А вот сейчас термометр пригодился… Тонюсенький алый столбик опустился до минус двух — по таларским меркам, сибирская стужа. Сварогу было холодно, как на Земле в мороз — он давно уже здесь жил, отвык от холодов…
Подошла Яна, тоже посмотрела на градусник, растерянно обронила:
— Да что же это такое…
— Помолчи минутку, пожалуйста, — сказал он, стараясь выглядеть как можно более спокойным и говорить самым обычным голосом. — Сам ничего не понимаю пока…
Он вынул часы, засек положение секундной стрелки. Зажженная сигарета словно бы сама собой возникла меж пальцами — он чисто машинально произнес нужное заклинание из разряда мелких бытовых. Жадно затянулся, роняя пепел на широкий подоконник из бежевого с синими прожилками яргурейского мрамора. Не сводил глаз с вычурной секундной стрелки, казалось, ползущей по циферблату самую чуточку быстрее неторопливой черепахи. Яна притихла, зябко кутаясь в плащ.
Вот так. Первые наблюдения за феноменом. Алый столбик за три минуты так и не опустился ниже минус двух — но снегопад не прекращался, снег падал все так же обильно, безостановочно, густо… красиво, крыши — а значит, и земля — уже были на добрый локоть покрыты белоснежным, пушистым… и не похоже, что он в ближайшее время прекратится.
В голове царил совершеннейший сумбур, в котором все же промелькивали холодные деловые мысли. Сварог подумал: даже если температура не опустится ниже, хорошего мало — если она надолго. Люди напялят на себя все имеющиеся одежки, будут сидеть у кухонных печей и каминов, кто-то, знающий сильванские реалии, догадается согреться чем-то крепким. Однако для жителей Талара такой холод — все равно, что сибирский мороз. Если такая температура продержится достаточно долго, станут замерзать насмерть и при такой погоде, в первую очередь маленький дети, старики, больные, слабые. А что будет с урожаем на полях? С домашними животными? Наконец, с кораблями на реках? Вполне может встать лед — и уж совсем не хочется думать о том, что температура может упасть еще ниже. Что будет с здешним человечеством, три с лишним тысячелетия жившим без холода и снега? И ведь ничего нельзя сделать, у ларов (которых происходящее нисколечко не затронет) попросту нет техники, способной справиться с морозами в масштабе всей планеты. Так, мелочи: устроить дождь на парочке квадратных югеров или, наоборот, разогнать тучи на примерно такой же площади. И не более того. Тут нужна Крепость Королей, в чьем существовании никто из знающих людей не сомневается — но где ее искать? Сколько ни искали, не нашли.
Крепость Королей… Не следует ли допустить…
Он старательно гнал эту мысль — но попробуйте не думать о белой обезьяне, Ходжа Насреддин тогда, в истории с мерзким ростовщиком, великолепно применил знание человеческого мышления. И все же хоть что-то сделать да можно, не откладывая…
Он повернулся к Яне:
— Я сейчас вызову твою охрану… Твой брагант здесь, на «старой голубятне», тебе нужно немедленно улетать…
— А ты? — спросила она, глядя строго и серьезно.
— Остаюсь, — сказал Сварог. — Я король, и здесь мои подданные. Не для красного словца ведь говорится, что король — отец всем, а все — его дети. Пока что ничего особенно жуткого. Это еще не смерть…
— Вот именно, — сказала Яна. — Это еще не смерть. Позволь тебе напомнить, что это и мои подданные тоже… — она подняла ладонь. — Оставим это, дискуссия закончена.
Она нисколечко не побледнела, стояла прямая, как струна, прекрасная, решительная, непреклонная. Сварог, не скрываясь, тоскливо вздохнул. Когда у нее становилось такое лицо, бесполезно было уговаривать или противоречить. С дурным упрямством это не имело ничего общего — просто-напросто, приняв какое-то серьезное решение, она уже ни за что не отступит. И с этим тоже ничего не поделаешь.
В свое время, когда Чертова Мельница подошла к Талару едва ли не вплотную и раньше времени грянула операция «Журавлиный клин», Яну удалось увезти силой — но сейчас это не пройдет, сейчас она расшвыряет Древним Ветром всех, кто попытается ее скрутить, или попросту окутается невидимой, непреодолимой броней…
Никогда в жизни Сварог не чувствовал себя таким беспомощным и никчемным. А проклятый прекрасный снегопад нисколечко не унимался — и Сварог покривился, как от кислого: внизу, возле одного из дворцовых флигелей бессмысленно метались, уже по колено в снегу, не менее дюжины людей, судя по одежде, слуги низшего разряда, не имеющие доступа во дворец. Началось. И паника будет только распространяться. А что сейчас творится во дворце? В Латеране? И какую именно территорию накрыл снегопад? Нужно немедленно связаться в первую очередь…
Его опередили на несколько секунд. Он уже вынимал из кармана неразлучный «портсигар», когда тот форменным образом взорвался — судя по курлыканью сразу нескольких разных тонов, миганию и цвету индикатора, его вызывали несколько человек одновременно.
Он включил экран. Дежурные девятого стола и восьмого департамента, в «Медвежьей берлоге» и штаб-квартирах за облаками… Заместитель Элкона по наблюдательному отделу… Сам Элкон… Канилла Дегро… Герцог Брейсингем, глэрд Баглю — означает ли это, что и Глан со Снольдером накрыло? Канцлер… В первую очередь Канцлер…
Он впервые видел Канцлера таким. На нем лица не было, вся прежняя невозмутимость улетучилась.
— Что у вас? — почти крикнул Канцлер.
— Снег все еще идет, — он посмотрел на термометр. — Но температура так и держится на минус двух…
— Сам знаю! — рявкнул Канцлер. — Вы…
Сварог его бесцеремонно перебил, как никогда не позволял себе прежде:
— Насколько это захватило Талар?
— Это захватило весь Талар, кроме Хелльстада, — чересчур ровным для настоящей невозмутимости тоном ответил Канцлер. — Вся планета закутана облаками, орбиталы наблюдения перешли на инфра… Снег идет повсюду, и везде температура та же, остается неизменной… Где императрица?
— Рядом со мной, — сказал Сварог.
— Немедленно отправьте ее наверх!
— Я пытался, — сказал Сварог. — Она отказалась. Сами понимаете, я бессилен что-либо сделать… да и вы тоже, и кто бы то ни было…
Канцлер изрек семиэтажную конструкцию на русском — как нельзя более отвечавшую ситуации и настроению обоих. Сварог снова посмотрел в окно: людей во дворе прибавилось примерно вдвое, они все так же бессмысленно метались, взрывая снег. Появился дворцовый стражник, судя по всему, не потерявший головы. Даже сюда долетали его крики, призывавшие успокоиться. Но ни малейшего результата они не возымели…
Сварог словно очнулся от беспамятства. Вернулась холодная ясность ума. Кто сказал, что он вообще ничего не сможет сделать? Кое на что король все же способен даже сейчас…
— Канцлер, — вновь бесцеремонно прервал он герцога, попытавшегося что-то сказать. — У вас есть еще какая-то информация по… этому феномену?
— Никакой. Мы знаем только, что снег идет повсюду и температура держится на минус двух…
— Простите, но тогда и говорить нам сейчас не о чем, — сказал Сварог. — Я буду делать все, что могу… Простите, некогда…
И не просто прервал разговор — вырубил «портсигар» напрочь — вряд ли кто-то из тех, кто его сейчас вызывал, мог сообщить что-то полезное. Уж если и Канцлер знает ровно столько, сколько и Сварог…
Он быстро прошел в кабинет — Яна, обеими руками придерживая запахнутый плащ, шла следом, и Сварог ей нисколечко не препятствовал: а зачем? Пусть уж будет на глазах…
В кабинете, справа от стола, на стене красовалась узкая мраморная пластина с семью короткими рукоятями, увенчанными вычурными бронзовыми головками. Сварог опустил вниз четыре из них, повернулся к двери и стал ждать. Ожидание отняло всего несколько секунд — все четверо явно уже были в приемной. Ворвались в распахнутую бледным статс-секретарем дверь, выстроились короткой неровной шеренгой: Интагар, начальник дворцовой стражи, командир гланских гвардейцев и штандарт-адъютант Сварога — лейтенант Черных Лучников, гораздо моложе остальных, совсем юнец (но старательно пытавшийся держаться браво, молодчина).
