Я только усмехнулась, глядя, как мальчишка, чуть ли не кланяясь, провожает Борьку в стойло, и поднялась вслед за Ником по скрипучим ступеням крыльца в теплое нутро дома.
Нам повезло. Посетителей, как ни странно, было мало, если учесть, что сейчас еще даже не за полночь! Впрочем, Ник не обратил никакого внимания на пустующий трактир. Подойдя к стойке, он буркнул пару слов трактирщику, взял ключ и направился к свободному, даже довольно чистому столику.
Хоть бы слово сказал! Ну все!
Я бросилась за ним.
Не собираюсь платить за его перепады настроения! Сейчас так и скажу!
Но парень наконец соизволил меня заметить. У самого стола он оглянулся, вдруг отодвинул стул и, улыбаясь, вежливо проговорил:
— Садись, Вась, отдохни. Ты это заслужила! Всего-то и делов — показать свои прелести стражнику, а потом отдыхать в трактире. — Его улыбка была бы искренней, если бы не бешенство, едва заметно проскальзывающее в голосе хрипотцой, и стальной блеск чуть прищуренных глаз. — А что бы ты делала, если бы нас с Борькой не было рядом?
— Ты на что намекаешь? — нахмурилась я. В конце концов, я заказывала телохранителя, а не личного проповедника! — Никак не можешь смириться, что сам не придумал, как попасть в город?
— Ну… боюсь, мой голый торс стражника бы не вдохновил. Так что все лавры тебе! — Снова милая улыбочка и ямочки на щеках.
Я зло выдохнула и села на предложенный стул.
Даже поссориться как следует не может! Ну и… фикус с вами — как любит говаривать мой папенька.
Никита сел напротив меня и, не переставая улыбаться, взглянул на подскочившую к нашему столу девушку-прислугу.
Молча дождавшись, когда она расставит тарелки с дымящейся кашей, водрузит в центре стола фарфоровый кувшин и снова исчезнет, я притянула тарелку и принялась за еду.
В отличие от некоторых меня совесть не душит, и оправдываться не вижу необходимости!
Спрятав ненавистную улыбочку, Ник еще какое-то время буравил меня взглядом. Не знаю, чего он хотел этим добиться, но, так и не дождавшись от меня никакой реакции, в конце концов тоже уткнулся в тарелку и сосредоточенно заработал ложкой.
Вскоре я почувствовала себя сытой и довольно вздохнула. Притянув кувшин, доверху наполнила стакан красным вином. То, что это — вино, я поняла, почувствовав, как у меня немного закружилась голова всего от нескольких глотков. Какой приятный ягодный вкус! Словно пьешь морс. С градусами!
— Кстати… запиши на мой счет и то, что ты потратил на меня из своего бюджета. — Я наконец соизволила взглянуть на своего телохранителя.
— Непременно! — А я гляжу, ему тоже понравилось вино! Он опрокинул один за другим пару стаканов и вызывающе посмотрел мне в глаза. — И моральный ущерб тоже!
— Послушай, я одного не пойму: ты меня что, ревнуешь? — Я мило улыбнулась. — Как быстро, однако. Знакомы без году неделя. Или… хочешь попытать счастья в фаворитах?
— Зря надеешься. — Ник смерил меня равнодушным взглядом. — Ты не в моем вкусе. А вот что касается денег… Ничего личного, но, если с тобой что-то случится, боюсь, мне не заплатит ни одна из заинтересованных сторон. Поэтому и только поэтому я позволил себе немного неуместного волнения. О чем сожалею! А теперь я отведу тебя в номер, где ты и проспишь до утра.
— А ты будешь меня сторожить? — Я не сдержалась и икнула. А это вино не такое уж безобидное! — Как верный пес?
— Я закрою дверь на ключ. — Он поднялся, подождал, пока я встану, и неспешно направился к лестнице.
Едва сдержав зевок, я поплелась за ним. Пожалуй, сон — это то, что мне сейчас нужно, но я не удержалась от ехидства:
— Изнутри?
— Спаси и сохрани! — Ник едва не перекрестился.
Поднявшись на второй этаж, мы миновали две двери, у третьей Ник остановился. Щелкнул замок.
— Твоя комната здесь. — Он распахнул дверь и посторонился.
Я шагнула в небольшую, чистую светелку с одной, но огромной кроватью, на которой, словно покрывало, лежал серебристый лунный свет, льющийся из небольшого окна. Дальний угол спальни скромно отделяла ширма.
Эх, помыться сегодня явно не получится… Ноги уже не держат.
Сзади скрипнула дверь, и в замке заворочался ключ. Я подошла и рухнула на постель.
Ну и ладно!
Я бежала, из последних сил пытаясь уйти, скрыться в темных переходах незнакомых мне домов, тоннелей, залов и комнат. Бежала, молясь о милосердной смерти, что забрала бы мое дыхание раньше того, кто шел за мной по пятам. Быстрее того, кто не оставил бы от меня даже горстки пепла!
Ворвавшись в огромный каменный зал, я остановилась. Я уже понимала, что сбежать не получится, и знала, что увижу здесь самый худший мой кошмар. У черного алтаря стояла высокая фигура, скрытая темным балахоном. Лысый череп прятался под капюшоном. Я не видела лица, но я знала, что это ОН! Тот, кого я увидела в хрустальном шаре тети Мафы, тот, кто стоял рядом со мной у алтаря! Феникс! Мой муж…
Я хотела бежать, сделать хоть шаг, но ноги будто приросли к каменным плитам, хотела зажмуриться, но не могла отвести глаз. Наконец мужчина медленно, словно это было самой изощренной пыткой, обернулся. Его тонких губ коснулась жуткая улыбка.
— Ты… — Он направился ко мне, и с каждым его шагом меня окутывал жар. Такой, что вскоре стало больно дышать. Наконец он остановился, словно не решаясь сделать разделяющий нас шаг, и уставился на меня бельмами глаз. — Ты пришла, чтобы оказать мне услугу? Смелая девочка… Приведи меня к нему… Найди его… Как и обещала…
Я молчала, не в силах пошевелиться от ужаса, обессиливающего еще сильнее жара. Из-под балахона показалась, вся в огненных язвах, рука и ласково коснулась моей щеки.
Не в силах терпеть обжигающую боль, я заорала и… тяжело дыша, села на постели.
Где я?
Темная комната… Трактир!
Сколько я спала?
Вдруг в замке заворочался ключ. Я натянула повыше одеяло и с ужасом и надеждой замерла, глядя на медленно открывающуюся дверь.
— Никита? Это ты?
Из мрака показалась высокая, широкоплечая фигура и шагнула в комнату. У меня оборвалось сердце, когда я снова увидела воплотившийся в реальности кошмар — блеснувшие в лунном свете выжженные глаза моего дорогого супруга.
— Нет! Не подходи! Уйди! Исчезни!
И вдруг услышала голос Ника:
— Василиса? Вася! Вась?
Высокая фигура приблизилась, стиснула мои плечи и затрясла, не переставая повторять голосом Никиты:
— Васенька! Васька! Василиса!!!
Пощечина, обжегшая щеку, заставила меня дернуться и распахнуть глаза. Я поняла, что смотрю в глаза Никиты. Не в силах справиться с пережитым ужасом, я обвила его за шею и, притянув к себе, громко, навзрыд заплакала.
