брови.
– Я не хочу, чтобы ты повторила судьбу матери. Любовь делает нас беспомощными, она убивает. Будет лучше, если это время ты проведёшь в монастыре или в замке графа Монтгомери. Мы будем рядом и защитим тебя.
– Нет, дедушка! Только не монастырь! Я не могу лишить себя возможности любить. Любовь спасает и творит чудеса. Ведь только благодаря материнской любви мы с братом всё ещё живы!
Старик покачал головой.
– Ладно! У нас ещё будет время поговорить. А сейчас…
Он взмахнул рукой, и бинты сами сползли с груди девушки.
– Терпи, внучка! Даже умирая в муках, ни один Друид никогда не проронит ни звука.
Женька хотела зажмуриться, но передумала. Она бесстрашно смотрела в яркие голубые глаза, когда холодный металл выходил из-под ключицы, разрывая мышцы и нервы. Боль была адской, но девушка перенесла её без единого стона.
Старик обронил слезу.
– Вижу, ты настоящая внучка вождя!
Он достал баночку с мазью и нанёс душистое зелье на рану, затем туго перебинтовал её.
– А теперь спи! Скоро ты поправишься.
Николас проснулся от холода. Огонь в камине почти погас, голова гудела. Ему снился удивительный сон: седой старец, склонённый у изголовья кровати, странная незнакомая речь. Лорд опустил голову на грудь девушки. Сердце стучало громко и ровно, дыхание было спокойным. Жар прошёл, и красавица просто спала. Мужчина встал на колени, чтобы развести огонь, и тут увидел на полу кусочек металла, часть наконечника стрелы. Это было чудом, но чудо свершилось. Оставалось только благодарить Бога.
Женя спала уже третьи сутки, и всё это время Николас проводил у её постели. Он впускал только Бертрана, который приносил разбавленное водой вино и помогал лорду по капле влить этот напиток в полуоткрытый рот.
– Это вино улучшит кроветворение и даст ей силы. ― Уверял старик.
Ночью Николас ложился рядом с возлюбленной и гладил её серебряные волосы. Он не мог оторваться от неё. Желание было сильнее страха. Лорд представлял её такой же, распластанной на белых простынях его спальни. Вот только её огромные карие глаза были открыты и затуманены страстью. Нико ощущал, как её нежная рука проводит по его голой спине, вызывая дрожь во всём теле. Её губы в видениях были так же приоткрыты и манили своей мягкостью и податливостью. Мужчина вновь прикоснулся к этим нежным лепесткам, но тут же отстранился, проклиная свою похоть. Да, он хотел её больше всего на свете, но ещё больше он желал, чтобы эта незнакомая, но уже такая родная девочка пришла в себя. Лорд сел в кресло и задумался. В первый раз он испытывал такую всепоглощающую страсть. Он уже был женат. Но любил ли он Аврору? Конечно, любил. Матушка устроила этот брак спустя год после того, как умер отец. И юному лорду необходимо было обзавестись наследником. Сколько тогда ему было? Немногим более восемнадцати. Он увидел Аврору только на свадьбе и был поражён её красотой. Но он не хотел её. Маленькая хрупкая девушка боялась даже поднять глаза на рослого, не по годам, супруга. Все дни она проводила с матушкой за вышиванием и приятными беседами, давая возможность мужу заниматься мужскими делами. Да и в постели она была холодной, как лёд, но никогда не отказывала ему. А потом родился Эдвард, и мир Николаса перевернулся… Мужчина сжал кулаки, вспоминая младенца. Теперь домом сына стало маленькое семейное кладбище возле часовни, куда он никогда не приходил. Лорд опять посмотрел на спящую девушку. Нет. Она другая. Она сумела разжечь в каменном сердце не только страсть, но и настоящую любовь, уважение, поклонение. Она особенная, сильная, отважная, решительная… и будет с ним рядом всю свою жизнь. Ройс знал, что никуда её не отпустит.
Глава 18
Утром лорда разбудил Бертран, бесцеремонно вторгшийся в спальню.
– Нико! Ты должен спуститься. Альберт считает, что на замок напали.
Николас кинул тревожный взгляд в сторону спящей девушки.
– Иди, я посижу с ней.
В Большом зале толпился народ. Альберт стоял в центре, сжимая меч.
– Ну, и вид у тебя, братец. Мы все переживаем за Ижена. Надеюсь, ему уже лучше?
Лорд кивнул, проведя рукой по жёсткой щетине.
– Что случилось?
– Дозорный сообщил, что к нам движется отряд, более двухсот воинов.
– И кто это может быть?
– Не удивляйся. Это граф Монтгомери.
Николас покинул зал и быстро поднялся на стену. В этот момент воины уже подъехали к замку.
– Опустить мост! ― приказал лорд.
– Что ты делаешь, брат? Граф явно что-то задумал.
Николас взял меч из рук Альберта и отшвырнул его в сторону.
– Граф ― союзник. Он не причинит нам вреда.
Лорд видел, как от отряда отделились три всадника. Это был Леонард и его оруженосцы. Остальные воины выстроились вдоль рва.
– Проводи его в Большой зал. ― Шепнул лорд брату.
Через четверть часа в зале раздались громкие шаги. Граф остановился в центре, широко расставив ноги, и, положив руку в железной перчатке на рукоять меча. Если бы от взгляда могло разгореться пламя, от Лоуренса давно бы остались одни угли.
– Милорд! Я приехал за объяснениями.
– Я тоже приветствую Вас, граф, в столь ранний час.
Монтгомери скривился.
– Оставим церемонии. До меня дошли слухи, что Вы удерживаете в замке девицу.
В зале послышался шум. Граф сделал паузу.
– И эта девица разгуливает по замку в мужском платье.
Альберт пожал плечами.
– А что Вам за дело до девиц, живущих в нашем замке?
Монтгомери взревел.
– А в том и дело, что эта девица ― моя воскресшая дочь.
Братья переглянулись.
– Клянусь честью, граф, ― Альберт был несказанно удивлён, ― тут нет никаких подходящих девиц…
Николас взял его за руку.
– Не клянись. Ваша дочь, граф, у меня в спальне. И сейчас лежит в моей кровати.
Монтгомери взревел и замахнулся железным кулаком.
– Ты сделал из моей дочери шлюху?
Николас начал лихорадочно соображать, как остановить надвигавшуюся беду. Многие его воины уже схватились за мечи, но тут вверху послышались слабые шаги.
– Стойте!
Мужчины уставились на лестницу. На верхней ступеньке стояла бледная девушка в белой сорочке, укутанная шалью. Пожилой священник поддерживал её за локоть.
– Я не являюсь пленницей этого замка. Я здесь по доброй воле. Лорд нашёл меня у реки. Я не помнила ничего, даже своего имени. Он решил, что я мальчик, а я не стала разубеждать. В замке все хорошо относились ко мне, и никто не причинил вреда.
Девушка начала спускаться, но тут её ноги подкосились, и она непременно упала бы, если б не лорд, который, перепрыгнув через несколько ступеней, успел подхватить хрупкое тело. Он донёс девушку до скамьи в зале и аккуратно положил на подушки. Граф подбежал к дочери и опустился на колени. Из его глаз полились слёзы.
– Дженни! Моя родная! Ты жива!
Дженнифер открыла веки и попыталась улыбнуться.
– Папа! Папочка! Я вспомнила тебя!
Силы оставили девушку и она потеряла сознание.
Женя очнулась от того, что ей в рот затекает вязкая сладковатая жидкость. Она сделала несколько глотков и почувствовала, что приятное тепло разливается по телу, а силы возвращаются. Открыв глаза, она увидела, что её голова лежит на коленях сурового воина. Холод, исходивший от его кольчуги, резко контрастировал с теплом ладони. Мужчина гладил её по щеке и улыбался.
– Дженни! Девочка моя! Ты очнулась.
Женька поразилась, как похож этот могучий воин на её отца из той далёкой жизни: тот же каштановый цвет волос с проседью, те же яркие карие глаза, вот только лицо воина было покрыто густой рыжей бородой, а правую щёку пересекал едва заметный шрам. Девушка поняла, что в ней что-то изменилось за последние сутки. Она больше не Женя и не Ижен. Теперь она Дженни, Дженнифер Монтгомери, дочь всемогущего графа, потомок Друидов.
