Сев на подушки перед низким деревянным столом, Ян смело набрал себе полную тарелку кушанья и начал есть. Бобы оказались кисло-сладкими и немного острыми на вкус. Жуя завтрак, Ян мимоходом разглядывал старика: его седые волосы были собраны в тонкую косу, а беспорядочно выбивавшиеся из прически космы у висков, в сочетании с беспокойным бегающим взглядом придавали его образу долю доброго сумасшествия. Морщинки у глаз лишь укрепляли общее впечатление — старый маг почти никогда не обращался к собеседнику без улыбки, которая, как кажется, была естественным состоянием его лица. Он был одет в рубаху и штаны из грубой сероватой холщевой ткани, а на его шее висело несколько бус и около десятка талисманов разной формы. На худых узловатых пальцах блестели замазанные жиром от бобов стальные и золотые кольца с изображениями иероглифов, растений и солнца.
— Как тебе живется в семье Магарэта? — спросил он Яна, пережевывая бобы и вываливая остатки кушанья из сковородки в тарелку гостю.
— Хорошо. Только я не пойму — это что, фамилия такая?
— Это не фамилия, это имя главы семьи. Олин сын Магарэта из Малована — так звучит полностью имя твоего друга. Иногда приходится перечислять предков до десятого рода, чтобы объяснить кто ты такой. Не совсем удобно, однако помогает помнить свои корни, передавать традиции и так далее.
— Меня беспокоит только одно, — с сожалением продолжил Ян, — я зачем-то соврал маленькой дочке Магарэта, что он, якобы, жив. Не знаю, что на меня нашло — но я был однозначно уверен, что так и есть.
— Значит так и есть.
— Вы смеетесь?
— Ничего смешного не вижу! Если ты уверен в том, что Магарэт жив, значит он жив. Более того, я не вижу ничего смешного в том, что ты обладаешь магией стихий и светил, сам этого не подозревая. Мои коллеги из Янвана десятилетиями ищут способы овладеть подобной силой, и большинство из них так и не достигают даже половины того, что ты показал за неделю.
— Янван?
— Это столица Отонского королевства, находится далеко на юге. Ни в одном другом известном мне городе Великого Леса не живет такого количества светлых магов.
— А вот еще что, — проговорил Ян после длинной паузы, — Что это за странный язык, на котором были написаны слова на табличках?
— О, это язык Первых людей, Совершенное Наречие. Оно состоит из «чистых» звуков — мы называем их «открытыми» — «о», «а», «э» и так далее.
— У нас они называются гласными.
— Ага. Так вот. Первые люди пели друг другу, выражая чувства и оттенки смыслов тонами и характером звуков. Это наречие называют совершенным еще и потому, что на нем очень трудно сказать ложь, так как смысл несет не сколько сочетание звуков — слово, сколько характер его звучания, вложенное в него чувство. Потомки Первых людей осуетились, в их язык стал проникать «звуковой мусор» — согласные звуки, от начала Мира присущие лишь животным. Совершенное Наречие очень трудно изучать из-за его оригинальной структуры и из-за отсутствия полноценных носителей. Каждый из нас знает лишь малую долю этого языка.
Вытерев руки о штаны, Энор отнес грязную посуду на кухню и достал с нижних полок деревянного шкафа большую черную шкатулку со странным рисунком на крышке. На ней золотой краской было изображено лицо человека с невозмутимым, даже каменным выражением — вместо глаз на нем были раскрывшиеся бутоны цветов, от которых во все стороны тянулись тонкие отростки. В шкатулке находились выложенные рядами пузырьки с разноцветными порошками, связки трав и порядком обгрызенные кусочки чего-то, по виду похожего на кубики растворимого бульона.
— Что это?
— Это нгванн! — с удовольствием проговорил Энор, перебирая пальцами содержимое шкатулки и со смаком обнюхивая некоторые пучки трав.
Достав склянку с ярко синим порошком, маг высыпал его содержимое на угли камина. Комнату наполнил пряный дымок, от которого у Яна слегка закружилась голова.
— Нгванн любят восточные племена — энцы и энцессиары. Нгванн помогает видеть сквозь суету повседневности.
Ян чувствовал, как по телу разливается приятное тепло, и все мышцы расслабляются.
«Человека, который охотился за тобой, звали Марук. Марук Эльмьянао — наследник одного из великих благородных родов Отонского королевства. Их поместье находится в восточном Марале, на краю бора. Страдания этого юноши начались тогда, когда он отправился за сбежавшим в северные земли соратником разбойника Секиры по имени Хара. Шайка Секиры не раз опустошала подвластные Эльмьянао деревни, не оставляя после себя в живых даже скот. Когда банда была уничтожена народным ополчением, одному из них удалось ускользнуть. Марук, собрав четверых смельчаков из крестьян, научил их искусству меча и отправился на месть…»
Ян сидел с полуоткрытыми глазами, улыбаясь и наблюдая за тем, как пространство комнаты наполнялось воздушными образами. Энор размахивал руками, увлекшись своим повествованием, а Яну казалось, что тот рисует в воздухе картины, которые оживают и сменяют друг друга, вслед за событиями рассказа.
«Однако Хару он так и не нашел — по слухам, его съели дикие звери где-то в чащах за Краем Голубых Елей. Вместо этого, он попался многочисленному патрулю северного племени Шра и был вместе с товарищами взят в плен. Всех пятерых отправили во дворец Узурата — величайшего мага тьмы наших времен. Узурат проклял четверых друзей Марука и они горели, не сгорая, прикованные к каменным столбам, 40 дней. Их неистовые страдания прекратились лишь после того, как по приказу князя Шра им отрубили головы. Самого же Марука Узурат пригласил к себе и напоил Чашей всевластия. Напиток из этой чаши кажется вкушающему совершенным, он заставляет его чувствовать ни с чем не сравнимое наслаждение, возвышая его чувства и создавая кратковременное ощущение всемогущества. Одурманенный этим зельем чувствует себя высшим существом, не ограниченным рамками человеческих сил и времени. Однако вскоре все это пропадает и человек ищет Чашу всевластия снова, до тех пор, пока не сделает новый глоток. Первым приказом Узурата в обмен на зелье было опустошение поместья Эльмьянао. От руки Марука погибли его родители, а сестре с тремя детьми удалось бежать в Янван. Держа Марука в путах зелья, Узурат приказывал ему убивать снова и снова. Когда Марук жаждал Чашу, его ярость не знала границ, а взгляд отражал картину безумия и разрушения, творящегося внутри. На этот раз он не выполнил задание и Узурат убил его».
Яна удивляло то, что даже страшные картины жестокости темного мага не могли нарушить его благостного состояния. Он потянулся к неясной фигуре в темных одеждах, еще не успевшей растаять в душном воздухе комнаты и услышал продолжение рассказа:
