— А теперь — самое главное! — Кингсли Бруствер, как опытный шоумен, разогревал зал. — Новый директор школы Хогвартс: профессор Гарри Джеймс Поттер, прошу!!!
Несколько секунд в зале стояла полная тишина, которая была сметена валом криков, аплодисментов, свиста, топота ног. Имя Гарри Поттера, конечно, знали все, и теперь с огромным интересом рассматривали того-кто-выжил-и-победил Тёмного Лорда. В школьных учебниках были портреты Гарри, но это были школьные портреты. Стоящий перед детьми новый директор был совсем не похож на них, вот разве что очки…
Гарри подошел к пюпитру. Он не ожидал, что будет так волноваться. Во рту у него пересохло, но наколдовать стакан воды и пить на глазах у всех Гарри постеснялся.
— Благодарю вас, господин министр, — сказал Гарри и поклонился Кингсли.
— Еще раз приветствую всех учеников и учителей Хогвартса и поздравляю всех с началом нового учебного года! Мне нужно будет сказать вам ещё несколько слов, но я сделаю это позже, потому что сейчас за дверьми Большого зала волнуются будущие волшебники, которые скоро станут вашими младшими товарищами. Профессор Уизли, прошу вас!
Побледневшая от волнения Гермиона вышла и вскоре вернулась, ведя за собой стайку малышей.
— Сейчас начнется церемония отбора! — звонко сказала она. — Но прежде — песня Распределяющей Шляпы!
Малыши вздрогнули и испуганно попятились, когда на старой, потёртой шляпе, лежащей на табурете, вдруг появились глаза и рот. Шляпа откашлялась, как оперная певица, попробовала голос и затянула:
Может быть, я некрасива на вид,
Но строго меня не судите.
Ведь шляпы умнее меня не найти,
Что вы там ни говорите.
Гарри внимательно слушал. Вредная Шляпа выбрала песню, которую пела в тот день, когда распределение проходил он сам, но никаких изменений в текст не внесла, ни слова о пророчестве сказано не было, и Гарри успокоился.
Пока шёл отбор, Гарри разглядывал Большой зал и сидящих в нём детей. За двадцать лет зал совершенно не изменился, и звёздным небом на потолке, плавающими свечами, всей мощью и свободной красотой своей готической архитектуры производил такое же сильное впечатление, как и много лет назад, когда маленький Гарри, недавно узнавший, что он волшебник, вошёл в него в первый раз.
Гарри пытался разглядеть за столом Гриффиндора своих детей и детей Гермионы, но никак не мог сделать этого. «Опять, наверное, пора менять чёртовы очки», — с досадой подумал он. Места за столами Гриффиндора, Когтеврана и Пуффендуя были почти полностью заняты, а вот слизеринцев в Хогвартсе стало заметно меньше, и выглядели они испуганными, тихими и даже немного забитыми. «Эти дети ни в чем не виноваты, — подумал Гарри, придется заняться ими в первую очередь».
Наконец церемония распределения закончилась, и маленькие волшебники заняли места за своими столами.
Гарри опять встал.
— Я знаю, что в Хогвартсе вот уже два года не проводились соревнования по квиддичу. Это непорядок. С этого года мы решили возобновить их, и я с удовольствием представляю вам нового школьного тренера по квиддичу! — Гарри указал на поднявшегося из-за стола Джорджа, — а чтобы соревнования проходили на достойном уровне, мы попросим министра магии выделить деньги на покупку четырех комплектов квиддичной формы и новых мётел. Я думаю, «Стратоджеты» будут в самый раз! — ответом на его выступление стал восторженный вой зала. Гарри показал на Кингсли. Тот встал, вежливо улыбаясь и раскланиваясь, но из-за спины показал Гарри увесистый кулак. Дети не заметили ничего, а вот зоркий профессор Долгопупс увидел всё и погрустнел. Он понял, что грант на аквариум для волшебных морских растений удаляется от него со скоростью метлы «Стратоджет».
— Да начнется пир! — взмахнул волшебной палочкой Гарри и произнёс заклятие, которому его вчера специально учили домашние эльфы.
***
— Ну что ж, друзья, — сказал Кингсли, — вот все формальности и позади, желаю вам удачи! — и приподнял бокал с бренди.
Гарри, Гермиона и министр магии сидели в директорском кабинете. Был поздний вечер, небо над Хогвартсом хмурилось весь день и к ночи разразилось проливным дождём. Дождь стучал в окна, а ветер швырял в стёкла мокрые листья и тихонько посвистывал в щелях между рамами. В кабинете, защищенном от непогоды толстыми замковыми стенами, было так тихо, что было слышно, как пересыпается песок в громадных часах, стоящих в углу. Догорал камин, в бокалах отсвечивало вино.
— В замке всё спокойно? Глянь, Гермиона, — попросил Гарри, — карта на столе. — Гермиона подтянула к себе Карту Мародеров и развернула её. «Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!» — сказала она и коснулась волшебной палочкой пергамента, на котором стал проявляться чертёж Хогвартса. Кингсли Бруствер, который Карту Мародеров никогда не видел, следил за ней с интересом. Гермиона долго и внимательно разглядывала чертёж, затем сказала: «Шалость удалась», вновь дотронулась палочкой до карты и свернула её.
— Ну, что? — лениво спросил Гарри, потягивая из бокала.
— Да вроде всё в порядке. Дети в спальнях, кое-кто в гостиных, но это, наверное, старшекурсники в первый школьный вечер наговориться не могут. В коридорах никого нет, только Наземникус Флетчер зачем-то по замку бродит.
— Окна, наверное, проверяет, чтобы не залило коридоры дождём, — сказал Гарри. — Филч тоже вечно по ночам таскался, сущее было наказание! Да еще кошкидра его облезлая везде нос совала! Но вообще, не нравится мне этот Наземникус Флетчер! Кингсли, откуда он взялся в Хогвартсе? Кто его нанял?
— Гарри, при всём уважении, — мягко сказал министр магии, — мне, знаешь ли, как-то не приходило в голову контролировать должность завхоза в Хогвартсе…
— Прости, Кингсли, что-то меня занесло, — смутился Гарри.
…но ты директор и можешь в любой момент его уволить. Только тебе придется сначала объяснить ему, за что.
— Из-за него погиб Грюм!
— Во-первых, это не повод, а, во-вторых, ты уверен?
— Да, уверен!
— А я вот не уверен, Гарри, — сказал Кингсли, — хотя я тоже был там. Кто вообще сейчас сможет уверенно сказать, кто в чьей смерти виноват?
— Наземникус сбежал, трансгрессировал с метлы, и заклятие Волан-де-Морта попало Грозному Глазу в спину!
— А если бы Наземникус не сбежал, от этого заклятия погиб бы он сам… Каждый волен распоряжаться своей жизнью и своей смертью по своему собственному усмотрению, Гарри, — тяжело сказал Бруствер. — Флетчер сделал свой выбор, а Аластор — свой. Ты возьмешься судить, чей выбор более правильный?
Гарри хотел что-то сказать, но промолчал. Возникла неприятная пауза.
