другая проблема.
— Какая же? — заинтересовался Роман Николаевич.
— У Меркатора есть Институт справедливого развития.
— Так-так.
— Там довольно толковые люди. И они предполагают, что у нас в ближайшее время откроется еще одна полоса. Там возможны интересные находки. Чтобы уж точно получить право на разработку всего самого интересного, планируется заменить и тебя, и меня. И вообще подчистить людей с Бодайбо за отсутствие гибкости.
— Как интересно. И как, ты говоришь, эта организация выглядит?
— А вот как, — Балакирев щелчком пальцев поднял в воздух проекцию.
К полудню Драк уже и отъелся, и отоспался, и опять соскучился. Он достиг запланированного размера, теперь осталось испытать новые кондиции. Вернее, новые старые кондиции.
Он полетал на своих новых крыльях над лесом. Вспомнил юность и выпустил огненную струю в воздух. Огонь выстроился в трубу и улетел в даль, не спеша рассеиваться. «Я мохнатый шерстяной волчара, как мощны мои лапищи», — подумал Драк и оборвал крамольную мысль, где вы видели мохнатого дракона.
Для очистки совести он наведался в свою пещеру-полигон и метнул внутрь три файерболла. И это не потребовало от него никаких усилий. Похоже, он даже нарастил огневую мощь, несмотря на то, что до полного размера решил не расти. Во времена службы его лимит достигал двадцати файерболлов, но уже на трех он чувствовал расход огня, а сейчас этого ощущения не было. Прекрасно. Потом он вспомнил еще пару трюков, воспользоваться которыми не было раньше никакой возможности, и обнаружил, что все получается даже лучше, чем раньше.
Он вернулся в человеческий облик, протянул руку вперед — ничего не изменилось. Рост произошел только в драконьем теле, как и планировалось. Великолепно.
Он снова стал драконом, взмахнул крыльями и полетел.
***
Жадность — мое второе имя. Я хотел набить контейнер наиболее плотными тварями, чтобы не размениваться на ерунду, но они, как назло, сидели на стене вперемежку с мелочью. Да еще Хансен со своей концепцией развел каких-то невиданных зверей, и исследователь у меня в душе боролся с добытчиком. Сейчас бы вот ту голубоватую гусеницу изучить получше — выяснить, жжется ли она, посмотреть, насколько быстро с ней справится Барух. Но уж очень она перспективно выглядит для сбора. Поэтому я достал копье и сковырнул тварь на землю. А, жжется! Это я выяснил. Подцепил ее лопаткой и закрыл в контейнере, быстро провел лечебным кольцом по руке. Кто следующий? Вторую гусеницу я уже снимал аккуратней, вместе с предыдущей они почти закрыли дно. Надо еще таких найти.
Оборотной стороной плотности был малый размер тварей, поэтому контейнеры не спешили наполняться. Мы торчали в пещере уже целую вечность, а я набил только один. Тем не менее, мне удалось собрать самых лучших из первой трети пещеры, и на малополезных туманных червей я натравил Баруха, который их моментально всосал и сбросил на пол в виде лишней жидкости, поскольку превысил свой максимальный объем. Хансен должен быть доволен. И тварей нет, и вода на месте. В пещере и так было влажно, а теперь стало просто мокро — вода потихоньку стекала в боковые канавки, и та, что слева была наполнена доверху и слегка разливалась. В общем-то при таких стоках Хансену и правда не нужен заборный пруд, особенно если он придумал, как из этих щелей черпать.
Правда, Стефан с Георгием скучали, им было совершенно нечего делать. Нельзя было допускать, чтобы они совсем соскучились, поэтому я направил Стефана вглубь с наказом снять со стены начальную фазу Лапушки. А Георгию велел его прикрывать.
Что могло пойти не так? Как обычно, всё. Во-первых, Георгий споткнулся, упал, а пока вставал, случайно выстрелил из ружья. И попал Баруху в задние лапы, от чего те схуднули, укоротились, и Барух стал похож на дефектную овчарку. Крокодил с обидой посмотрел на Георгия.
— Я, извините, ой… — забормотал Георгий.
Пока мы на него отвлекались, предполагаемая Лапушка, оказалась чем-то не тем и прыгнула на Стефана, целясь ему в голову. Собираясь, вероятно, налипнуть стажеру на лицо и задушить. Или еще что-нибудь неполезное.
— Да чтоб тебя, — подумал я и ринулся на выручку.
Стрелять в Стефана было нельзя, ножом я размахивать тоже не решился. Стефан бросил ружье на землю и пытался оторвать мерзость от себя. К счастью, она промахнулась мимо лица, и теперь висела на ухе, не выпуская и затылок.
— Барух, атаковать, — скомандовал я застывшему в недоумении крокодилу.
Крокодил подбежал, переваливаясь, и попытался прыгнуть. Но без задних лап на оставшихся четырех это не получилось. Вероятно задние давали ему основную прыжковую силу. Я подхватил Баруха за пузо и поднял его на уровень головы стажера. Крокодил вытянул голову и вцепился в тварь.
Тварь оказалась весьма липучей, и даже Баруху не удалось оторвать ее сразу. А когда удалось, оказалось, что она прихватила часть волос Стефана.
Баруха я поставил на землю, и провел лечебным кольцом по голове Стефана. Кольцо затрещало, покраснение исчезло, а на месте выдранных волос сразу появилось немножко новых. Стефан вздохнул, ощупал голову и улыбнулся — ущерб, можно сказать, был минимальным. Чудом спаслись.
Крокодил в это время отплевывал волосы Стефана и пристраивал к делу поглощенный материал. Ему как раз хватило на новые задние ноги. Даже лишнюю воду сбрасывать не пришлось.
— Барух, скажи мне, — посмотрел я на него с укором. — Почему ты не перегнал средние ноги в задние? Средние же тебе не нужны.
Барух с недоумением уставился на меня. Похоже, заданная изначально форма была ему дорога. А если его переделать на нормального четырехлапого, он себе снова средние ноги отрастит? Ладно, проехали. Неохота мне портить этот со всех сторон удачный конструкт.
Я кивнул стажерам, призывая работать, и мы продолжили свой скорбный труд. Парни взяли ружья и двинулись за мной. Теперь я четко следил за порядком операций — одна тварь в контейнер, одну уничтожают стажеры, одну развоплощает Барух для сохранения влажности. Все заняты, и дела делаются.
Провозились мы весь день, зато Хансен, прибывший принимать работу, был совершенно счастлив. Пещера была мокрой, потоки фирриевой воды стекались куда надо, а туманных тварей не было не одной. Наши контейнеры тоже были заполнены под крышку. Хансен сразу перевел мне денег, и мы поехали домой. Стефану с Георгием я обещал перекинуть их микродоли в тот же вечер.
— Мы же налажали…, — попытался отказаться Стефан.
— Поэтому никакой премии за результат. Только за участие, — навел я справедливость.
Братья повеселели. Стефан рвался за руль, чтоб принести пользу по-настоящему, но я решил
