— Доченька, наконец-то… Милая…
Она ни о чем не спрашивала, отец сам все рассказал. Селим погиб. Она полностью разрушила дворец Задейни, остались только куски стен. Часть слуг князя погибла, многие серьезно пострадали, а сам он опять скрылся. Она провела без сознания четыре дня, а родители лечили ее переломанные кости, израненные голову и спину, сорванные голосовые связки, разодранное лицо…
Несколько дней Халифа пролежала на кровати, не говоря ни слова. Она не плакала.
Она просто лежала, уставившись пустыми, бессмысленными глазами на висящий напротив кровати ковер, следя взглядом за линиями узора, до тех пор, пока ей не начинало казаться, что они движутся. Тогда она проваливалась в сон — чтобы через полчаса снова проснуться и смотреть, смотреть…
Отец и мать периодически приходили, кормили ее с ложки, как маленькую, поили укрепляющими и успокаивающими зельями.
Как-то на рассвете отец распахнул окно в ее комнате и тихо сказал:
— Хватит. Поднимайся. Нельзя больше так лежать, надо продолжать жить. Это еще не конец света.
Дочь посмотрела на него все тем же безучастным взглядом.
— Вставай! — приказал он.
Халифа подчинилась и встала, пошатываясь от слабости.
— Пойдем, — сказала ей мать, обняв за плечи. — Я покажу тебе кое-что.
Они вышли в сад. Под старым самшитом, где был похоронен Кур, теперь стоял широкий вазон из розового мрамора, в котором росли прекрасные белые цветы.
Невыразимо прекрасные… всегда живые…
Девушка подошла к могилке, села рядом, и наконец-то смогла заплакать. Слезы лились бесконечным потоком, очищая затуманенное наркотиками сознание, вымывая из сердца боль и принося долгожданное облегчение…
Листья старого самшита шелестели на ветру, снова и снова шепча свою нескончаемую молитву.
Над горизонтом медленно поднималось кровавое солнце.
* * *
С этого времени что-то неуловимо изменилось. Даже придя в себя, Халифа уже не была прежней девочкой. Что-то темное поселилось в ее сердце, что-то, чему она не знала названия, но оно медленно подтачивало ее изнутри.
— Все пройдет, — повторял отец. — Время все вылечит.
Но она знала — не пройдет. Не будет ей покоя, пока жив тот, кто разрушил ее размеренную жизнь, вверг ее в этот ад.
Она будет усердно заниматься. И не только магией. Больше никто не застанет ее врасплох. По просьбе девушки Мустафа приобрел для нее изящный кинжал, и теперь она носила его на цепочке под одеждой, не расставаясь с ним даже ночью.
Когда-то, у пруда, старый Кур предсказал по черной воде, что злой человек все равно найдет ее.
Пускай приходит. Она будет готова.
Тьма обрела имя — жажда мести.
Накануне отъезда в Хогвартс отец позвал Халифу в кабинет:
— Див сказал, что сегодня ночью тебя опять мучил кошмар.
Девушка свернулась клубочком в кресле, обхватив себя руками, и пробормотала:
— Мне снова снился Селим. И кровь… Кровь на моих руках. На одежде. Повсюду.
Море крови… Она окружала меня, загоняла в ловушку. Сверкали молнии… Мои руки начали светиться. Кровь вспыхнула и загорелась. Я сгорала изнутри… — девушка с мукой на лице посмотрела на отца. — Я и правда будто горела. Мне было очень жарко. Невыносимо жарко.
Мохаммед хмуро кивнул.
— Я знаю. У тебя был сильный жар. Див хотел позвать меня, но внезапно жар прекратился.
Халифа прикрыла глаза и криво усмехнулась непослушными губами:
— Я догорела, не оставив даже пепла. И все кончилось.
Отец встал и прошелся вдоль стеллажа с книгами.
— Как часто ты принимаешь мое зелье?
— Четыре раза в день.
— По полстакана?
— По целому.
Мохаммед резко обернулся.
— Оно не помогает?
Халифа пожала плечами.
— Не совсем. Оно сбивает жар, но не предотвращает его. Когда… — она осеклась.
— Тогда, в сентябре, оно мне очень хорошо помогало. И принимала я совсем чуть-чуть…
Отец задумчиво смотрел куда-то поверх ее головы. И выражение его глаз девушке не понравилось.
— Папа, что со мной? — прошептала она. — Что, уже и этот наркотик перестал на меня действовать?
Не отвечая, Мохаммед принялся передвигать книги на полке. Вытащив несколько томов, он потянулся вглубь, к стене, взмахом палочки отворил невидимую до того дверцу, явив взгляду тайник. Из него он извлек толстый фолиант в шершавом кожаном переплете, снабженном крохотным замочком.
Халифа подошла к отцу и благоговейно коснулась рукой увесистой книги.
— Ты думаешь, причина в этом?
— Не знаю. Надо еще раз все перечитать. Я должен найти ответ, — он поднял руку и потрогал лоб девушки. Дочь помотала головой:
— Нет, днем все в порядке. Только когда я сплю…
Мохаммед обнял ее.
— Не нужно нервничать. Держи себя в руках. Избегай гнева и расстройства. Да, знаю, я всегда так говорю тебе. Но после всего случившегося это стало еще актуальнее. Не позволяй эмоциям выйти из-под контроля. Спокойствие и еще раз спокойствие. Думай только о себе. Не беспокойся понапрасну.
— Папа, это не всегда получается.
— Я знаю, хайби. Может, тебе не стоит возвращаться в школу? Дома тебе будет гораздо лучше. Мы все будем рады утешить тебя. Тебе необходим хотя бы год абсолютно спокойной жизни. А когда все уляжется, ты закончишь учебу.
Халифа отстранилась, мотая головой.
— Я справлюсь, папа. В Хогвартсе все нормально. Я держусь особняком и никто не лезет в мою жизнь. Занимаюсь уроками, читаю книги. Там неплохая библиотека, — она улыбнулась. — Я даже нашла место, где можно спокойно танцевать. И меня там охраняет полтергейст, представляешь!
Мохаммед с умилением любовался ее порозовевшими щеками.
— Я рад, что ты нашла, куда выплескивать энергию. Тебе это пригодится. Я буду делать для тебя зелья посильнее и высылать в Хогвартс. Принимать их станешь не постоянно, а по мере необходимости. На всякий случай возьмешь рецепты, если вдруг что-то закончится — приготовишь сама. Сегодня сделаем первую порцию, посмотрим, как у тебя получится. Жду тебя в лаборатории после обеда.
Он вернулся к столу и положил тяжелую книгу в ящик.
— Вообще-то я еще вчера хотел поговорить с тобой об одном важном деле.
Халифа прошлась вдоль стеллажа, машинально поправляя на полках неровно стоящие книги.
— Важном? И неприятном?
Мохаммед сделал рукой неопределенный жест.
— Как посмотреть… Хайби, о смерти Селима уже стало известно многим…
— Представляю, какие проклятья сыпятся на мою голову, — задумчиво произнесла девушка, проводя пальцами по тисненым корешкам. — И какие сплетни ходят среди наших знакомых…
