Впрочем, в этой самой стороне их было кому думать: Мист и Эррах вполне с этим справлялись, каждый на свой лад.
— Может, в пепел, спать? — предложила Мист, когда ящерицы кончились.
— Можно. Вероятно, мы слишком мало понимаем этот народ для того, чтобы в полной мере насладиться праздником.
— Вероятно, — согласилась Мист. — Однако, культурологические наблюдения любопытнейшие!
— Согласен, — мелко кивнул Эррах. — Мероприятие построено вполне классических образом для всех короткоживущих рас. В нем принимают участие все, и социальные границы размыты — я видел там и эту Айтхару, которая выделывала пируэты с Торреном, и того огромного воина, который нас встречал. Тут же старики и дети. Еда питательная, избыточно приправленная, с чрезмерно ярким вкусом. Много напитков, в том числе, алкогольных. Они не боятся, что все напьются и в это время придут новые мертвецы?
— Видимо, нет, — поморщила нос Мист. — Люди празднуют примерно так же, — она составила на пол тарелку из-под ящериц. — А мне бы в ящерицу самой не превратиться теперь.
— Сомневаюсь, что у этой еды есть магический компонент.
— Вот и пойдем, пока еще более сомнительной дряни не нахватались.
Однако, найти свой временный “дом” оказалось задачей не из простых: все шатры в сумерках выглядели примерно одинаково, а никто из них двоих не озаботился запоминанием особых примет. В конце-концов, ругаясь и заглядывая во все отдаленно похожие жилища по очереди, они, наконец, с облегчением нашли территорию, гордо помеченную вещами Торрена.
— Ну вот, — заключила Мист, присаживаясь обратно на обследованную и облюбованную лежанку и стаскивая сапоги, в неровном сумеречном свете, льющемся сверху. — Тишина и покой.
Эррах проследовал за ней и сел на соседнюю постель, с некоторым интересом оглядываясь по сторонам.
— Изучаешь артефакты? — поинтересовалась девушка, наблюдая за ним с оттенком подозрения.
— Нет, я…он, или я, стал лучше видеть в темноте, — сказал эльф. — Эрил видел в темноте очень слабо, только чуть лучше человека. А я вижу отлично.
— Потому что Зубастая Тьма, — хмыкнула Мист. — Лично я собираюсь отдыхать, а то вдруг завтра опять молниями пулять, а я уставшая? А ты как хочешь. Может, тебе и спать не надо?
— Надо, — Эррах прилег на кровать, следуя примеру своей создательницы и госпожи, и сквозь сумрак уставился на нее. — Моррайт?
— А? — с задержкой отозвалась Мист, которая никак не могла еще привыкнуть к этому навешанному на нее Торреном ярлыку.
— Как ты думаешь, что я?
— Сложный вопрос, — сказала она, помолчав. — А чем ты себя ощущаешь?
— Собой. Эолен, но другим. Эолен н’ирн? Так сказала эта Айтхара. Но я не Эрил ард-Рахиллар, и не Калеб. И не то, что ты призвала.
— Но ты помнишь и того, и этого?
— Да. Воспоминания этой… Тьмы покрыты сплошным сумраком, но все равно они есть, и я помню, что был этим, и был Калебом, а потом стал — я.
— Вот на этом ответе и остановись, — посоветовала Мист. — Ты это ты. Эолен н’ирн Эррах, единственный в своем роде. Как-то так.
— И что еще? Твой слуга?
— Ближе к ученику, — рассудила Мист, которой совершенно не улыбалось иметь еще какого-то слугу или раба на своей совести. А вот ученики, как самой настоящей эр-Иандэ, ей вполне даже полагались по статусу. — Тер-Иандэ.
Эррах удовлетворенно шмыгнул носом, шумно высморкался и затих. Мист же, стратегически разместив Книгу под тонкой подушкой, позволила себе провалиться в дремоту, более чем готовая встретиться лицом к лицу с ар-Маэрэ: у нее, в конце-концов, был целый список вопросов и претензий к нему.
Вот только мертвый маг не торопился в своей бесцеремонной манере вторгаться в ее сны: вместо эльфийского дома в чаще леса, вместо классной комнаты и Последнего города в Домене Пепла девушке снилась мирная, бессистемная чепуха, ничем не напоминающая про ожидающие ее наяву штормы.
Посередине ночи ее разбудил, конечно, вернувшийся Торрен, сшибающий все на своем пути вовсе не по причине настигшей его внезапной куриной слепоты, а из-за не слишком трезвого состояния. Финальным аккордом он упал на четвереньки рядом со своим имуществом, ткнулся носом в кучу барахла и умиленно захрапел.
Мист насколько могла далеко высунула из-под покрывала босую ногу и пнула приятеля в плечо. Тот повернулся на бок, обнимая груду своих вещей, распахнул очи и воззрился на подругу.
— А оно работает, — отчетливо сказал он.
— Что? — не поняла Мист.
— Оно! — Торрен мечтательно закатил глаза. — “Красотка, я не волшебник, но мои руки тоже творят чудеса, хочешь — покажу”.
Мист приподнялась на локте, критически глядя сквозь мрак на своего напарника.
— Разве что, твоя дама совсем не понимала весторн, — сказала она, наконец. — О….так она и не понимала. Все с тобой ясно. Свою утреннюю жабу ты, видимо, уже съел.
— Он, что, с орчихой? — свистящим шепотом спросил Эррах, рискнув тоже подать голос.
— Это ты его допрашивай, — посоветовала Мист, укладываясь обратно. — Мне ваши мальчуковые подробности без надобности.
— Мальчуковые подробности! — захихикал Торрен, заваливаясь на спину и счастливо улыбаясь.
— Пожалуй, мне тоже не надо, — поразмыслив, сказал Эррах и, как нельзя более скандализированный, улегся обратно.
Утро началось, за неимением лучшего слова, забавно. На удивление, именно Эррах проснулся первым, да еще и со светлой мыслью, которую ему приспичило увековечить обсуждением с Мист. Стараясь не расплескать ценную идею, он поднялся со своего места и стал бочком пробираться к ложу мирно сопящей девушки, но не тут-то было. Пьяный или не очень, после приключений или свиданий, Торрен свои приоритеты отлично знал: потенциальная угроза ценной тушке Мист была перехвачена, завалена на пол и морально растоптана многомудрой Торреновой задницей еще до того момента, как герой утренней баталии изволил проснуться и открыть глаза.
— Глядь, — растерянно сказал он. — Рах! За что это я тебя?
— Не…не знаю! — отозвался полузадушенный эльф, с груди которого Торрен не догадывался слезть. — Я с Мист хотел поговорить, пока ты спишь!
— Так она тоже спит.
— Уже не сплю, — недовольно ответила девушка, швыряя в копошащуюся на полу пару скомканным покрывалом. — Выстроковы дети, поспать не дадут!
— Я хотел обсудить вчерашнее заклинание! — пискнул Эррах. — Мне оно всю ночь снилось!
— Нет, я не могу прямо так с утра про заклинания, — Мист села в кровати и немного подержалась за лохматую со сна голову. — Сначала умывание и еда, потом великие дела. Кто-нить таки знает, где тут уборная?..
Парни переглянулись, довольно синхронно пожали плечами, и Торрен все-таки выпустил свою жертву, обнаружив, что все еще прижимает Эрраха к полу.
С завтраком спустя некоторое время явилась лично Айтхара, и ее зубастая улыбка, адресованная всем пришельцам, стала особенно ослепительной, когда оказалась обращена к Торрену.
— Приветствовать, — почти проворковала она своим громовым голосом, ставя у очага новую пирамиду из горшочков и снимая с крепления у бедра длинный, узкий кувшин. — Мы разделить трапеза, как семья и друзья, и говорить про новый день.
Она еще раз посмотрела на Торрена, вложив во взгляд столько огня, что его краем почувствовали даже остальные двое, а Торрен так и вовсе зарделся, словно поцелованный солнцем. Однако, затем Айтхара перевела взгляд на Мист, как на предполагаемого лидера команды. — Ты Моррайт. Ты придти, сказать старый Ниджиххт, снять проклятье, очистить священная земля.
— Ничего себе заявленьица, — не слишком удивленно сказала Мист и, не перебирая, забрала себе самый верхний горшочек, в котором оказалось что-то вроде запаренных грубых семян, сдобренных сладким вареньем. — Начни с простого. Кто такой Ниджиххт?
— Много рождений назад, тьму приносить люди из-за гор, а Ниджиххт придти за ними, чтобы построить Башня и запечатать тьму. Но он не мочь изгнать тьма, — грустно сказала Айтхара. Она подбирала слова с трудом, от чего ее речь казалась простоватой, но Мист отлично понимала, какого труда и интеллекта требует даже такой уровень знания мертвого, чужого языка, который ты никогда не слышал живым от носителя, к которому у тебя, может, даже гортань и челюсть совсем не приспособлена. В конце-концов, именно так сама Мист учила эльфийский — и наверняка ее односложные предложения на языке эолен звучали для настоящих эльфов в точности также, как для них сейчас речь Айтхары.
