— Хотелось бы иллюстративного материала, — прервал я красноречие штурмана. — «Верба доцент, эксемпла трагунт — слова обучают, примеры увлекают».
— Запросто изменить историю, например: отменить открытие Америки, — просто ответил Гришка, — или изъять из водного баланса России Волгу, или собрать в свои погреба все золото мира.
Центральный пост погрузился в тишину: об амбициях и сестре ее глупости земных правителей знали не понаслышке, и мы же везем в их руки страшное оружие.
— Я убью тебя, лодочник[4], - выговорил я расхожую строчку из песни. — Команде, спать. Колька, курс на Вуди-Руди. Заправимся, перезарядимся и определимся с дальнейшими действиями.
ГЛАВА 15 ТРАНЗИТНАЯ ОСТАНОВКА
Мир устроен до безобразия просто
и по единой схеме: все имеет не только вход,
но и выход.
Мимоходом
Совершенно безумная фраза «космос опустел» до зубовной дрожи отражала реальность. Все, летевшее в сторону устроенного америкосами «армагеддона», многократно ускорилось и свалилось неведомо куда; летевшее в поперечном направлении — сбилось с маршрута, приобрело центростремительное ускорение и, закручиваясь по краю гигантской космической воронки, опускалось в страшную черную глубь, с каждым витком сжимая радиус орбиты и набирая вертикальную скорость.
Гришка Отрепьев, объединив память корабельных компьютеров, вывел на экран главного упрощенную схему случившегося катаклизма.
— Похоже на торнадо, — заметила Галя, — только наоборот. Торнадо захватывает снизу, проносит через воронку и разбрасывает вверху.
— Понятие «верх» и «низ» в космосе условно, — заикаясь от торопливости, высказался Колька-стажер, — и зависит от положения в пространстве наблюдателя.
— А я и раньше замечал в стажере потенциал мыслителя, — необидно пошутил Гришка.
— На личности не переходи, — Галя дотянулась и взлохматила вихры краснеющего от внимания Кольки.
— Я видел торнадо на озеро Туго Ухо, — поделился Джумбо Ваня. — Воронка набрал много вода и далеко вылил дождь с рыба и озорной трава.
— Озерной, — поправила Галя.
— Да, водяной, — согласился Джумбо.
— Аналогия понятна, — я оглядел команду. — Если здесь космос проваливается в воронку, то есть место, в которое он выливается. Еще версии?
— В школе я часто прогуливал уроки, — неожиданно признался Сашка Буратино.
— Не может быть, — искренне удивился Отрепьев.
— Я часто прогуливал уроки, — Сашка смутился. — На улице интереснее.
— Никогда бы не подумал, — покачал головой Отрепьев, — так и представляю тебя все время с книжкой, или за шахматной доской, или за экраном монитора, выуживающим крупицы знаний в библиотеках мировой литературы.
— Ничего подобного, — рыжий Сашка густо зарозовел, разом проявив все веснушки, — я никогда не пропускал астрономию и про космос знаю все.
— Что рассказано в учебнике за десятый класс, — подхватил Отрепьев. Гришкины голос и лицо выражали неподдельное сочувствие механику, но глаза «хохотали». — Ты наверное хочешь рассказать о сверхтяжелых планетах, которые притягивают даже собственный свет.
— Точно, — облегченно выдохнул механик. — Один грамм такой планеты весит, как целая галактика.
— И все-таки уроки, Саша, пропускать не следовало, — грустно улыбнулась Галя. — Один грамм той планеты весит ровно один грамм, а вот кубический сантиметр, как ты и сказал, весом в галактику.
— Ну, да; ну, так, — снова засмущался Сашка. — Не умею думать так глубоко, широко и всеохватно, но вы же поняли.
— Две версии — это дилемма. Есть из чего выбирать, — я твердо взглянул на штурмана, и смех в глазах Отрепьева сменился испугом и растерянностью:
— Командир, ты что задумал? — срываясь на шепот, спросил Гришка.
— Пока ничего. Прорабатываем версии. Давайте сейчас отдохнем, наберемся сил, на Вуди-Руди они вам понадобятся. Гриша, ты тоже свободен, за космосом Галя последит.
Наконец-то смогли наговориться и насмотреться друг на друга. Множество обязанностей и нестандартных ситуаций не оставляли времени на душевные разговоры и чувственные воспоминания.
— Галчонок, ничего не пропуская, какой черт тебя в Америку занес?
— Родители, — Галя улыбнулась теплой вспоминательной улыбкой. — Когда Сашка (Штольц) вместе с тобой поступил в школу космолетчиков, добропорядочных бюргеров чуть удар не хватил; они же знают, что космонавты долго не живут. «Унзере фамилия (нашей семье) хватит один труп», — сказали они и отправили меня в Америку, подальше от тебя, но я придумала, как встретиться.
— Плохо придумала: с америкосами у нас вооруженный до зубов нейтралитет, причем они всегда нападают, якобы случайно, первыми. Большое счастье, что немецкая пунктуальность в Кольке-стажере взяла верх над русским «авось», он не проявил инициативу и не сбил вас на подлете.
— Стало страшно.
— Колька — хороший солдат; не стреляет без команды и продолжает выполнять ранее поставленную задачу, пока не поступила новая вводная.
— Тебя всегда смешила эта черточка в характерах моих родственников.
— И сейчас смешит, но больше радует, когда есть надежные, обязательные друзья-сотрудники. Космос и без того малопредсказуем. Ты о себе начала рассказывать.
— Уже все, — Галя засмеялась, прижалась плотно и прошептала. — Росла, училась и ждала встречи.
Энергетика прикосновений родного человека — это и терапия и профилактика. Поэтому люди тянутся потрепать по плечу, по волосам, взять за руку: успокоился и поддержался, успокоил и поддержал. Теплая волна прошла по телу от ласкового прикосновения и теплых слов.
— Стыдно признаться, но я так и остался тупым безынициативным исполнителем, послушным попутному ветру. Развела судьба, значит, так было надо. Потерял столько времени — жил без тебя.
— Или взрослел и готовился к встрече…
— Не готовился, а тупо плыл по течению. Все теряем: кто целую жизнь, а кто отдельные крупные куски, но как винить внешние обстоятельства? Потери надо искать в себе: недосмотрел, недодумал, не так себя повел, поленился…. Встречи с тобой хотелось, но и пальцем не шевельнул; радостно вспоминал уютное теплое сопение над ухом, и не озаботился расспросить Штольца о его большеглазой сестренке. Только-только начал осознавать свою тормознутость: события управляют, а я ни разу не шагнул за очерченный круг, не попытался заставить мир вести игру по моим правилам.
— Ты сильно разозлился, будто оправдываешься… или споришь с кем-то.
