Торопливой болтовнёй он хотел прикрыть свой страх перед недовольством Бриса. Вернулось знакомое ощущение, что его считают никчемным, досадной помехой в жизни ("Спокойной ночи, командир!"), беспомощным… Закончив сборку последнего пулемёта, он осмелился поднять взгляд. Брис смотрел то ли недоверчиво, то ли изучающе.
— Вот, оказывается, какой ты, беспамятный, — медленно сказал он. — Но ведь когда мы вчера встретились… Или это опять была только память рук? Врезал-то ты мне от души. Забавно: попробовать вогнать тебе зубы в глотку? Останешься таким же благостным "ах-ах-ах!" или нет?
— Не понимаю, о чём ты.
— Ты был жёстким парнем, Леон.
— Жёстким? Значит, сейчас я вызываю у тебя отвращение?
— Хуже. Я себя чувствую себя такой скотиной, что дальше некуда. Мне хочется орать на тебя, разговаривать с тобой сквозь зубы, понукать — и всё потому, что разница между тем, кого я знал, и тем, кого теперь вижу, слишком огромна… Господи, быстрей бы найти ребят!..
Леон хотел было спросить, почему он думает, что "быстрей" — это реально. Что значит "найти", если Брис сам до сих пор не доискался, и каким образом искать? Кроме этих, ещё парочка вопросов повертелась-повертелась на языке — и улеглась. Лучше не раздражать Бриса. Теперь он знал причину его недовольства и в некоторой степени понимал своего внезапно обретённого товарища: это всё равно, что пользоваться вещью много лет, а однажды, взяв её по привычке, вдруг обнаружить в ней совершенно иные свойства. Вещь под маской… Леон поёжился. Неудачное сравнение. Его собственное беспамятство — маска ли? А если нынешний характер — это настоящее?..
Он передал автомат и пулемёт Брису. Тот обвешался ими так, чтобы всё было под рукой. Меча он не убрал, и Леон понял, что боевая готовность — уже реальная необходимость.
Побережный склон спускался им под ноги — они поднимались к городу. Дойдя до дороги, ведущей под обрушенные с двух сторон дома, Брис остановился.
Город не дышал. Он был мёртв не только своими разрушенными домами — мёртв безжизненной тишиной: ни птичьего голоса, ни шелеста строительной трухи под лапами собак или кошек. Он настолько мёртв, что зелень не желала приближаться к нему — лишь по границам города неохотно зеленела травинка-другая.
И всё же если верить Брису, в мёртвом городе есть жизнь. Леон вдруг почувствовал, что рот кривится в необычной ухмылке: город мёртв, и по нему бегают кладбищенские паразиты. Он не успел испугаться вызывающей жестокости этой промелькнувшей мысли, как Брис предупредил:
— Дальше идём очень спокойно. Смотри внимательно по сторонам и следи за Виком. Оружие держи наготове. Шагай за мной — не рядом и не впереди.
С губ Леона опять едва не сорвался вопрос. "Внимательно" — присматриваться к чему? А Вик — он что — может сбежать? Смысл тогда — следить за ним? Махнёт с плеча — и поминай как звали… Очевидно, Брис сообразил, что его слова для Леона темны, обернулся.
— Возьми Вика на руку, приглядывай… Если что-то необычное с птицей, говори сразу.
На вытянутую руку Вик перебрался сам, и Леон сразу почувствовал себя старинным кораблём — с хищной птицей на бушприте. Он снова усмехнулся, но мягко: сравнение показалось смешным. Тёплые сухие лапы Вика колюче цеплялись за пальцы, и Леон постепенно посерьёзнел: птица нахохлилась, а с каждым шагом хозяина её голова плавно поворачивалась в стороны. "Будто радар", — ласково подумал Леон. Потом его заинтересовал Брис. Он шёл впереди, чуть справа, и Вик не мешал наблюдать. Брис шёл красиво: текучий, трогающий землю, осваивающий землю — его шаг буквально соблазнял подражать ему. И Леон, не оставляя без внимания птицы, зачарованно, гипнотизируемый движением тяжёлой поступи (крадущийся волк!), начал ступать по дороге, уподобляясь Брису. Его так захватило это занятие, что он не заметил: его шаги стали вскоре ещё тяжелее, словно он расталкивал коленями воду. Он также не замечал, как начал оборачиваться и вглядываться ему в лицо Вик. Он не замечал, как походка Бриса из охотничьей превратилась в натужную походку больного человека…
Процесс движения оборвался внезапно: Вик вдруг вцепился клювом в нежную кожу между пальцами. От острой боли Леон охнул — и так же стремительно, точно освобождённый, повернулся Брис. Короткий рывок его правой руки — незаконченный, трудно удержанный жест — подсказал, что Брис готов ударить. Впрочем, лицо его, одновременно испуганное и озлоблённое, и без подсказок говорило, что Леон сделал что-то не то.
— Ещё раз такое!.. — разъярённо начал Брис, выдавливая по одному слову. И оборвал себя. Постоял с минуту, успокоил дыхание и мрачно спросил: — Чем ты занимался за моей спиной?
— Я… шёл.
— Леон, выслушай меня внимательно, чтобы я больше не повторял. Ты потерял память, но остались твои прежние способности и навыки. Поверь мне на слово: если ты что-то почувствовал в себе, лучше не экспериментировать. Слышал такое — "слон в посудной лавке"? Так говорят о неловком человеке. О тебе сейчас можно сказать чуток по-другому — "слепой динозавр в посудной лавке", хотя можно было бы выразиться и похлеще. Так что ты делал, пока шёл за мной?
— Я хотел научиться шагать, как ты. Мне понравилась твоя походка.
Если он хотел успокоить Бриса — но ведь и правда невинно! — то добился результата противоположного. Ясное солнечное утро безжалостно показало, как загорелое лицо может стать серым от нахлынувшей бледности, как может побелеть сжатый от напряжения рот.
Брис провёл ладонью по лбу и встряхнул пот.
— А я так обрадовался, что ты жив… Леон, я тебя очень прошу, просто иди сзади и смотри на Вика. Забудь обо мне. Это ты понял?
— Понял.
— Вот на этом и сосредоточься.
На этот раз они прошли ещё меньше — до заваливших дорогу домов им, видимо, сегодня не добраться, — когда Леон негромко окликнул Бриса.
— Брис, с Виком неладно.
Маленький сокол раскинул крылья и переминался на указательном пальце Леона.
— Стой, где стоишь. Теперь слушай. Расслабься — и почуешь, что Вик тебя куда-то тянет. Поворачивайся в ту сторону, но связи с птицей не теряй, прислушивайся к ней. Вик нащупал место с нашими ребятами. У кого-то из них тоже есть сокол. Оба сокола сейчас координируют наши позиции, выбирают лучшую, чтобы мы могли встретиться, избежав столкновения и не наткнувшись друг на друга. Если, конечно, не отводят нас от опасности или хотя бы не дают форы перед нею. Продолжай держать оружие наготове. Осторожность не повредит.
Осторожность, может, и не повредит, но после объяснений Бриса У Леона рука с соколом хоть и не потеряла чувственного отклика на птичьи движения, но тем не менее мгновенно затекла и чугунно отяжелела. А Вик развернул их лицом к той дороге, по которой они хотели идти в город.
